Создатели небес - Фрэнг Герберт

Примерно в десяти футах за окном в воздухе висел предмет. Куполообразный предмет с аккуратным округлым отверстием, обращенным к окну Бонделли. В отверстии виднелись двигающиеся фигуры.

Турлоу открыл рот, но обнаружил, что голос пропал. Шатаясь, доктор выбрался из кресла и, цепляясь за край стола, попытался отойти от окна.

— Энди, что-то не так? — спросил Бонделли. Адвокат повернулся, не отрывая глаз от Турлоу.

Тот оперся о стол, лицо было повернуто к окну. Он смотрел прямо в круглое отверстие в парящем в воздухе предмете. Внутри были глаза, горящие глаза. Из отверстия высунулась тонкая трубка. Что-то болезненное, удушающее впилось в грудь Турлоу. Ему приходилось бороться за каждый вдох, за каждый глоток воздуха!

«Господи! Они пытаются убить меня!»

Волны беспамятства хлынули в мозг, откатились и снова вернулись. Грудь объял огонь. Тускнеющим взглядом Турлоу увидел, как мимо проплывает край стола. Что-то с глухим стуком ударилось о застеленный ковром пол, и затухающее сознание сказало, что это была его собственная голова. Он попытался подняться, но не смог и затих на полу.

— Энди! Энди! Что случилось? Энди! — донесся издалека голос Бонделли. Звук затихал и возвращался, точно эхом отражаясь от стенок черепа.

Бонделли осмотрел Турлоу, вскочил на ноги и закричал секретарше:

— Миссис Вильсон! Вызовите «скорую»! Кажется, у доктора Турлоу сердечный приступ!

14

«Я не должен привыкать к такой жизни, — говорил себе Келексель. — У меня новая наложница, да, но у меня есть и долг. Настанет момент, когда придется уехать, взяв мою наложницу, и отказаться от остальных удовольствий этого места».

Он сидел в помещениях Рут, перед ним на низеньком столике стояла чаша с туземным напитком. Рут казалась странно задумчивой, тихой. Манипулятор потребовал сильного воздействия, чтобы привести ее в печальное настроение. Это тревожило Келекселя.

Она так хорошо поддавалась воздействию, проходила обучение с такой легкостью, которая удивляла Келекселя. И вот — рецидив… как раз после того, как он дал ей пантовив, такую забавную игрушку.

На столе рядом с напитком стояли свежие цветы. Они назывались розами. Красные розы. Напиток прислала Инвик. Его аромат, привкус, который он оставлял на нёбе, изумлял Келекселя и доставлял огромное удовольствие. На языке точно танцевали маленькие искорки. Опьяняющее базовое вещество требовало постоянной регулировки его метаболизма. Келексель удивлялся, как Рут могла приспособиться к такому напитку; она пила его в неумеренных количествах.

Несмотря на отвлекающие попытки удержать метаболизм в равновесии, Келексель нашел общее впечатление приятным. Чувства обострились, тоска отступила.

Инвик сказала, что напиток был вином из солнечной долины «сверху на востоке от нас». Туземный продукт, приятная штука.

Келексель поднял глаза к серебристо-серому изгибу потолка, заметил линии гравитационной аномалии, похожие на золотистые струны, над манипулятором. Комната утратила безликий вид, наполненная новыми штрихами, выдававшими ее жительницу, его чудесную новую наложницу.

— Ты заметила, сколько людей на корабле носят местную одежду? — спросил Келексель.

— Откуда? — спросила Рут. — Я что, когда-нибудь выхожу отсюда?

«Как неразборчиво звучат ее слова», — подумал Келексель.

— Да, конечно, — согласился он. — Я думал, что, может быть, сам попробую примерить вашу одежду. Инвик сказала, что одежда старших детей часто подходит чемам, переделка требуется совсем небольшая. Инвик называет это дополнительными льготами.

Рут подлила в бокал вина из чаши, сделала большой глоток.

«Ах ты маленькая гномская свинья! — подумала она. — Грязный тролль!»

Келексель пил из графина. Он погрузил его в чашу, наполнил янтарной жидкостью.

— Хорошие напитки, вкусная еда, удобная одежда — все это и огромное удовольствие, приятное времяпрепровождение. Кто смог бы заскучать здесь!

— В самом деле, — пробормотала Рут. — Кто смог бы заскучать? — Она снова сделала большой глоток.

Келексель еще раз потянул из своего графина, подрегулировал метаболизм. Голос Рут звучал так странно! Он заметил настройки манипулятора, подумал, не стоит ли немного увеличить воздействие. «А не напиток ли тому виной?» — спросил он себя.

— Тебе весело с пантовивом? — спросил Келексель.

«Грязный маленький злобный тролль», — мелькнуло у нее в мозгу.

— Да, очень здорово, — усмехнулась она. — Почему бы тебе самому не повеселиться с ним немного?

— Боги Охраняющие! — пробормотал Келексель. Он лишь сейчас понял, что напиток тормозил высшие нервные центры Рут. Ее голова бешено кружилась. Она пролила часть вина на стол.

Келексель потянулся, забрал у нее стакан, спокойно, аккуратно поставил его на стол. Рут или не могла, или не умела регулировать свой метаболизм, понял он.

— Неужели тебе не нравятся истории? — спросила она.

Келексель начал вспоминать, не приходилось ли ему видеть в постановках Фраффина о проблемах туземцев, связанных с различными напитками. Так это все было правдой! Было по-настоящему, как сказала бы Рут.

— Это грязный мир, — сказала она. — Как думаешь, мы тоже часть истории? Они снимают нас своими проклятыми… камерами?

«Омерзительная идея», — подумал Келексель. Но его не покидало странное ощущение истинности ее слов. В их диалоге было что-то от историй Фраффина.

Келекселю пришлось напомнить себе, что создания, подобные Рут, долго (по их меркам) жили в снах, сплетенных Фраффином. Однако слово «сны» не очень подходило, потому что зрители — чемы — тоже могли проникнуть в мир этих историй. Во внезапном проблеске озарения Келексель понял, что вступил в мир насилия и чувства, который создал Фраффин. Войдя, он испортился, подпал под власть удовольствий. Разделить заблуждения туземцев, пусть на миг, означало быть порабощенным нуждой в новых и новых удовольствиях.

Келексель почувствовал, что хочет вырваться из этой комнаты, отречься от новой наложницы, вернуться к обязанностям. Но знал, что не сможет сделать этого. Тогда Келексель начал раздумывать, где же он провалился в ловушку. Но пытливое сознание Расследователя не находило ответа.

Он впился взглядом в Рут.

«Эти туземцы опасны, как игры с огнем, — подумал он. — Мы не владеем ими! Мы — их рабы».

Расследователя одолели подозрения. Он оглядел комнату. В чем же дело? Что здесь не так?

Казалось, в этом моменте и в этом месте нет ничего, на что могли бы пасть его подозрения, подозрения Расследователя. Это само по себе затронуло в нем глубоко скрытые струны гнева и страха. Он чувствовал, что им играют, водят его за нос. Неужели Фраффин играл им? Его люди уже подкупили четырех предыдущих Расследователей из Бюро. Но как? Какие планы были у Режиссера на самого Келекселя? Уж конечно, они догадались, что он не простой посетитель. Но как они воздействовали на него?