Серебряный туман (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Что, чёрт возьми, ты пыталась сделать? — голос Эйса звучал издалека, хотя его тело было близко, в нескольких сантиметрах от моего.

— Почему… ты… здесь? — мои зубы стучали.

— Я здесь, потому что твоя грёбаная метка сошла с ума. Ты пыталась утонуть?

Я пристально посмотрела на пенящиеся волны, облизывающие берег. Мой эксперимент провалился. Я не могла дышать под водой. Текстура моей кожи не изменилась. Поскольку я не хотела говорить ему, что пыталась дышать под водой, я спросила:

— Почему ты… шпионишь за мной?

— Пьетро не шпионил за тобой. Он присматривал за Лили.

— Ты клянешься?

— Ты пыталась утонуть?

— Пьетро там не было, чтобы…

— Ты пыталась утонуть? — он закричал.

— Какое это… имеет значение для тебя?

Он попятился назад, приглаживая ладонью волосы.

— Это не имеет значения. Твоя жизнь для меня ничего не значит. Ты для меня ничего не значишь! Точно так же, как я для тебя ничего не значу.

Я хотела сказать ему, что он всё ещё важен для меня, но я не могла этого признать.

Его тело вибрировало от ярости. Она поднималась от него, как струйки пара от его одежды. Его джинсы были почти сухими, как и белая рубашка на пуговицах.

— Ты был прав, — я говорила медленно, ровно. — Я пыталась покончить с собой.

Он напрягся. Если бы кто-то нарисовал его тело в этот момент, ему нужно было бы только нарисовать углы и прямые линии.

— Потому что я предпочла бы умереть от своей собственной руки… чем от твоей.

Его глаза так ярко сияли в прохладное утро, что казались светящимися палочками.

— Так что в следующий раз… пожалуйста, не приходи… не спасай меня.

— В следующий раз? — он ахнул, затем дико замотал головой. — Отлично. Хорошо. Убей себя! Сдаваться это так по-человечески.

— Почему ты злишься… если тебе всё равно?

— Потому что, Катори, это чертовски эгоистично с твоей стороны, вот почему! Моя сестра отдала бы всё, чтобы жить, а ты отдала бы всё, чтобы умереть. Ты хоть понимаешь, насколько хренова твоя логика? — он взревел. — Ты понимаешь?

Ах. Он злился не потому, что заботился о моей жизни, он злился, потому что заботился о жизни своей сестры.

Вернув свой пристальный взгляд к огромному водоёму позади меня, я сказала:

— Уходи, Эйс. Просто уходи. Я не могу вынести твоего презрения сейчас.

Он не уходил.

У меня защипало глаза. Я закрыла их, затем прошептала:

— Вейд.

Когда я открыла глаза несколько минут спустя, он прислушался к слову фаэли, которому научил меня давным-давно.

Он ушёл.

ГЛАВА 26. ЗАПЛЫВ

— Я не могу дышать под водой, — я тихо сказала Лили, когда она заглянула в «Астру» позже тем утром. — И моя кожа осталась…нормальной, — я поставила перед ней кружку дымящегося пряного чая. Чай, её любимый. — Я пыталась сегодня утром.

Она обхватила руками тёплый фарфор и заглянула в молочно-коричневую жидкость. Через секунду она взяла свой телефон и набрала:

«Возможно, это навык, которому твоё тело должно научиться».

Убедившись, что никто из посетителей не пытается привлечь моё внимание, я опустилась на скамейку напротив неё.

— Как я должна овладеть каким-то навыком, если меня никто не научит?

«Каджика может узнать что-нибудь полезное».

— Или, может быть, ты ошибаешься. Может быть, я совсем не такая, — я положила локти на стол и обхватила ладонями ноющий лоб. Между недосыпанием и моей ссорой с Эйсом я чувствовала себя раздавленной. Я выглядела так же. Вернувшись домой, я попыталась замаскировать круги под глазами консилером, но, сколько бы я ни мазала, фиолетовый оттенок моей кожи оставался.

Лили коснулась тыльной стороны одной из моих рук. Указала на свой телефон. «Мы с этим разберёмся».

Я кивнула как раз в тот момент, когда в дверь позвонили. Фейт вошла вразвалку, животом вперёд. Я молниеносно встала. Я не хотела, чтобы она думала, что я расслабляюсь.

— Привет.

