История Византийской империи - Шарль Диль

Равным образом и византийское искусство пробудилось на заре XIV века для последнего обновления. Это искусство возвращается к своим древним истокам, в частности к александрийской традиции, которую так почитали гуманисты того времени, и теряет свой абстрактный характер, становясь более живым и красочным, а с течением времени и более трогательным, драматическим и очаровательным. Иконография обогащается и обновляется, становясь еще более патетической и богатой чувством. Гармонически и искусно подобранные краски приобретают почти импрессионистскую технику. Образуются школы различных течений и стилей: константинопольская школа с ее превосходными мозаиками в Кахриэ-Джами (начало XIV века); македонская школа, мастера которой украшали церкви Македонии, Старой Сербии и древнейшие церкви Афона, - последним представителем этой школы был, по-видимому, знаменитый Мануил Панселин (XIV в.); критская школа, высшим достижением которой являются фрески Мистры. Так истощенная, казалось бы, Византия обретает в XIV веке, как некогда в десятом, новую силу в античной традиции; и благодаря этому могучему подъему искусства, который можно сравнить с итальянским Возрождением XIV века, но который, тем не менее, остается совершенно оригинальным, - влияние Византии снова распространилось среди сербов, русских, румын, одним словом - по всему восточному миру.

Деспотат Мистры. Среди всех этих центров науки и искусства особого упоминания заслуживает Мистра. Основанная Вильгельмом Виллардуэном над той долиной, где находилась Спарта, ставшая впоследствии резиденцией греческих деспотов Пелопоннеса, Мистра с ее церквами, сверху донизу расписанными фресками, с прекрасной архитектурой ее стен, домов, дворцов была, как ее справедливо называли, византийской Помпеей. Когда в 1262 г. город перешел под власть византийцев, Андроник II занялся его заселением и украшением и построил там множество церквей. Позднее Иоанн Кантакузин оказывал ему еще больше внимания. Он превратил в удел своего младшего сына Мануила, получившего наименование деспота, провинцию Морею, {143} постепенно отвоеванную у франков, и как при правлении этого государя, так и при последующих представителях младшей линии династии Палеологов, наследовавших ему (с 1383 г.), Мистра была центром блестящего двора, средоточием умственной и художественной жизни, подлинным очагом эллинизма и гуманизма и убежищем угасавшей греческой национальности.

Поистине достойно внимания то обстоятельство, что в Византии, которая в течение долгого времени совершенно не интересовалась античной Грецией, внезапно, накануне катастрофы, вновь пробудилось воспоминание о ее эллинском происхождении. На устах людей XV века неожиданно появляются великие имена Перикла, Фемистокла, Ликурга и Эпаминонда, и византийцы с гордостью вспоминают, чем некогда были эти герои "для общества и родины". Наиболее выдающиеся современники, как Гемист Плифон или Виссарион, видят в пробуждении эллинской традиции средство, которое спасет империю, и они умоляют государя вместо устаревшего титула римского басилевса принять новое и живое имя короля эллинов, имя, "которое уже само по себе способно, говорили они, - обеспечить спасение свободных греков и освобождение их братьев-рабов". Виссарион напоминает последнему Палеологу о былых подвигах спартанцев и умоляет его возглавить их потомков, чтобы освободить Европу от турок и отвоевать в Азии наследство своих отцов. Накануне последней катастрофы Плифон предлагает Мануилу II целую программу реформ для возрожденной Элдады. И какими бы тщетными ни казались подобные иллюзии в тот момент, когда Магомет II стоял у ворот Константинополя, тем не менее, замечателен этот факт обращения к эллинизму, это пророческое прозрение в отдаленное будущее, когда, согласно выражению писателя XV века Халкондила, "настанет день - и греческий король с помощью своих наследников восстановит королевство, где объединенные сыны эллинов сами начнут управлять своими делами и образуют самостоятельную нацию".

Эти чаяния нашли наиболее полное выражение при дворе в Мистре, а также в церквах Мистры - Метрополе (начало XIV века), Периблептосе (середина {144} XIV века), Пантанассе (XV век), где встречаются шедевры художественного возрождения того времени. В них наблюдается редкое сочетание декоративного мастерства, изысканной живописности, движения, выразительности, замечательная легкость и изящество, удивительное чувство нежной и сочной краски, высокое и свободное искусство. Те же качества проявляются во фресках церквей Македонии и в наиболее старинных иконах Афонских монастырей. Они свидетельствуют о высоте творческой оригинальности, на какую еще было способно византийское искусство, и бросают последний луч славы на эпоху Палеологов.

