Ты не поедешь на отбор! (СИ) - Яна Анатольевна Спасибко

в том, что дива Амаль, моя будущая свекровь, была одета не в шелка, а в старое, много раз штопанное платье. Однако, и сейчас, в ее ушах сияли начищенные золотые серьги.

При виде меня она скривилась, даже не пытаясь соблюдать светские условности.

— Что так долго? На рассвете церемония! — Она надменно вздернула подбородок, с ненавистью гладя на меня.

— Не бывать тому! — Я даже ногой топнула от возмущения.

— Тебя больше никто не спросит! Марш в комнату! Готовить платье!

— Да? Ну, тогда ладно… — Я скорчила покорную рожицу. — А где же «добро пожаловать домой, невестушка»? Хлеб да соль на этот порог? Не сына теряю — дочь приобретаю?

Мой отец говорил мне: «Не можешь победить — возглавь». Поэтому я собиралась сделать все, что в моих силах, а возможно и за их пределами, чтобы задавать тон этому театру абсурда.

— Еще одно слово — Маркус больно сжал пальцы на моем плече. — И завтра ты фатой будешь прикрывать не девственное личико, а синяки под глазами.

Страшно? Очень.

Но я подозревала, что это цветочки по сравнению с тем, что со мной сделают после свадьбы.

— Глупая баба! — Маркус действительно замахнулся, чтобы ударить меня по лецу, но Амаль остановила его.

— Пока мы не можем ее трогать. Я и так еле убедила жреца в необходимости этого брака, даже если она будет кричать «нет». Если испортишь ей лицо — он откажется и пиши пропало. — Она зло посмотрела на меня. — Как иронично. Пришлые чужаки получают все, что хотят. Дворянство, деньги. В то время, как древние аристократические роды загибаются в нищете!

— Мой отец…

— Да ты хоть знаешь, кем он был, когда только появился в наших краях?! Никем! Местным юродивым! — Последнее слово она выплюнула, как грязное ругательство. — Он появился тощий и ободранный с младенцем на руках. Рассказывал небылицы об огромных металлических повозках, мчащих сквозь туннели через горы по железным дорогах, и о том, как они с этих дорог падают… Бредил в общем! Над ним можно было только посмеяться!

Но юродивый оказался рукастым! Он прибился к какой-то вдове, и поправил ее расхлябанное хозяйство. Когда местные девки начали обращать на него внимание — мы не предали этому значения. Так же как и когда одна из них выбилась в фаворитки и смогла женить на себе… В этой глуши, знаешь ли, не было других развлечений, кроме как наблюдать за пошлой возней челяди…

— А потом челядь неожиданно начала богатеть, получила титул, в то время как вы продолжили трясти своими титулами, за неимением талантов! — Выкрикнула я.

— Дрянь! — Дива Амаль отвесила мне хлесткую пощечину. — Ты как была ублюдком без рода и племени, так и останешься им! Маркус, отведи ее в приготовленные покои. Нет сил моих на нее больше смотреть! К н и г о е д . н е т

Он грубо потащил меня вверх по ступенькам. Щека горела огнем, а я с трудом сдерживала злые слезы.

Узкая лестница, ведущая на грубо пристроенный верхний этаж, не предполагала двух человек, поэтому Маркус тащил меня чуть позади, едва не выворачивая руку.

Он буквально втолкнул меня в маленькую комнатушку под потолком, и лязгнул деревянной дверью. Послышалось, как замочной скважине заскрежетал ключ.

Я немного отдышалась, и внимательно осмотрелась, чтобы найти хоть какие-то пути отступления, и тут же поняла — либо я срочно учусь телепортироваться, либо…

Старая, расшатанная кровать, широкая для одного человека и слишком узкая для двух, застелена побитым молью и застиранным одеялом. Плоская подушка скорее всего угадывалась под одеялом, чем действительно была видна.

Видавший виды стул.

Единственное маленькое окошко под крышей было зарешечено, так что на пол падал солнечный зайчик «в клеточку». Да, в темнице у темных действительно было уютнее.

Мои мысли то и дело возвращались к Андеру. Почему-то я была уверена, что знай он о том, что со мной вот-вот случится — непременно бы вмешался.

Я села на скрипнувшую под моим весом кровать, и, чтобы не разреветься, начала думать о возможных путях выхода из положения, в котором оказалась. В задумчивости перебирала браслет, подаренный Андером. Сколько же раз я его провернула вокруг запястья, уже кода саднит…

Я хотела его снять, и спрятать, чтобы не отобрали, но не успела. Раздался звук отпираемого замка, и дверь, скрипнув, отворилась.

Дива Амаль несла в руках ворох какого-то пожелтевшего тряпья.

— Вот! Завтра наденешь это!

— Вы этим полы мыли?

— Это МОЕ свадебное платье! Для тебя носить его слишком высокая честь! Ты ноги целовать должна моему сыну за то, что он женится на тебе, распутнице! Еще и позволяет с честью надеть белое платье невесты! Как по мне, тебе бы и половая тряпка сгодилась!

— Не надо мне оказывать такие почести! — Я фыркнула. — Давайте Маркус не женится на распутнице и не роняет своего дворянского достоинства, а я пойду домой. Провожать не надо, я сама.

— Нет уж! Маркусу пора жениться!

— Но почему на мне? Почему изначально не посватались к Лиз? Она бы уж с удовольствием, да за легионского офицера…

— Ну и недалеких дев воспитывает Илья. — Она смотрела на меня с превосходством. — А что дают в приданное за девой Лизабет?

— У Лиз большое приданное! Дальше побольше моего…

Тут я запнулась. Когда Лиз узнала, что ее приданное почти вдвое превышает мое, она недели две нос драла. Мне хоть и не хотелось замуж, но казался такой расклад не справедливым, и я все спрашивала у отца, почему так? Он только загадочно улыбался, и говорил, чтобы я не переживала, голодной не останусь…

— Деньги… Даже большая сумма однажды кончится. За тобой же отец дает чертежи, книги с тайными знаниями, знания он принес с собой. Тот, кто завладеет этой информацией, будет обеспечен постоянным доходом!

— Но эти же чертежи будут у моего брата. Это не имеет смысла! У вас не будет монополии!

— Чушь! Твой брат сделает блистательную карьеру военного или придворного чинуши…

— А если он не захочет?

— Что за вздор, конечно захочет! У нас его сестра!

— Я вас ненавижу.

— Это не на долго. — С ласковым ядом в голосе ответила она. — Очень скоро ты меня научишься еще и бояться.

Отступление

Андер собирался спать. Он лежал в постели, но заснуть все равно не получалось. Словно сама Темнейшая толкала его под руку.

Смутное беспокойство все возрастало, пока не стало таким всепоглощающим, что оборотень уже не смог лежать.

Он встал, оделся, прошелся по комнате.

Нет, оставаться дома было невозможно.

Андер вышел в сад. Душа его заныла от воспоминаний о