Она остановилась рядом со мной и хмуро посмотрела на Лили.

— Я слышала, вы двое теперь живёте вместе. Это правда?

Я кивнула.

Фейт скорчила гримасу, как будто проглотила что-то кислое.

— Почему? Разве у тебя нет дома получше на Бивер-Айленде, Лили?

— Она не разговаривает со своими родителями, — объяснила я, надеясь, что это нормально, чтобы поделиться.

— Потому что они приняли сторону Круза после того, как ты изменила ему с Алессандро Блумом? — спросила Фейт.

Лили кивнула, затем вздохнула, в то время как я моргала, глядя на неё.

— Это было для того, чтобы отомстить ему за то, что он играл в хоккей с миндалинами твоей новой соседки по комнате? — Фейт наклонила голову в мою сторону.

Лили напечатала. «Нет. Алессандро был просто неотразим».

— Он действительно горячий. В любом случае, я должна оставить эту сумку. Эта беременность убивает мою спину, и мои лодыжки превратились в кандалы. Тьфу. Осталось ещё три месяца…

Как только она ушла, я прошипела:

— Ты изменила Крузу с актёром?

Лили закатила глаза. «Конечно, нет, но именно об этом пишут газеты. Лучше эта история, чем настоящая».

Должно быть, я всё ещё выглядела ошеломленной, потому что Лили ухмыльнулась и добавила к своему сообщению: «У меня есть типаж, и этот типаж темноволосый и красивый. Я бы никогда не пошла за блондина. Ты можешь забрать всех блондинов, Кэт».

Мне не нужны были все блондины. Я хотела одного блондина, и этот блондин больше не хотел меня.

Фейт вернулась в комнату, так что я оставила Лили читать и пошла посмотреть, не нужно ли Фейт что-нибудь сделать. Ничто так не помогает мне избавиться от мыслей об Эйсе, как чёрная работа.

* * *

В тот вечер, когда мы с Лили готовили ужин, к нам заглянул Каджика. Папа устраивал поминки в чьём-то доме, но скоро должен был вернуться.

Я налила охотнику стакан воды и поставила его на кухонный островок. Он сделал большой глоток, затем прислонился к кухонному островку и скрестил руки на груди.

— Гвенельда вспомнила историю о мишипешу. Очевидно, их чешуя была сделана из металла, как броня. Однако, в отличие от брони, чешуя была афродизиаком, поэтому часто фейри собирали её и измельчали в мелкий порошок, который они глотали или продавали с целью получения прибыли.

— Ты имеешь в виду, что они сдирали свою собственную чешую? — я задавалась вопросом, приравнивается ли это к восковой эпиляции или шелушению кожи. И тогда я содрогнулась от этого созерцания.

— Иногда. Но чаще, — Каджика посмотрел на Лили, — другие фейри снимали чешую против воли мишипешу.

В ужасе я уставилась на Лили.

— Это правда?

Она пожала плечами. Думала ли она, что в этом нет ничего особенного, или пожала плечами, потому что не знала ответа?

— Она слышала об этом, — сказал Каджика. Прошла пауза. — По-видимому, в наши дни это самый редкий товар на неверрийском рынке.

Лили, прищурившись, посмотрела на Каджику.

Охотник сдвинул свои тёмные брови назад.

— Катори должна знать, особенно если она действительно частично мишипешу.

— Может быть, я и не такая. -

Я помешала томатный суп на плите, по рецепту, которому Блейк научил меня давным-давно.

— Сегодня утром я пошла поплавать в озере и попробовала дышать под водой. Всё, что я получила, это полные лёгкие воды. И моя кожа не изменилась.

Сливочный, острый аромат вернул меня в то время и в то место, когда жизнь была проще. Когда кожа не трансформировалась, трупы не восстали из могил, и огонь не бежал по венам людей.

— Нет! — резко произнесённое слово Каджикой вернуло меня сюда и сейчас.

Я положила деревянную ложку и повернулась.

— Нет, что?

Глаза охотника были направлены на Лили, как двуствольное ружье.

— Ничего.

— О, да ладно тебе!

Лили схватила свой телефон и начала печатать, но Каджика выхватила его у неё из рук. Вместо того чтобы последовать за ним, она направилась к ящику, где мы хранили меню на вынос. Она достала одно, сняла колпачок с ручки и прикоснулась кончиком к бумаге, но Каджика вырвал его у неё.