История Призрака - Джим Батчер

— Мисс Карпентер!

Молли повернулась и подняла глаза. У нее ушло не меньше двух секунд на то, чтобы сфокусировать взгляд на Мёрфи.

-Да?

— Это он?

— Он поздоровался со мной цитатой из «Ответного удара Империи».

Уголок губ у Мёрфи чуть дернулся.

-Он.

Моя ученица кивнула и снова отвела взгляд в сторону.

— Значит, — сказала Мёрфи, — он и правда... правда мертв. Та пуля его убила.

— Он мертв, — согласилась Молли. — Эта тень... Это Гарри... во всех отношениях. У нее его воспоминания, его личность...

— Но это не он.

Молли покачала головой:

— Я как-то спросила его об этом. О том, что происходит с душой, когда человек оставляет после себя духа.

— И что он ответил?

— Что даже представления об этом не имеет. И что вообще сомневается в том, что у кого-то найдется на это прямой ответ.

— Молли, — вздохнула Мёрфи, — я знаю, ты устала. Мне было бы приятно, если бы ты позволила мне предложить тебе переодеться. Поесть. Принять душ. Выспаться по-настоящему. Мой дом защищен. Я бы с радостью сказала твоим родителям, что мне удалось сделать для тебя хотя бы это, когда они позвонят мне, чтобы узнать, как ты.

Молли огляделась по сторонам и прикусила губу.

— ...Ну... да... — Она поежилась. — Только... только лучше будет, если я просто уйду.

— Лучше? Для кого?

— Для всех, — решительно ответила Молли. Она собралась с духом и встала, опираясь на трость. При этом она поморщилась. Видно было, что раненая нога до сих пор причиняет ей боль. — Нет, честно. Я веду несколько игр сразу, и мне не хотелось бы, чтобы эти игры каким-то образом задели вас. — Она помолчала. — Я... — нерешительно продолжала она, — извините меня за те слова... ну, насчет детектива, Кэррин. Я погорячилась.

Мёрфи пожала плечами:

— Будем считать, ничего такого не говорилось.

Моя ученица вздохнула и принялась запахивать на себе слои лохмотьев.

— Мне кажется, мистер Линдквист действует искренне. Я зайду завтра — попробую найти что-нибудь, что помогло бы вам общаться с Гарри без лишнего труда.

— Спасибо, — кивнула Мёрфи. — Раз уж ты этим занялась, может, луч...

Со двора вдруг послышался рев здоровенного клаксона.

Морти выпрыгнул из кресла и пригнулся, готовый ринуться прочь или же героически распластаться на полу.

— Что это?

— Тревога! — бросила Мёрфи, выхватывая пистолет. — Все на п...

Прежде чем она успела договорить, с улицы грянули выстрелы, решетя стены и окна дома пулями.

Глава двенадцатая

Я сделал то, что сделал бы на моем месте любой здравомыслящий человек, — бросился на пол.

— Ох, Дрезден, право же! — рявкнул сэр Стюарт. Он ринулся навстречу выстрелам — прямо сквозь стену. На мгновение обереги Мёрфиного дома окутали его призрачным бело-голубым сиянием, а потом он исчез из виду.

— Ну да, болван! — обругал я себя. — Ты ведь все равно уже мертв. — Я вскочил и бросился за ним следом.

Все живые присутствующие старательно вжимались в пол, когда я вывалился сквозь стену на улицу. Насчет оберегов я не беспокоился: никто и никогда не рассчитывал оберегов на то, чтобы они удерживали всякую нечисть, пытающуюся выйти, — только тех, кто хочет войти. Кроме того, меня ведь пригласили в дом, что с формальной точки зрения причисляло меня к «своим» — впрочем, как оказалось, на поверку «дружественные» обереги действуют приблизительно по такому же принципу, что и «дружественный» огонь. Проход сквозь защищенную оберегами стену не ограничился простым неприятным покалыванием. Я ощущал себя примерно так, словно меня спустили голышом по аквапарковому желобу, вымощенному изнутри стальными щетками.

— Ааааааааааааа! — заорал я, вываливаясь из стены дома в палисадник. Мои познания о призраках разом расширились: теперь-то я понимал, почему они всегда стонут или завывают, выныривая из чьих-нибудь стен или пола. Никакой мистики: это просто чертовски больно.

Шатаясь, я сделал несколько шагов и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть происходящее. На улице перед домом стоял пикап. Кто-то из сидевших в кабине выставил в окно ствол дробовика, а в кузове съежились еще четыре фигуры в темной одежде, целившиеся в сторону дома Мёрфи из чего-то вроде штурмовых винтовок и автоматов. Патронов они явно не жалели, так что грохот и вспышки выстрелов казались неестественно яркими и громкими на фоне царившего вокруг зимнего покоя.

Эти парни не производили впечатления профессионалов. Мне приходилось видеть в деле настоящих наемных убийц, и эти шуты ничем их не напоминали. Они просто тыкали стволами более или менее в направлении цели и нажимали на спусковые крючки. До прицельного огня профессионала им было далеко; впрочем, если пуль много, куда-нибудь да можно попасть.

Они и в меня попали раз пять или шесть. Однако неприятные ощущения от пуль были слишком короткими, так что не столько причиняли боль, сколько раздражали. Я вдруг понял, что бегу к пикапу бок о бок с сэром Стюартом и что настроение у меня самое что ни на есть боевое. Что ж, пуленепробиваемое состояние, скажем так, ободряет.

— Что мы делаем? — крикнул я на бегу. — Я хочу сказать, чего мы хотим добиться? Мы же не можем им ничего сделать! Или можем?

— Смотри и учись, сынок! — отозвался сэр Стюарт, скаля зубы в волчьей ухмылке. — На счет три — в кузов!

— Чего! То есть я думал...

— Не думай! — крикнула тень. — Просто делай! Доверься инстинктам! В кузов! Раз, два...

Тень дважды оттолкнулась от земли — как при тройном прыжке. Я последовал примеру сэра Стюарта, но все-таки не совсем инстинктивно.

В голове моей вдруг всплыло неожиданное воспоминание: школьный двор, на котором мы устраивали свои собственные олимпийские игры. Горячее солнце пекло нам головы, поднимая битумные испарения от асфальта. Я состязался в прыжках в длину, и получалось у меня так себе. Я уже не помню, почему мне так важно было выиграть, но я зациклился на этом со всей детской истовостью. Я помню, как, разбегаясь к начерченной розовым мелом линии, мечтал только об одном: пробежать быстрее всех, прыгнуть дальше.

Вот тогда я впервые использовал магию.

Разумеется, сам я этого тогда не осознавал. Но я помню ощущение полной устремленности, пронзившее все мое тело, и ту невидимую силу, что подтолкнула меня в спину, так что на мгновение мне показалось даже, что я вдруг научился летать, как Супермен.

Реальность быстро напомнила о себе. Я летел как попало, отчаянно размахивая руками. Я приземлился на асфальт и изрядно ободрал о него руки-ноги. Я помню, как мне было больно — и как мне было на это наплевать, потому что я выиграл.