Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941 – 1943 - Гельмут Пабст

Из-за несчастного случая на меня свалилось много дел. Я сновал между ротой и батальоном и между полковником Зиквольфом и полковым командованием своего полка. Когда наконец я попал домой, то проспал тринадцать часов.

Сегодня я продиктовал полный доклад о патруле, внес последние события в свой дневник, а вечером без конца отвечал на телефонные звонки из-за обстрела. Теперь уже за полночь, но все полковые орудия все еще ведут огонь. Это уже третий такой обстрел. Я ужасно вымотался, в остальном же у меня все хорошо.

Когда только начало светать, буря все еще завывала, а иван опять сидел в траншее. Это было на позициях девятой роты, где прорвалось семь русских из двадцати пяти. Был короткий жестокий бой, рукопашная схватка. Не было времени стрелять, его хватало лишь на то, чтобы коротко взмахнуть винтовкой и приложить прикладом по ближайшему черепу. Через двадцать пять минут траншея снова была свободна. Враг потерял троих убитыми, один сдался в плен. Пленный сообщил, что сто человек остаются в резерве на позициях противника, которые мы называем Очаг Устрашения и Блиндажный Посад. Они прибыли прошлой ночью.

…Мы готовим контратаку. Сегодня во второй половине дня мы ринулись в атаку, в лицо нам дул ветер. Он дул с такой силой, что мы с трудом держались на узких обледенелых тропах. Через брустверы надувало тучи снежной пыли. Проволока, танки, воронки и развалины парка исчезли в белой метели. Неприятельские позиции в сорока метрах от нашей траншеи выглядели островом в снежной буре. Артиллеристы прикинули дистанцию, но даже снаряды самых тяжелых орудий бесследно исчезали под снежной пеленой. Мы слышали лишь грохот разрывов от упавших где-то снарядов.

В результате всего этого нам пришлось отказаться от обстрела Блиндажного Посада. Пехота должна обойтись без соответствующей артподготовки. В 8.30 тяжелые орудия будут вести огонь по этому району всего одну минуту. Все остальное на усмотрение личного состава 9-й. Как всегда. Последний, важнейший этап всегда достается пехоте, и никто не может ей помочь, когда она возьмется за дело.

8.00. Они готовятся. Они заряжают автоматы, закрепляют экипировку, хватают сумки с гранатами и сооружают в траншее ступеньки из пустых ящиков из-под боеприпасов. Все время наблюдатели при тяжелой артиллерии ползут в тридцати метрах в тылу, за развалинами дома, а их артиллерия перенесла свой огонь назад на двадцать пять метров за линию траншеи. Три сержанта и шестнадцать солдат прильнули к брустверу, готовые к прыжку.

8.25… 8.29… еще одна минута… тридцать секунд… стрелки сверенных часов двигаются к нулевой отметке… там пошли тяжелые и легкие гаубицы, пехотные орудия, минометы. Огонь приближается вплотную к траншее, черный дым стеной вырывается вверх, и пехота рванулась под последние разрывы своих собственных орудий. Этот неожиданный дикий порыв, похожий на кошачий прыжок сквозь предательский снег, секунда смертельного, с затаенным дыханием, напряжения, в котором глаза всех устремлены на тонкую линию цепи солдат, стремительно, большими прыжками двигавшихся по ничейной территории. С последним снарядом они – уже в траншее противника.

Подобно грозе, патруль бросился на них, разделившись и разбежавшись в обе стороны траншеи. Первые блиндажи взрываются, пулеметные огневые точки взлетают на воздух, вверх вздымаются уродливые грибообразные клубы черного дыма, гранаты завершают уничтожение живой силы противника, а мелкие, более слабые взрывы волной распространяются вперед. По хлюпающей грязи и через падающие коричневые фигуры разведотряд пробивает себе путь. Один снаряд влетает в блиндаж, не разорвавшись. Вражеские солдаты выскакивают и падают один на другого под огнем автоматов. Граната завершает остальное.

У людей почерневшие лица. Некоторые поцарапаны. Тяжелая артиллерия подтягивается к краю леса. Она прикрывает траншею снабжения, но не может остановить просачивание сил подкрепления. Противник собирает силы для контратаки. Три из них отбиты, затем разведотряд выходит из боя. Огонь тяжелой артиллерии вновь переносится на траншею…

Последним влезает фельдфебель Якобе. Они все вернулись. Почерневшие, с запекшейся грязью, измученные. Красный след тянется вверх от траншеи к медицинскому пункту. Но там, на стороне противника, на фронте в двести метров, взорваны десять блиндажей и двадцать огневых пулеметных точек, уничтожены одиннадцать тяжелых пулеметов и одно 45-миллиметровое противотанковое орудие. От семидесяти до девяноста тел убитыми лежат в траншее. Разведчики проникли прямо в самое сердце сбора.

