Проект Работяга - Алексей Осадчук

— Если у вас есть вопросы либо жалобы, обращайтесь в службу поддержки. Спасибо.

Глава 19

Говорят, что сон — это последовательность образов, которые человек может помнить. Сновидящий не понимает, что спит, и воспринимает сновидение как субъективную реальность.

Не знаю, можно ли было назвать субъективной реальностью огромных пауков, закованных в ржавые доспехи, постоянно преследовавших меня… Знаю только, что периодически появляющаяся девушка в инвалидной коляске в моем сне была тем образом, который я никак не мог вспомнить. А потом настал момент, когда исчезло все… И девушка… И ужасные пауки… Пришло успокоение… Мне снился наш домик в деревне… Времена, когда мы только поженились… Света, сидящая на берегу реки с бамбуковой удочкой. Я лежу на мягкой траве и украдкой наблюдаю за ней. Маленький носик, напряженный взгляд, вьющиеся волосы собраны на затылке в симпатичный хвостик. Я улыбаюсь. Иногда называю ее «мой любимый рыболов». Ей, похоже, нравится… Наконец, почувствовав на себе мой взгляд, она оборачивается. Делает смешную гримасу и приставляет к губам указательный палец… Тихо, мол, не шуми, мы сейчас знаешь, какую рыбеху поймаем! Я счастлив. Понимаю, мне все снится, но я счастлив… На мгновение закрываю глаза от удовольствия… Вдруг слышу, как Света мне говорит:

— Просыпайся, соня! Клюет! Просыпайся!

Чувствую на плече чью-то руку. Слышу незнакомый голос…

— Просыпайтесь… Просыпайтесь…

— Жаль… — прохрипел я, не открывая глаз. — Лучше бы разбудили, когда мне всякая хрень снилась…

— Я смотрю, вы решили в больницу на ПМЖ.

А вот этот голос мне уже знаком.

— Да уж… — хриплю я. — Все вашими стараниями, Виталий Андреевич.

— Ну-ну, — возражает голос Шантарского. — Так уж и моими. Насколько мне известно из постоянных уведомлений моих подчиненных, вы с маниакальным упорством загоняете себя, простите за прямоту, в могилу.

Открываю глаза. Просторная одноместная больничная палата. У изголовья медицинская аппаратура. Шантарский сидит в дальнем углу на стуле, как всегда породист и серьезен. Руки скрестил на груди. За версту разит дорогим одеколоном. Золотые запонки и браслет часов поблескивают в солнечных лучах.

У аппаратуры молча колдует человек в белом халате. Наверное, врач. Кто же еще? Хотя, после подлянки Слэйера уже ничему не удивлюсь. Тут же скептически усмехаюсь своим мыслям. Да уж… Паранойя…

Шантарский, видимо, приняв мою усмешку на свой счет, спрашивает:

— Мои слова развеселили вас?

— Что вы, Виталий Андреевич, это нервное…

— Понимаю.

— Даже так?

Шантарский, уловив сарказм в тоне моего голоса, поморщился и ответил:

— Олег Иванович, вот от кого я не ожидал истерики, так это от вас…

— Посмотрел бы я на вас, скачущего посреди пещеры в компании громадных пауков, — выпалил я.

Врач или кто бы он ни был, закончив со своими делами, молча вышел из палаты. Когда дверь закрылась, Шантарский заговорил примирительным тоном:

— Поверьте, Олег Иванович, я очень сожалею о случившемся…

Чувствую, как наливается кровью мое лицо. Челюсти сжаты. Желваки вздулись. Вот-вот выпалю все, что думаю о нем. О его сыночке-засранце. О подонке Слэйере… Стоп. О чем это он?

— Должен признаться, — продолжает Шантарский, в упор не замечая мое состояние. — Вы весьма изящно вышли из положения. Браво! Представьте себе удивление моих бойцов, когда они нашли от вас, простите, рожки да ножки.

— В смысле? — сухо спрашиваю я.

— В прямом, Олег Иванович, в прямом. Как только узнал о проделках моего сына, выслал за вами группу. Они по-быстрому зачистили инстанс и, спустившись на седьмой уровень, обнаружили лишь некоторые части вашей амуниции. Мне пришлось увеличить им гонорар в качестве извинений за впустую потраченное время. Ведь я им вовремя не сообщил о том, что лидер уже «выкинул» вас из группы.

Он задумчиво потер гладко выбритый подбородок и сказал негромко:

— Только вот ведь, Олег Иванович, какое дело… Мне пришлось солгать моим подчиненным, а это, как вы сами можете догадаться, не совсем приятно.