[Image008]

Трапезундская империя. В то же самое время на противоположном конце византийского мира, на окраине Черного моря, вторым замечательным центром греческой культуры была отдаленная Трапезундская империя.

[Image009]

В начале XIII столетия Алексей I (1204-1222), происходивший из фамилии Комнинов, несмотря на атаки государей Никеи и турок-сельджуков, основал государство, охватывавшее весь древний Понт Полемониак и простиравшееся на восток до Фасиса. Но новая империя, изолированная на далеком востоке, затерянная между турками и монголами, тревожимая раздорами своей мятежной феодальной знати, эксплуатируемая генуэзцами, являвшаяся предметом зависти византийских императоров Константинополя, вела подчас трудное существование. Однако она знала и периоды расцвета, например, во время царствования Алексея II (1297- 1330) и Алексея III (1340-1390), который украсил столицу церквами и монастырями. Расположенный над морем, среди рек и зелени, изумительно богатый благодаря крупной торговле, которую он вел с внутренней Азией, знаменитый своей роскошью и красотой своих принцесс, Трапезунд был тогда одним из прекраснейших городов Востока и одним из крупнейших рынков мира. Дворец государей, выстроенный на плоскогорье, возвышавшемся над берегом моря, был чудом изящества и великолепия, и прозвище города "глава и око Азии" было известно всему восточному миру. Правда, в XV веке при дворе Комнинов начинается глубокое {145} падение нравов, множатся кровавые интриги и трагические происшествия. Тем не менее, благодаря Трапезундской империи на окраине Черного моря сохранялся отблеск славы Византийской империи, и в течение двух с половиной столетий здесь обретала себе приют греческая национальность.

Морейский деспотат и Трапезундская империя всего на несколько лет пережили гибель Константинополя. Вторжение албанцев в Пелопоннес с 1453 г. привлекло турок в Морею, и деспоты, братья Константина XI, призвавшие себе на помощь турок, принуждены были затем признать себя вассалами султана. Положение еще ухудшилось, когда в 1459 г. деспот Фома отказался от уплаты дани. Магомет II лично явился в Морею, полностью подавил сопротивление населения, хотя на этот раз еще не смог занять Мистру. Деспоты опять должны были подчиниться; но вскоре они вновь восстали. Тогда султан направился прямо к Мистре, низложил деспота Димитрия и увел его с собой как пленника; другой греческий принц бежал в Италию, и Морея была превращена в турецкую провинцию (1460).

Давид Комнин, последний император Трапезунда, пал в 1461 г. Тщетно пытался он опереться на мужа своей племянницы, турецкого князя Узуна Гассана. В 1461 г. Магомет II появился в Анатолии, разбил войска Гассана, а затем устремился к Трапезунду, который принужден был капитулировать. Те члены императорской фамилии, которые остались в живых, были по приказу султана заключены в тюрьму близ Серр в Македонии. Это было концом последнего греческого государства на Востоке.

Так погибла Византийская империя после тысячелетнего периода своего славного существования. В течение веков она была оплотом христианства против ислама, защитницей культуры против варварства, воспитательницей славянского Востока, и ее влияние широко распространялось не только на Востоке, но и на Западе. Даже тогда, когда Византия пала и перестала существовать как государственный организм, она продолжала оказывать и оказывает еще и поныне могучее воздействие на весь восточный мир. От окраин {146} Греции до глубин России все народы Восточной Европы - турки и греки, сербы и болгары, румыны и русские - сохранили, живую память о традициях исчезнувшей Византии.

Вот почему эта древняя история, довольно плохо известная в наши дни, несколько забытая, вопреки общераспространенному мнению никак не может быть названа мертвой историей. Ее глубокие следы можно обнаружить и в идейных течениях и в политических планах. Именно поэтому византийская культура заслуживает внимания в двух отношениях: для нас интересно и то, чем она была сама по себе, и то, что она вносит в историю нашего времени. {147}

Приложения

I

СПИСОК ВИЗАНТИЙСКИХ ИМПЕРАТОРОВ