Ферма - Том Смит

Я бережно взяла Мию за руку и вывела на середину круга, а потом принялась импровизировать, заговорив об истории праздника летнего солнцестояния. Вокруг меня собрались все гости, включая Хокана, а я все рассказывала и рассказывала о том, что именно эта ночь в Швеции считалась самой волшебной и что наши предки танцевали в знак оплодотворения земли, чтобы она принесла богатый урожай всем окрестным фермам. С этими словами я вручила детям по цветку из букета, который держала в руках, и сказала, что по традиции эти цветы нужно положить под подушку, и тогда им приснятся будущие возлюбленные, мужья и жены. Малыши смущенно хихикали, принимая цветы. Должно быть, я казалась им доброй волшебницей, но моя эксцентричность была продуманной. Дойдя до Мии, я протянула ей остатки букета. Теперь, когда я заговорила о возлюбленных и мужьях, как она отреагирует? Миа подняла цветы высоко над головой. Я оказалась права! Она подошла уже к самому краю, готовясь бросить вызов обществу и разоблачить его постыдные тайны. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Гости ждали, что будет дальше. А девушка, высоко подбросив букет, швырнула его за спину, словно новобрачная на свадьбе. Мы провожали его взглядами. Тесемка, скреплявшая его, развязалась, стебли рассыпались, и букет, описав крутую дугу, дождем летних лепестков осыпался вниз.

Расталкивая гостей, в первый ряд протиснулся Хокан и схватил дочь за руку, извиняясь перед присутствующими. Он старался не применять силу слишком явно и не тащить ее за собой. Девушка не сопротивлялась и позволила увести себя к сверкающему серебристому «саабу». Хокан усадил ее на переднее сиденье, а она опустила окно и оглянулась. «Скажи нам! – хотелось крикнуть мне. – Скажи нам правду!» Но машина рванулась с места, стремительно набирая скорость, и ветер швырнул прядь черных волос девушке в лицо, закрыв его от посторонних глаз.

Тогда я в последний раз видела Мию живой.

Я не простил бы себе, если бы не проверил слова матери. Мне не составит труда ввести имя девушки – Миа Греггсон – в поисковую машину браузера моего телефона. Если она действительно была убита, то я обнаружу ссылки на многочисленные газетные статьи и широкий общественный резонанс. Я прикинул, а не признаться ли в своих намерениях матери. Но, заявив о них вслух, я добьюсь своего только в том случае, если она знает, что они действительно существуют. Она может даже показать мне какую-нибудь копию, выудив ее, по обыкновению, из своего дневника. А вот если статей не было, то она вполне может запаниковать, поняв, что без них я ей не поверю, и удариться в бега. Так что благородная честность в данном случае не годилась – дело было слишком рискованным. И потому я сказал:

– Хочу посмотреть, приземлился ли самолет папы.

После того как нас прервал Марк, мать все никак не могла успокоиться. Квартира перестала казаться ей надежным убежищем. Она отказывалась присесть или снять с плеча сумочку и без устали расхаживала по комнате, не находя себе места. Видя, что я взял в руки телефон, она заметила:

– Его самолет уже должен был приземлиться.

Я открыл новую страницу в отдельном окне браузера, чтобы иметь возможность быстро перейти на страницу с информацией о прибытии самолетов в аэропорт Хитроу, если мать вдруг потребует показать ей экран. С величайшими предосторожностями я набрал имя Мии. Пальцы путались, и мне с трудом удавалось скрыть тревогу. До сих пор мать демонстрировала прямо-таки дьявольскую проницательность.

– Что там написано?

– Я еще не закончил.

Я ввел место предполагаемого убийства и нажал кнопку «поиск». Соединение было медленным, и страница опустела. Мать подошла ближе и протянула руку к телефону:

– Дай, я посмотрю сама.

Неуловимым движением большого пальца я переключил страницу на сайт аэропорта и протянул ей трубку. Она напряженно всмотрелась в экран.

– Самолет приземлился двадцать минут назад.

Мне оставалось только надеяться, что она не заметит или не придаст значения иконке внизу страницы, показывающей, что открыто второе поисковое окно. В конце концов, смартфона у матери не было. Зато она в любую минуту ожидала подвоха, так что могла догадаться обо всем или же случайно перетащить вторую страницу на экран. Подняв палец, она коснулась дисплея. Со своего места я не мог видеть, изучает ли она список прибывающих из Швеции рейсов. Меня так и подмывало шагнуть к ней и попросить вернуть мне телефон, но, опасаясь разоблачения, я решил взять себя в руки и остаться на месте. И тут мать сама протянула мне трубку. Вторую страницу она так и не заметила. К этому времени поиск по имени Мии уже должен был закончиться. Но просмотреть его результаты я не мог, поскольку мать заговорила, обращаясь ко мне.

Крис постарается как можно быстрее покинуть аэропорт и возьмет такси. Он не станет терять времени и попробует захватить нас врасплох. А тебе он позвонит, когда окажется у самого порога. Как только это случится, скрыться уже не удастся, во всяком случае без драки. В отличие от прошлого раза, уходить тихо и незаметно я не намерена.