Сегодня было так тепло, что мы вытянулись на солнце, как коты, счастливо жмурясь от его лучей. Я встал на лыжи и пересек Волгу, дважды падая на крутом склоне. Вернулся таким румяным и зарядившимся энергией солнца, что жизнь вновь заиграла в моей крови.

Снег на южном склоне уже растаял. Вода стекает потоками через ряды ступенек, ведущих в землянки. Та, в которой мы теперь живем, просто произведение искусства. Это большой прямоугольник с отгороженными спальными помещениями. Нижняя половина стен облицована ровными досками, верхняя часть покрыта легкой деревянной плиткой. Потолок покрыт белой бумагой, фрамуги сверху обшиты досками с гладкими краями. Есть сидячее место в углу, полочка, круглый стол; все это очень удобно.

Со вчерашнего дня я на артиллерийском пункте связи и выполняю обязанности артиллерийского разведчика вместе с арьергардом. В секторе полка остался один батальон. Сегодня до двенадцати часов было довольно спокойно. Затем последовал интенсивный огонь по сектору 9-й роты, мосту через Волгу и южной части города. Его вели артиллерия, минометы, противотанковые орудия. Двести человек наступали из Блиндажного Посада. Разыгралась дуэль. Я наблюдал все это с крыши большого каменного здания. Противник прорвался в нашу траншею. Я перенес заградительный огонь еще на сто пятьдесят метров назад, так что он был почти на наших позициях. Противник отброшен назад, оставив от двадцати пяти до тридцати человек убитыми и одного попавшего в плен.

14.30. В зоне 18 иван в окопах. Его уже больше не отбросишь. Нас окружают. У нас остались четыре легких и одно 100-миллиметровое орудие из всей батареи сектора дивизии. Наблюдательные пункты разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Пункты, которые больше всего доставляют нам беспокойство, находятся по флангам и в центре, в зоне 15, Блиндажного Посада. Противник пытается вновь и вновь атаковать здесь, но небольшими силами. Телефон все время не умолкает; я таскаю его с собой между блиндажом и наблюдательным пунктом, вверх по неимоверно широкой лестнице, которая стоит снаружи, приставленная к стене дома, и далее через доски между рядом дымовых труб до точки на конце северной стены. Там я стою на второй, более узкой лестнице и смотрю через парапет.

17.30. Две легкие батареи выдвигаются; две другие остаются за первой новой позицией арьергарда и открывают огонь, произведя еще тысячу выстрелов до 21.00. Арьергардные роты выходят из боя с противником. Сворачиваются последние линии телефонной связи. На короткое время мы переходим на радиосвязь. На левом фланге противник использует свой прорыв, но выход из боя проводится по плану. Вилла «Вид на Волгу» взорвана.

Капитан Гросс и лейтенант Шуберт все еще стоят одни на дороге. Мы упаковываемся и тоже отходим назад. Под мостом на дороге, ведущей с фронта, небольшая группа из штаба батальона стоит в ожидании, когда последние роты покинут траншеи. В небе в северной части города «катюши» выпускают свои ракеты. На этой территории уже царит обстановка ничейной земли, это странная атмосфера возбуждения и опасности, в которой есть только смутные силуэты ведущих бой людей, рыщущих как волки в поисках добычи. Мы в последний раз переходим Волгу по мосту.

Глава 12.

Отход через Днепр

В штабе полка офицеры, бледные и напряженные, сгрудились вокруг полковника Зиквольфа. Будет ли все как надо? Шипящая карбидная лампа отбрасывает холодный свет, тускло освещая голый блиндаж. Моя задача выполнена. Когда я вышел наружу, маленькая группа была готова к маршу. И мы пошли прочь. Конь Федор тронулся, повозка покатилась. Мы повернулись спиной к Волге. На дороге зияли черные ямы, передовые посты стояли у самых минных полей. Пламя вырывалось из каменного здания, красным заревом полыхало в провалах окон, с яростным ревом пробивалось через крышу. Ландшафт за последние несколько дней превратился в пустынный. Наши примечательные объекты на местности, дома и водонапорные башни уже больше не существовали. Взрывчатка была готова для закладки под оставшиеся объекты.

Вскоре мы были на открытой дороге. Впереди себя мы все еще видели, как ведут огонь арьергардные батареи; потом они остались позади, орудия и передки орудий наготове, тени людей и лошадей с опущенными головами. Дорогу обрамлял ледяной барьер. Мы спотыкались и скользили, шли через круглые, грязные, замерзшие лужи, в которых лед трескался и вода выплескивалась, в то время как Федор напрягался изо всех сил в своих оглоблях. Мы догнали темные колонны. Уходили быстрым маршем.