Наши взгляды встретились. Я понял — он все знает. И еще мне стало ясно, что в дуэли «моя тайна» против «нанесенный мне ущерб» победит первое…

Тяжело выдохнув, я откинулся на подушку и начал говорить деловым тоном:

— Прежде чем продолжить разговор, я бы хотел убедиться, что мои коллеги не пострадали. Мне необходимо знать, где я нахожусь, связаться с семьей и братом. Понимаю, ваш отпрыск выйдет сухим из воды, и просить наказать виновных будет глупо. Предполагаю, на моих коллег было оказано давление. Еще раз повторюсь, надеюсь, с ними все в порядке. Итак, у меня все. Чего вы хотите?

Шантарский ослепительно улыбнулся и сказал с одобрением:

— А вы быстро разобрались в ситуации. Мне даже объяснять ничего не пришлось.

Мне лишь осталось пожать плечами в ответ. Видя, что я ничего говорить не собираюсь, он продолжил:

— Ну, раз такое дело, то начну с первого. Ваши друзья живы и здоровы. Более того, переведены в другой кластер на новую работу. Как только узнали, что вы претензий не имеете, и, получив компенсацию за доставленные неудобства, — успокоились.

— Даже так? — криво усмехаюсь я.

— Конечно, — игнорируя мой сарказм, ответил Шантарский. — А как же иначе?

— Действительно, — продолжаю криво улыбаться.

— Что касается места… Вы находитесь в моем персональном модульном комплексе. Здесь, как вы понимаете, условия отличаются от тех, в которых вам приходилось работать.

— Мне и там все нравилось.

— Ну, это вы поторопились с ответом. Потом все увидите.

— Думаете, у нас будет какое-то «потом»?

— Несомненно, — улыбается Шантарский. — Несомненно. Теперь о вашей семье… — продолжил он. — Как только мы закончим наш разговор, вы сможете связаться с ними.

— А до разговора никак?

— Нет.

— Я в плену?

— Шутите? Ну-ну… Просто если свяжетесь сейчас — разговора может не получиться. Хочу заметить — это в ваших интересах, чтобы он все-таки состоялся.

— И только в моих?

— Не буду отрицать, в наших тоже.

— В ваших?

— Да. Я говорю сейчас не только от себя.

— Это уже интереснее. И что же вам нужно?

Шантарский, поправив запонку на правом рукаве, спокойно ответил:

— Нам нужен рудокоп-виртуоз.

Мне стоило труда сдержать громкий вздох…

— Вы удивлены? — спросил Шантарский. — Думали, ваш секрет будет оставаться таковым и дальше? Огромный мир «Зазеркалья» — это прежде всего большая деревня. Каждый хай левел, будь он боец либо честный труженик, машинально попадает в поле зрения сильных кланов.

— А я-то здесь при чем?

— Олег Иванович, Олег Иванович, — покачал головой Шантарский. — Мы же вроде неплохо начали.

Я тяжело вздохнул и вяло махнул рукой, мол, давайте не тяните резину.

— Вот и ладно, — прокомментировал мой жест Шантарский и продолжил: — Взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу — ваш персонаж обладает каким-то уникальным умением. Не прошло и месяца, а вы уже «опытный рудокоп».

— Ну и что? Я ведь никаких правил не нарушал, — возразил я.

— Не горячитесь вы так, Олег Иванович, — снова улыбнулся Шантарский.

Ох и улыбочка у тебя. Змеиная…

Тем временем он продолжал:

— Просто я уполномочен предложить вам использовать эти умения, так сказать, на полную катушку.

Другими словами угробить меня, а вслух говорю:

— Лишь бы не слететь с этих самых катушек и кони не двинуть заодно.

— Вы слишком ценны для нас, чтобы позволить произойти такому недоразумению, — возражает он.

— Для кого это «вас»?

— Руководства альянса сильнейших светлых кланов.

— Вот оно как! — присвистнул я.

— А вы думали, я здесь вам о чем пытаюсь растолковать?

— Ну, я по своей наивности подумал, что вы пришли извиниться за своего сына, — отвечаю, пожимая плечами.

Шантарский, откинувшись на спинку кресла, криво усмехнулся.

— Что касается Григория, моего сына… Моя позиция проста. Он молод, горяч и несдержан. Он понимает только один язык — язык силы. По всем параметрам вы для него никто. Просто человек, скажете вы. И будете по-своему правы. Но вы не вписываетесь со своим «просто человек» в его мир. Наказывать своего сына я не собираюсь. С чего это вдруг? Что вы о себе возомнили? С самого детства я воспитываю его лидером, сильным и гордым. Учу, что он не обязан пресмыкаться перед каждым встречным. Вижу, вы разгневаны. Это хорошо. Но мне плевать на ваш гнев, скажу больше, вам придется забыть о гордости и высокомерии. Вы будете молча делать то, что вам скажут. И знаете, что в этой истории самое смешное? Сейчас скажу, вы тоже посмеетесь. Все приказы вы будете исполнять добровольно.