Сокровище африканских гор - Александр Грин

Начав говорить об этом, он оживился, взгляд его стал быстрым и молодым. Понемногу отдельные его замечания слились в рассказ об этих шести годах путешествия.

— Я отправился, — говорил Ливингстон, — внутрь материка 7 марта 1866 года.

У меня было двенадцать бомбейских сипаев, девять человек с Коморских островов, семь освобожденных рабов и два негра с Замбези; животных — тринадцать: шесть верблюдов, три буйвола, два мула и два осла. Сипаи, вооруженные скорострельными карабинами, охраняли экспедицию. Десять тюков материи и два мешка стекляруса я взял для торговли с неграми.

Я шел левым берегом Ровумы, реки, впадающей в океан недалеко от мыса Дельгао. Здесь росли камыши, которые приходилось прорубать топорами на протяжении миль.

Сипаи и коморские туземцы оказались отчаянными лентяями. Им скоро расхотелось идти вперед. Думая заставить меня вернуться, они так били и мучили животных, что не осталось ни одного.

Гент вспомнил Зимбауэни, но ничего не сказал.

— Видя, что от этого толку мало, — продолжал доктор, — они принялись восстанавливать против меня окрестных дикарей, распуская слухи, что белые покупают негров для того, чтобы их есть. Это были мерзавцы. Свои тюки и оружие они заставляли нести первую попавшуюся женщину или ребенка, угрожая смертью. Они не могли пройти часа, чтобы не лечь на дорогу, жалуясь на свою судьбу и замышляя новые каверзы.

Опасно было держать при себе таких людей, и я, снабдив их на дорогу тканями, послал их обратно. У меня остался небольшой отряд, с которым, продравшись сквозь ужасную трущобу земель Вагиуя, в начале августа я пришел в страну короля Мпонды около озера Ниасса.

По дороге сбежали два носильщика. У меня был молодой негр Викотани. Когда пришли в Мпондо, он явился ко мне, заявляя, что на восточном берегу Ниасса живет его семья, что его сестру очень любит король Мпондо, она-де его жена. Он кончил тем, что просил отпустить его к родственникам.

Видя, как он упрямо стоит на своем, я свел его к Мпонде, который, кстати сказать, никогда не видел Викотани, и, снабдив товаром, оставил до того времени, пока семья не явится за ним. Видя, что хитрость его открыта, он стал сманивать негра Чумаю, обещая найти ему жену. Чумаю махнул на это рукой и все рассказал мне.

Далее шло еще хуже. От Мпонды я попал в деревню короля Бабизы и имел глупость остановиться у него, чтобы полечить этого человека от волчанки. Пока я здесь жил, с западного берега Ниассы явился араб. По-видимому, он участвовал в какой-то Темной афере, так как начал лгать.

По его словам, он был ограблен племенем мазиту. А мазиту живет по крайней мере за сто пятьдесят миль к северо-западу от того места, где проходил этот араб. Я с сомнением слушал, но Муза (так звали начальника коморских негров) сделал вид, что поверил арабу. Вечером он пришел ко мне и стал говорить о несчастьях арабского каравана. «Ты веришь?» — спросил я. «О да, он говорил истину, истину, истину». — «Муза, — сказал я, — араб лжет. Мазиту не только грабят, но всегда убивают. Ты, видимо, боишься идти дальше со мной. Пойдем же к Бабизе, он уговорит тебя».

Король, выслушав историю, сказал:

— Араб врет. Будь мазиту здесь близко, я давно слышал бы уже об этом.

Когда мы пошли обратно, Муза стал хныкать:

— Ох, доктор! Нет, не хочу я идти к мазиту. Мазиту убьет меня. Я хочу домой, хочу снова быть в семье, не хочу мазиту.

— Мазиту ведь нет.

— Ох, кто знает! Я боюсь, боюсь!

— Муза, если ты с товарищами так боишься, то мы пойдем прямо на запад, мимо страны мазиту.

— Нас всех перебьют, нас мало, — упрямо хныкал он.

Мне, мистер Гент, очень хотелось застрелить его как зачинщика; жалею, что не сделал этого. Наконец я как будто уломал коморцев, и мы тронулись на запад, но однажды ночью они все покинули лагерь. После этого я запретил под страхом смерти говорить о мазиту.

Покинув Ниассу, я шел дальше по земле, не знавшей работорговли; поэтому жители были здесь гостеприимны, приветливы и за пустяки перетаскивали мой багаж, иначе, оставшись с пятью носильщиками, я не мог бы идти дальше.

По дороге мне удалось нанять несколько носильщиков. В начале декабря шестьдесят шестого года я проходил по стране, где орудовали шайки разбойничьих племен. Не было здесь ни скота, ни посевов — жители разбегались. Здесь мы отчаянно голодали, ели дикие плоды, иногда убивали антилопу. Новые носильщики часто убегали, воруя мое белье и платье. Но я шел вперед.

Преследуемый всякими неудачами, я прошел земли королей Бобамбы, Барунгу и прошел в Пунду.

Пунду управляется королем Казембо. Это человек толковый, незлой. Он принял меня пышно и сытно, предварительно выспросив меня через своего придворного, куда и зачем я иду. Применительно к его пониманию, я сказал:

— В стране белых людей много ученых, желающих знать, какие есть в неизвестных странах озера и реки, как они называются и куда текут. Я иду к югу, так как слышал, что там много воды.

Придворный сказал Казембо:

— Не понимаю, зачем все это нужно белому человеку, но, должно быть, очень нужно, и худого здесь ничего нет. Он ищет воду.

Тогда-то меня представили королю. Он сказал:

— Белый человек хочет идти на юг?

— Да, я слышал, что там есть озера и реки.

— Удивительно! — сказал Казембо. — Зачем тебе идти так далеко? Здесь воды сколько угодно. Вода здесь близко.

Он поставил меня снова в затруднительное положение, но тут появилась королева. Она сделала пышный выход, рассчитывая произвести впечатление на дикого белого человека. Ее свита состояла из амазонок, вооруженных копьями, сама она тоже держала огромное копье. На ней была широчайшая красная юбка; рогатая прическа пестрела перьями, а в носу, ушах и губах висели кольца. Изуродованная таким смешным образом, эта красивая молодая и стройная женщина сконфузилась, я засмеялся. Надо было бы вам это видеть, мистер Гент! Я хохотал неудержимо, так что наконец захохотала королева, свита тоже захохотала; королева сгорела от стыда и поспешно скрылась в сопровождении своих амазонок.

Я разыскивал, как вы знаете, источники Нила. Разрешите мне вкратце познакомить вас с кое-чем из моих открытий. В стране Лунда мне доставляла много возни река Чамбези, которую португальцы смешивают с Замбези. Я долго бродил в Лунде и смежных с ней странах, пока не установил, что Чамбези — особая от Замбези река и что, начинаясь у 11° южной широты, Чамбези есть самый южный исток великого Нила.

К северо-востоку от Казембо я нашел очень большое озеро. Туземцы называют его Лиамба. Пройдя озером к северу, я убедился, что это — юго-восточная часть Танганайки. Затем, перейдя реку Марунгу, я подошел к озеру Моэро.