Книгоиздатель Николай Новиков - И. Мартынов

Огромным успехом у современников и потомков Новикова пользовалось второе «вновь исправленное, умноженное и в порядок хронологический по возможности приведенное» 12-томное издание «Древней российской вивлиофики» (1788–1791). 168 подписчиков в 42 городах и местечках России пожелали внести задаток за этот сборник, одинаково интересный для ученого-археографа Н. Н. Бантыша-Каменского и писателя-разночинца М. Д. Чулкова, вельможи И. И. Шувалова и епископа нижнегородского Дамаскина, тульского помещика А. Т. Болотова и воронежского купца Я. Я. Елисеева.

Продуманный подбор документальных материалов по истории России, многие из которых публиковались впервые, включение в «Вивлиофику» драматических сочинений Симеона Полоцкого и виршей Феофана Прокоповича, ясно выраженная просветительная и патриотическая позиция издателя принесли новиковскому сборнику заслуженную славу одного из наибблее ярких и значительных явлений русской историографии XVIII в. Характерно, что наряду с документами в последней части «Вивлиофики» была опубликована анонимная статья «Историческое известие об упомянутых старинных чинах в России», автор которой (возможно, сам Новиков) сурово обличал помещичий произвол, варварский обычай продавать крестьян без земли, сдавать их в рекруты, «обременять несоразмерными силам их поборами и налогами».

Вовлечение в сферу капиталистических отношений патриархальной русской провинции, экономическая и культурная консолидация многонационального государства настоятельно требовали внимательного изучения природных ресурсов, исторических традиций и потенциальных возможностей отдельных его областей. Именно этой цели служили изданные Новиковым «топографические описания» Вологды — А. А. Засецкого (1780), Казани — Д. Н. Зиновьева (1788) и Харьковского наместничества И. А. Переверзева (1788), а также «Новый и полный географический словарь Российского государства» в шести томах, составленный молодым преподавателем Московского университета Л. М. Максимовичем (1788–1789).

Большой раздел в новиковском книжном репертуаре составляли научно-популярные труды, посвященные знаменитым западноевропейским путешественникам, открывателям и покорителям новых земель. Переведенные на русский язык М. И. Веревкиным «Всеобщее повествование о путешествиях» (1779–1781) и «История о странствиях вообще» (1782–1783) А. Ф. Прево д’Экзиля, записки первого исследователя реки Миссисипи Ж. Б. Боссю «Новые путешествия в Западную Индию» (1783) и жизнеописание «славного французского морехода» Ж. Кассара (1789) соединяли в себе увлекательность остросюжетного романа с огромной познавательной информацией о малоизвестных русскому читателю странах и народах. Авторы этих книг, воздавая должное отваге и предприимчивости мужественных землепроходцев, отнюдь не идеализировали отношения европейских пришельцев с аборигенами Африки, Азии и Америки. Вслед за Мармонтелем и его не менее известным современником, философом-гуманистом Г. Т. Рейналем, они осуждали алчность и слепой фанатизм колонизаторов, их невежество и жестокость.

Сходные мысли мы встречаем на страницах изданных Новиковым «Приготовлений к истории для детей» А. Л. Шлецера (1788) и снабженной обширным библиографическим аппаратом «Истории о знатнейших европейских государствах» И. Г. Рейхеля (1788). Русская цензура снисходительно смотрела на критику в адрес католицизма и иноземных королей, пока она не затрагивала основополагающих устоев христианской религии и монархической формы правления. Совсем иной прием встретила у официальных кругов России книга французского священника-вольнодумца К. Ф. Милло «Древняя и новая история» (1785), переведенная на русский язык учеником Новикова М. И. Багрянским и напечатанная иждивением Типографической компании. Просматривая по приказу Екатерины II новиковские издания, архиепископ Платон отнес это сочинение к числу наиболее вредных, так как нашел в нем «выражения для истинной религии оскорбительные и соблазнительные».

Как просветители, так и масоны уделяли особое внимание изучению разных форм государственного устройства, стремясь выработать собственную политическую программу. Характерно, что все они единодушно приняли теорию о договорном происхождении государства. В 1782 г. Новиков переиздал большим тиражом русский перевод «Рассуждения о начале и основании неравенства между людьми» Ж.-Ж. Руссо и горячо рекомендовал эту книгу своим соотечественникам, отмечая «убедительность и тонкость доводов… славного писателя и проницательнейшего философа»[118]. Неукоснительное соблюдение «естественных» законов, стоящих на страже разумной вольности, было, по мнению единомышленников Руссо, лучшей гарантией народного благосостояния. Любая попытка насильственно отменить или исказить эти законы неизбежно вела общество к анархии либо отдавала его во власть жестоким тиранам.

В «Истории о правлении древних республик» Ф. А. Тюрпена (1788), трактате И. С. Рижского «Политическое состояние Древнего Рима» (1787), книге А. де Гевары «Золотые часы государей» (1781–1782) русские вольнодумцы находили подтверждение справедливости руссоистских идей. Древний Восток и Античная Греция, республиканский Рим и подчинившая себе десятки народов Римская империя наглядно продемонстрировали потомкам преимущества и недостатки чуть ли не всех известных им политических систем: от ничем не замаскированной тирании до уравнительного «социализма» восставших рабов. Просветители и масоны по самой своей природе тяготели к «золотой» середине. Их идеалом была просвещенная монархия либо республика, возглавляемая мудрыми законодателями.

Сразу после переезда в Москву Новиков напечатал три фундаментальные работы итальянского, английского и русского юристов, аргументированно, с привлечением большого исторического материала доказывавших необходимость перехода всех стран к умеренным, конституционным формам правления. Судя по дошедшим до нас сведениям, новиковские книги быстро нашли своих адресатов. «Славным» политическим писателем называл Л. А. Муратори, автора «Рассуждения о благоденствии общенародном» (1780), рецензент его книги Г. Л. Брайко[119]. Не меньшей популярностью в разночинной среде и у фрондирующего дворянства пользовался трактат У. Блэкстона «Истолкование английских законов» в переводе С. Е. Десницкого и А. М. Брянцева (1780–1782). Подчеркнуто академический тон этого сочинения не скрыл от читателей активной неприязни ученого-юриста к абсолютизму. Издавая книгу Блэкстона собственным иждивением, Екатерина II не ожидала, что она станет опасным оружием в руках ее самых непримиримых идейных противников — А. Н. Радищева и Ф. В. Кречетов а[120].