Держи хвост пистолетом - Дарья Калинина

Сегодняшнее утро выдалось беспокойным не только у нас, боевикам, захватившим в плен Илью, пришлось тоже немало побегать. Сначала их спугнули с насиженного местечка, сообщив, что в их сторону движется вооруженный отряд, потом они забыли в оставленном селении парня, которого там забывать не следовало, а в довершение всех неприятностей выяснилось, что их жертва испарилась в неизвестном направлении. Впрочем, последнее не особенно расстроило бородатого командира боевиков, так как вскоре выяснилось, что карта с отмеченной дорогой, на которой надо было бы устраивать засаду, тоже растворилась в том же направлении. Теперь он сидел в глиняной мазанке и мрачно размышлял, кого он предъявит в качестве заложника, если дело зайдет настолько далеко. Соли на раны подсыпал его молодой племянник, которого командир взял к себе после долгих уговоров своей сестры, и теперь горько в этом раскаивался, так как племянник был не только глуп, но и вспыльчив. А этого командир не прощал никому, так как себя он умел сдерживать, но удовольствия ему это не доставляло.

– Зачем потребовалось брать в дело этого хлюпика, который только и умеет, что требовать с нас деньги? – горячился племянник, расхаживая взад и вперед перед дядей. – Деньги нам и самим нужны. Я мог справиться с этим делом, как справлялся со многими другими. Зачем все эти новшества?

Командир устало посмотрел в его сторону и напомнил себе, что как-никак, но это единственный ребенок его горячо любимой сестрички.

– Затем, – ответил он, взяв себя в руки, – что вести войну без оружия невозможно, а за него надо платить. А ты вместо того, чтобы поучать старших, лучше бы попытался объяснить, куда могла деться карта? Как теперь быть? И на какие средства добывать новую? Ты хоть знаешь, во сколько мне обошлась эта карта?

– Зачем нам теперь эта бумажка? – снова завелся племянник. – Тот человек исчез, а значит, и карта бесполезна.

Командир почувствовал, что у него закипает кровь, и быстро сказал:

– Этот человек не единственный, кто ездит по нашим дорогам. Имея ту карту, мы за ближайшие недели захватили бы столько заложников, что нам бы хватило для поддержания торговли на ближайшие полгода. Не надо было бы выслеживать их или полагаться на случайную удачу. Человек в правительстве и карта давали нам твердую гарантию успеха. А твои парни упустили карту. Чем они занимались прошлой ночью?

– Ты вспомни, какая гроза разыгралась! – возмутился племянник. – Никто не смог бы подняться в горы, дороги размыло в один миг. Они превратились в грязевые потоки, смешанные с камнями.

– А как в таком случае здесь оказался этот парень и те две девчонки, которые, по его словам, были с ним и, должно быть, угнали у нас бронетранспортер? Почему им ливень не помешал добраться до нас?

– Сейчас не время это обсуждать, – пошел на попятную племянник. – Скажи лучше, как мы будем объясняться, когда в правительстве узнают, что никакого премьера у нас нет?

– Они не должны это узнать, – ответил командир. – Надо во что бы то ни стало найти его. Ты же хвастался, что в горах знаешь каждую тропку. Вот и действуй. Но мне нужен этот заложник. Я могу несколько дней морочить голову правительству и русским, но рано или поздно нам придется предъявить им доказательства того, что пленник у нас. Требования о выкупе мы уже передали, теперь остается ждать ответа. Если они не согласятся с нашими требованиями, тогда все просто. Можно и голову не ломать, пусть они терзаются и ищут своего премьера, но если они согласятся, то придется что-то срочно придумывать.

– Может быть, смастерим муляж? Найдем человека, похожего на него, дадим его на доработку гримеру, а пленку возьмем такого плохого качества, чтобы было не понять, что вообще происходит в кадре, – предложил племянник, учившийся помимо других учебных заведений разных стран еще и на кинематографических курсах в Москве и теперь жаждавший проявить себя в искусстве. – Это будет значительно проще, чем прочесывать все ущелья подряд.

Командир поморщился, он всю свою жизнь занимался бизнесом по захвату заложников и не признавал таких дешевых фальшивок. Ему была дорога его репутация, а репутация требовала вернуть заложника целым и невредимым в тот же день, как поступит за него выкуп. А что возвращать? Загримированного актера вместо политического деятеля, а потом изображать, что его самого ввели в заблуждение? Это ему не позволила бы гордость. Взять же выкуп просто так командир бы не согласился даже под угрозой смерти. Хотя он знал, что многие соратники его бы не поняли и не одобрили, считая, что во время священной войны с неверными собаками все средства хороши.

– Не трать драгоценное время на слова, – посоветовал он племяннику. – Отправляй своих ребят по селениям. И пусть они постараются найти тех девчонок, которые угнали у нас бронетранспортер. Пусть не думают, что им это сойдет с рук.