Мысль о том, что отец с матерью могут на моих глазах устроить сцену домашнего насилия, не укладывалась у меня в голове. Но теперь я вдруг понял, что при очной встрече они вполне способны затеять драку.

– Мам, мы уходим немедленно.

Мать дважды осмотрелась по сторонам, чтобы проверить, не забыла ли чего-нибудь. Искушение взглянуть на страницу поиска было велико, но ее поведение было настолько непредсказуемым, что я боялся: она обо всем догадается. Пришлось подождать, пока она не начнет спускаться по лестнице. Пристроившись позади, я понял, что откладывать дальше нельзя, и взглянул на экран.

Телефон предложил мне первые результаты поиска. Это были ссылки на шведские газеты. Я был потрясен. Должно быть, в глубине души я ожидал увидеть не какие-либо результаты или газетные статьи, а пустую страницу. Пообещав сохранять объективность и непредвзятость, я, похоже, верил в то, что ничего особенного не случилось, что Миа на самом деле жива. Я щелкнул по верхней ссылке. Начала загружаться страница. Появился первый фрагмент изображения. Но больше испытывать судьбу я не мог и сунул телефон в карман. Очень вовремя: мать как раз дошла до нижней ступеньки лестницы и обернулась. Протянув руку, я коснулся ее плеча.

– Мам, а куда мы поедем? Тебе ведь не нравится разговаривать на людях.

– Это можно решить и потом. Сейчас главное – уйти отсюда.

– И торчать столбом на улице?

Мать недовольно возразила:

– Ты что, пытаешься задержать меня? Значит, вот каков твой план? Ты нарочно тянешь время, чтобы Крис перехватил меня?

– Нет.

– Ты лжешь!

Ну все, приехали.

– Я не желаю видеть, как ты ссоришься с папой. Я хочу дослушать твой рассказ до конца. Это правда.

Мать открыла входную дверь, и мы вышли в коридор. Она несколько раз нажала кнопку лифта, словно убегая от погони. Заметив, что он поднимается к нам с первого этажа, она поспешно отступила:

– Он может быть уже в кабине! Давай спустимся по лестнице.

Я не стал спорить и последовал за матерью на пожарную лестницу, по которой она поспешно, чуть ли не бегом, спустилась вниз. Я окликнул ее, и голос мой эхом отразился от голых бетонных стен:

– Мам, я позвоню Марку. У него есть свой офис. Вдруг он предложит нам место, где можно поговорить? Какое-нибудь тихое и уютное местечко, где нам никто не помешает.

Мать крикнула на бегу:

– Поторопись!

Вынув из кармана телефон, я уставился на экран, где была выведена статья о Мие из местной шведской газеты. Была там и ее фотография. Девушка выглядела в точности так, как ее описывала мать. В статье говорилось, что она пропала без вести. Я прокрутил страницу. В самом конце предлагалось вознаграждение за сведения о ее местонахождении. В качестве доказательства заметка явно не годилась, поскольку речь об убийстве не шла. Но пропажа без вести часто становится предвестником гибели. Во всяком случае, ничто из того, что я успел прочесть, не противоречило версии матери.

Я набрал номер Марка. Он сразу же поднял трубку. Я сказал:

– Сюда едет мой отец. Его самолет уже приземлился. Мама не хочет оставаться в квартире. Нужно найти какое-то место, где мы сможем поговорить. Тихое и уединенное местечко. Такое, чтобы нас не нашел отец.

– Ты уверен, что не хочешь дождаться его приезда?

– Это будет конец всему.

Марк немедленно нашел выход:

– Я забронирую для вас номер в отеле. Вызови такси. Я перезвоню и сообщу тебе подробности. С тобой все в порядке? А с твоей мамой?

– У нас все хорошо.

– Предоставь отель мне. Я перезвоню.

Он положил трубку.

В отличие от стремительности матери, я передвигался, как человек, который слишком много выпил накануне. Правильно ли я поступаю? Или лучше задержаться и позволить отцу догнать нас? После разговора с Марком меня вновь охватили сомнения в том, что я – именно тот человек, который должен принимать решения. Мысль о номере в гостинице даже не пришла мне в голову, а ведь это был самый очевидный выход. Но даже если бы я и додумался до этого, все равно денег, чтобы заплатить за комнату, у меня не было. Да и отец наверняка знал бы, что делать. Если мать все-таки больна, то о ее болезни ему известно больше, чем кому бы то ни было еще. С другой стороны, беглый взгляд на статью не позволял однозначно утверждать, что мать бредит. Более того, еще труднее было объяснить то, почему отец не позвонил, прилетев в аэропорт. Словом, еще несколько минут промедления, и перспектива скандала с дракой станет вполне реальной. Если я позволю отцу застать нас здесь, то совершу предательство и отвергну все, что услышал до сих пор. Хотел я брать на себя ответственность или нет, она уже легла на мои плечи. Не располагая доказательствами того, что мать вводит меня в заблуждение, оставалось лишь верить ей на слово. Совсем недавно она сказала, что мы обязаны верить тем, кого любим. Сейчас мама просила лишь дать ей время и место, чтобы закончить рассказ о том, что случилось с Мией, и я не мог отказать ей в этом.