Убийство по-римски - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Милая девчушка — эта, — говорил майор. — Естественная. Хорошенькая. Но учтите — наглости хоть отбавляй. Глазищами так и сверлит, а? — Довольно мрачно он пробормотал: — Милая, хорошенькая, естественная девчушка — как я и говорил.
— Вы собираетесь ехать дальше? — спросил Аллейн.
— А вы? — вопросом на вопрос ответил майор. — Что дело, то дело. Никаких имен, — добавил он неопределенно, — никакой тебе маршировки с полной выкладкой. Как у нас заведено. При прочих равных.
— Я-то собираюсь, конечно.
— Жмите, — предложил майор и протянул руку. Но она на пути встретила бутылку с шампанским, и он вновь наполнил свой стакан. — Я видел несколько любопытных вещей в мое время, — признался он, подавшись через стол. — Вы человек с широкими взглядами. Каждому по его вкусу, и все приносит житейский опыт. Ни слова дамам: чтобы не огорчались из-за того, чего не увидят. Сколько мне лет? Ну! Послушайте. Сколько, по-вашему, мне лет?
— Шестьдесят.
— Плюс десять. Отпущенный срок, хотя это вздор. До встречи с остальными попозже, мой мальчик. — Он наклонился и скорбно поглядел окосевшими глазами на Аллейна. — Послушайте, — сказал он. — Не собирается ли туда она?
— Кто?
— Старая красотка.
— Думаю, что собирается.
— Боже!
— Довольно дорогое удовольствие, — заметил Аллейн. — Пятнадцать тысяч лир.
— Лучше не скупиться, а? Я полон надежд, — с вожделением проговорил майор. — И я вам, пожалуй, признаюсь, старик, если бы не это, так меня здесь и видели. Знаете, что мне нужно? Трепет. Зеленое сукно. Карты. И — тьфу! — Он сделал дикий жест обеими руками. — На все тьфу!
— Большой выигрыш?
— Тьфу!
— Великолепно.
«Может быть, в этом вся суть майора, — подумал Аллейн. — А может, и нет?»
— Чудная эта история с Мейлером, как по-вашему? — спросил он.
— Тьфу! — произнес майор, который как будто не мог отделаться от этого междометия. — Немыслимое поведение, — прибавил он. — На мой взгляд, неподобающее поведение, но черт с ним. — Он на несколько мгновений погрузился в мрачное молчание и затем прокричал так громко, что люди за соседними столиками с удивлением посмотрели на него: — И скатертью дорога. Извините за выражение.
У него явно пропал интерес к разговору, и Аллейн перешел к Кеннету Дорну.
После ухода негритянской певицы Кеннет снова впал в свою обычную апатию, нарушавшуюся разве ерзанием. Он не предпринимал попытки танцевать, но вертел пальцами манжеты рубашки и поглядывал на двери, словно ожидал, что кто-то еще придет. Он посмотрел на Аллейна беспокойным оценивающим взглядом.
— Вы выглядите великолепно, — сказал он. — Вам весело?
— Мне, по меньшей мере, интересно. Такого в моей жизни еще не бывало. Это новое переживание.
— О! Это! — нетерпеливо проговорил Кеннет и пошаркал ногами. — По-моему, вы были потрясающи, — сказал он. — Вы понимаете. Как вы распоряжались всеми после исчезновения Себа. Послушайте. Вы думаете, он… понимаете… я хотел сказать… Что вы думаете?
— Понятия не имею, — ответил Аллейн. — Я его видел впервые. А вы, кажется, с ним хорошо знакомы.
— Я?
— Вы же зовете его Себ!
— Ах, да. Понимаете? Это так. Почему бы и нет?
— Наверно, он полезный человек.
— Что вы хотите сказать? — спросил Кеннет, уставившись на Аллейна.
— В Риме… Я надеялся… может быть, я ошибаюсь, конечно… — Аллейн оборвал фразу. — Вы собираетесь в это позднее общество?
— Конечно. И поскорей бы.
— Правда? — сказал Аллейн. И, надеясь, что правильно и с верной интонацией употребляет сленг, спросил: — Можно ли там надеяться на поездку?
Кеннет кончиком пальца отвел волосы, падавшие на глаза.
— Какую поездку? — осторожно спросил он.
— В компании. Я неправильно выразился? Я пока что не подключился. Я хочу попробовать. Вы меня поняли?
Кеннет в открытую рассматривал его.
— Конечно, вид у вас сказочный, — сказал он. — Понимаете, там можно ширять… Но… — Он нарисовал пальцем в воздухе ноль. — Назовем своими именами. Вы же в этом смысле плебей, мой милый. Плебей.
— Весьма сожалею, — сказал Аллейн. — Я весьма рассчитывал на содействие мистера Мейлера.
— Пусть это вас не заботит. Тони потрясает.
— Тони?
— Это куда мы едем. «Логово Тони». Великое место. Гениальное. Понимаете? Трава, героин, все что угодно. И учтите, у него все спокойно. И будет представление.
— Что?
— Хеппенинг. Психеделический.
— Ревю?
— Если угодно… только не как тут. В лучшем стиле. Некоторые придут, похихикают и уйдут. Но если оно подхватит вас, а для этого оно и существует, вы словите колоссальный кайф.
— Очевидно, вы там уже бывали?
— Не буду врать, бывал. Себ нас возил.
— Нас?
— С тетей. Ей подавай новые ощущения. Она — сказочная, честно. Уверяю.
С большим усилием воли Аллейну удалось небрежно спросить:
— Это Себ… вас подключил?
— Он. В Перудже, — ответил Кеннет. — Я собираюсь перескочить.
— На что?
— Большой прыжок. С травки на серьезное. Скажем прямо, я уже попробовал. Понимаете? И учтите, я не на крючке. Так, иногда укольчик. Для забавы.
Аллейн поглядел на лицо, которое не так давно могло выглядеть привлекательным. Полицейские так же боятся гадать по чужому лицу, как и выдавать своим лицом собственные мысли, но все же ему пришло в голову, что, если бы у Кеннета был не столь отталкивающий цвет лица и если бы он не позволял губе отвисать в безвольной ухмылке, он выглядел бы совсем недурно. Даже на этом этапе он мог бы быть менее беспутным, чем показывало его поведение. «И что бы ни произошло с мистером Себастианом Мейлером, — подумал Аллейн, — это не составило бы и миллионной доли того, что он заслуживает».
Кеннет нарушил наступившее было молчание.
— Послушайте, — сказал он, — конечно, это идиотство, но вот был бы ляп, если бы после всего, что говорилось о Себе и берлоге Тони и всем таком, выяснилось, что вы — тот человек?
— Тот человек?
— Да. Понимаете? Шпик.
— А я похож?
— Меньше всех. У вас вид потрясающий. Впрочем, может быть, это такая уловка, правда? Все же вы не можете меня прикнопить, мы же не на английской земле. Или можете?
— Я не знаю, — сказал Аллейн. — Спросите полицейского.
Кеннет издал чахлый смешок.
— Честно, вы меня добиваете, — сказал он и после небольшой паузы спросил: — Если я не захожу слишком далеко, чем вы занимаетесь?
— А чем, вы думаете?
— Чем-нибудь ужасно могучим и тайным. Вроде дипломатии. Или она кончилась вместе с первым лордом казначейства?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});