Мариша отправила в рот последний с помятым бочком персик и произнесла:

– У Оксаны был пистолет, а у Махмеда повод, чтобы убить. И к тому же они с той ночи, когда произошло убийство, держатся постоянно вместе. Что из этого следует?

Илья с недоумением вылупился на Маришу и попросил уточнить, что она имеет в виду, говоря, что у Махмеда был повод для убийства.

– Этого не может быть! – возмутился он, когда мы посвятили его в отношения между убитым на турбазе и Гулей.

– Почему? – заинтересовалась я.

– Не может просто потому, что не может, – с непоколебимой уверенностью в своей правоте ответил Илья. – Гуля не стала бы связываться с каким-то солдатом. Если бы она надумала рушить семью, то не ради такого человека, который ей и предложить толком ничего не мог.

– Это все чушь, – легкомысленно заявила Мариша. – Все равно мы проследим за этой парочкой и выясним в конце концов, что они собой представляют.

Мы оставили вконец деморализованного Илью наедине с пустой миской из-под фруктов и отправились к себе на турбазу. Возле ворот Мариша внезапно встала как вкопанная.

– Мне кажется, или эта машина просто идеально подходит под описание той, что стояла у Махмеда в гараже, – обратилась она ко мне, указывая на какую-то развалюху, которую и машиной-то можно было назвать с большой натяжкой.

– Может быть, у них тут повальное увлечение реставрацией непригодной техники, – пробормотала я в ответ.

Но задержаться все-таки пришлось. Мариша внимательнейшим образом изучила каждый сантиметр покрытой грязью машины и даже зарисовала губной помадой рисунок правого заднего колеса. Зарисовать остальные ей помешала Оксана, неожиданно возникшая у ворот и с интересом уставившаяся на Маришу, которая с высунутым от старания языком перерисовывала изгибы на резине в свой блокнотик.

– Ну как здоровье? – бодро спросила у нас Оксана.

– Отлично! – ответили мы хором, совершенно позабыв, что она должна считать, что мы только-только вернулись из больницы.

Оксана кинула на нас недоуменный взгляд и заметила, что выглядим мы и впрямь лучше, чем утром.

– Надо было бы мне тоже с вами отправиться, – завистливо сказала она. – А то моя внешность что-то последнее время помялась. А сегодня ночью тоже в больницу собираетесь? Надо бы и мне с вами.

Мы дружно и почти не покривив душой заверили ее, что выглядит она отлично и ей вовсе не требуется делать что-то, чтобы поправить свою внешность. А ночь у нас и без того заполнена до отказа, поэтому в больницу мы не поедем, но и на турбазе не останемся, познакомились тут с двумя джигитами, только пусть она, ради бога, не рассказывает об этом Махмеду. Оксана пообещала не проговориться ни одной живой душе, что нас ночью не будет, и мы оставили ее все в том же сокрушенном состоянии по поводу своей внешности.

– Интересно, откуда у счастливой женщины, у которой к тому же имеется постоянный и обожающий ее любовник, такие мысли? – поинтересовалась Мариша, когда мы отошли подальше. – Как ты думаешь, может быть, у них с Махмедом не ладится?

Я призадумалась и признала, что когда у меня все в порядке с личной жизнью, то мне не только моя внешность кажется неотразимой, но и внутренний мир, а в случае неудачи я начинаю находить в себе массу недостатков и изыскивать способы их искоренения.

– Уверена, что если мы сегодняшней ночью захотим проследить за Оксаной и Махмедом, то нам придется разделиться, – продолжала упиваться собственной проницательностью Мариша.

– Я не хочу, – решительно отказалась я. – Устала! Почему я не могу выспаться наконец в своей кровати, за которую честно заплачено.

– Ну и спи, – разозлилась Мариша. – Я пойду одна. А если меня прикончат, то не обвиняй потом себя.

– И не подумаю, – заверила ее я и после ужина сразу же отправилась спать, наплевав на Маришины планы, которыми она делилась со мной за ужином.

Сначала все шло хорошо, я вытянулась в постели и смежила веки. Мариша в одиночестве отправилась караулить Оксану, горько сетуя на то, что некому проследить за Махмедом. Я пропустила ее намеки мимо ушей, что оказалось совсем нетрудно, благодаря изрядной порции ваты, которую я в них забила. Теперь я могла бы вдоволь насладиться тишиной и покоем, но что-то мне мешало. Повертевшись без сна, я решила, что дело в затычках у меня в ушах, и вытащила их. Почти сразу же я услышала осторожные шаги. Обычно плевать я хотела на шаги, но эти остановились возле нашей двери и никуда дальше двигаться не собирались. Это заставило меня зашевелиться в прямом и переносном смыслах. Шевеление в переносном смысле заставило меня подумать о том, что я тут совсем одна и дверь весьма хлипкая, а шевеление в прямом смысле выражалось в скрипе кровати подо мной. За дверью не раздавалось ни звука, и это напугало меня сильней всего. Воображение рисовало самые страшные картины и чудовищ, которые притаились там.