Властитель ледяного сердца - Марина Николаевна Александрова

Твердо уверившись, что и это последствия магии Совета, резко выдохнув и призывая себя к спокойствию, он склонился над глянцевой поверхностью воды и, легонько на нее подув, стал выстраивать канал связи.

– О чем ты? – невинно улыбаясь, вопрошал Джодок, стоило Рику закончить свою сбивчивую речь. – Ты обвиняешь нас в том, что хочешь собственную жену? Ты серьезно? – усмехнулся мужчина, всем своим видом демонстрируя, будто бы слова Рика невероятно его рассмешили.

– О нет! Я точно знаю, о чем говорю, и требую объяснений! Что вы затеяли? М-м? – спрашивал Рик, страстно жалея о том, что не может как следует встряхнуть Древнего и призвать его к ответу.

– Твои претензии вызывают улыбку и недоумение. Йолинь красивая молодая женщина, вполне естественно, что молодой супруг… – негромко фыркнув, продолжил старейшина, – желает разделить с ней ложе. Я удивлен, что ты до сих пор этого не сделал. Ведь прошла уже почти неделя… С тобой все в порядке? – поинтересовался Джодок, а Рик вновь подавил тяжелый вздох, напоминая себе, что врезать бочке не то же самое, что отправить свой кулак прямо в центр этой довольной рожи.

– О… переживаешь за мое здоровье? Поверь, со мной все в порядке, Джодок! И чтобы вы там не затеяли, вам своего не добиться, пока я точно не буду знать, в чем дело!

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь? – пожал плечами мужчина. – Но постарайся не забыть о том, что ты пообещал делить одну кровать с принцессой в течение года. Надеюсь, ты не станешь отрицать того, что, в конце концов, тебя вполне естественно может потянуть к жене все сильнее и сильнее, и с каждым днем эта тяга будет лишь усиливаться… Но не стоит во всем обвинять Совет. Природу и естественность подобного желания еще никто не отменял, – улыбка слетела с губ Джодока, и он уже серьезно посмотрел на Рика. – К чему противиться? Что должно произойти – произойдет по вполне понятным причинам, будь то любовь, желание или страсть.

– Или магия, – скупо добавил Рик, ни на секунду не усомнившись, что старейшина, говоря все эти прописные истины, вскользь намекает ему на что-то.

– Может, и магия, – усмехнулся Джодок. – В конце концов, нет ничего невозможного.

На последних словах связь оборвалась, а Рик со злостью отвесил такую затрещину бочке, что та не выдержала и перевернулась, выплескивая содержимое по всей конюшне. Испуганно заржали лошади, но Рику уже не было никакого до них дела. Развернувшись на каблуках и выходя вон, он думал, что ни при каких обстоятельства не станет частью игры, что задумал Совет. Правила всегда можно поменять.

Принцесса еще долго вглядывалась в неспешно разгорающееся утро за окном. Постепенно ото сна просыпался мир вокруг. То тут, то там раздавались петушиные крики, что оповещали о начале нового дня в северной деревне. Небо за окном медленно наливалось сочным багряным оттенком, стирая с себя опостылевший серый. Несмотря на то, что она обожала рассвет так же, как и закат, сейчас Йолинь не испытывала ничего, кроме гнетущей пустоты внутри. Нежная кожа ее губ горела, словно по ним провели каленым металлом. Сердце продолжало биться загнанной птицей. Помимо воли, чуть прикрыв глаза, она продолжала ощущать требовательные прикосновения мужских рук. И если первые мгновения своего пробуждения она испытывала удовольствие от того, что происходило с ней… с ними… то сейчас…

Боги! Ей так хотелось забыть все это. Забыть и не вспоминать, как страшный сон.

Она только недавно начала чувствовать себя… человеком, может быть. Хотя… скорее кем-то, кто не был бы родом из «сточной канавы». Она по частичкам собирала чувство собственного достоинства, осколки надежд, попытки принятия себя такой, какой она была, и всего, что с ней случилось. И всего один исполненный отвращения взгляд в тот самый момент, когда она была так уязвима, поддавшись доселе незнакомым порывам, сумел попасть точно в цель, разбивая все ее мнимое самообладание. И вот внутри снова эти чувства: презрение к самой себе, неприятие и ненависть к той, кем стала.

С силой сжав кулаки и прикрыв глаза, она прошептала сквозь стиснутые зубы:

– Ничтожество… какое же ты ничтожество, как же ненавижу тебя! – прошипела она по-аирски, так сильно сосредоточившись на собственных переживаниях, что не заметила, как за дверью в нерешительности замерла высокая фигура мужчины. Судя по тому, с какой силой сжались кисти рук уже у Рика, он прекрасно расслышал ее шепот. Неслышно он отвернулся от двери, за которой скрывалась их общая спальня, и решив, что вполне может обойтись и без объяснений с Этой Женщиной, отправился вниз к своим людям.

Тяжело вздохнув, Йолинь пыталась проглотить этот странный тяжелый ком, что встал у нее в горле, совершенно не понимая, что с ней происходит. Почему так обидно? Почему после того, как она два года пыталась вернуть себе себя и возродиться вновь, всего один взгляд, один жест, одна эмоция смогли врезать так по осколкам ее души, что она вновь оказалась на коленях? Еще один болезненно глубокий вздох, и плечи принцессы выпрямились, а тяжелый взгляд устремился на ярко-алый багрянец неба, что постепенно наливался золотым и оранжевым.

«Как же хочется кричать во всю силу легких, когда сделать уже ничего нельзя», – думала она.

Ей не стоило вообще рождаться на свет. Не Такой и не Там. Или же никогда не осознавать всей предопределенности своей судьбы? Возможно.

Теплое, чуть влажное касание к ладони заставило принцессу вздрогнуть и опустить свой взгляд. Чуть горькая улыбка заскользила на ее губах, в то время как взгляд потеплел, встретившись с голубой льдистой бездной глаз.

– Нам обоим не следовало рождаться, Суми, – прошептала Иола. – Но мы те, кто мы есть: проклятые и отверженные… – вздохнула она, прикрыв веки, и уже вновь взглянула на своего собеседника глазами, в которых зажглись плутовские искорки. – Но это ли не прекрасно, друг мой?! – легко подхватила она щенка. – И не пора ли нам кушать? – улыбнулась она, открываясь навстречу ощущениям своей Искры.

* * *

Грозовой Перевал, место, что отныне и, должно быть, навсегда станет ее домом, встретил группу северян и своего Властителя проливным дождем, промозглым ветром и жуткими раскатами грома. Так, что у Йолинь дрожало все внутри, стоило в небе мелькнуть молнии, разрезающей черное небо надвое и освещающей тьму вокруг, после которого пространство вокруг буквально взрывалось тяжелыми оглушающими раскатами. Казалось, пугало это только ее и