Трагедия в трех актах - Агата Кристи

Пуаро покачал головой.

– Мы можем спросить, – настаивал Саттерсвейт. – Возможно, одной из сиделок…

– Спрашивайте, – согласился Пуаро, но в его голосе не слышалось особой надежды.

Мистер Саттерсвейт повернулся к старшей сестре, которая тотчас же послала за двумя сиделками – дневной и ночной, – которые ухаживали за миссис де Рашбриджер, но ни одна из них не смогла сообщить ничего нового. Миссис де Рашбриджер ни разу не упоминала о смерти сэра Бартоломью, и они ничего не знали о телеграмме.

По просьбе Пуаро их проводили в палату покойной. Там они застали суперинтендента Кроссфилда, и мистер Саттерсвейт представил его Пуаро.

Потом они подошли к кровати и посмотрели на умершую. Это была женщина лет сорока, с темными волосами и бледным лицом, все еще искаженным судорогой.

– Бедняжка… – тихо произнес мистер Саттерсвейт и бросил взгляд на Эркюля Пуаро. Странное выражение лица маленького бельгийца заставило его поежиться и заключить: – Кто-то знал, что она собиралась заговорить, и убил ее.

– Да, это так, – кивнул Пуаро.

– Ее убили, чтобы не дать ей сообщить нам то, что она знала.

– Или то, чего она не знала… Но не будем тратить время. У нас много дел. Больше смертей быть не должно. Нам нужно об этом позаботиться.

– Это соответствует вашей версии насчет личности убийцы? – полюбопытствовал мистер Саттерсвейт.

– Да, вполне. Но убийца оказался опаснее, чем я думал. Мы должны соблюдать осторожность.

Суперинтендент Кроссфилд вышел из палаты вместе с ними и узнал от них о телеграмме. Ее отправили из почтового отделения Мелфорта. Молодая леди, принимавшая телеграмму, сказала, что ее передал мальчик. Она запомнила это, так как ее заинтересовало упоминание о смерти сэра Бартоломью.

После ленча в компании суперинтендента и отправления телеграммы сэру Чарлзу расследование продолжилось.

К шести вечера удалось разыскать мальчика, который принес на почту телеграмму. По его словам, ему передал ее плохо одетый мужчина, который сказал, что телеграмму дала ему «чокнутая леди» из «дома в парке». Она завернула в нее две полукроны и бросила в окно. Мужчина боялся впутаться в какое-то темное дело, и почта была ему не по пути, поэтому он дал мальчику одну полукрону и сказал, чтобы сдачу тот оставил себе.

Полиция начала разыскивать мужчину, а Пуаро и мистер Саттерсвейт отправились назад в Лондон.

Они прибыли в город около полуночи. Эгг вернулась к матери, но сэр Чарлз встретил их, и трое мужчин обсудили ситуацию.

– Послушайте меня, mon ami[62], – обратился к сэру Чарлзу Пуаро. – Это дело могут раскрыть только маленькие серые клеточки мозга. Ехать через всю Англию в надежде услышать от этой женщины то, что мы хотим знать, было любительской и абсурдной затеей. Правду можно увидеть только изнутри.

Лицо Картрайта выражало скептицизм.

– Тогда что вы намерены делать?

– Думать. Прошу у вас на это ровно сутки.

Сэр Чарлз улыбнулся и покачал головой.

– Это поможет вам узнать то, что хотела рассказать та женщина?

– Надеюсь.

– Что-то не верится. В любом случае, мсье Пуаро, действуйте по своему усмотрению. Если вы можете раскрыть эту тайну, то мне она не по зубам. Признаю себя побежденным. К тому же у меня есть другие занятия.

Если он ожидал вопроса, то был разочарован. Правда, мистер Саттерсвейт слегка встрепенулся, но Пуаро оставался погруженным в свои мысли.

– Ну, мне пора идти, – сообщил актер. – Да, совсем забыл… Меня беспокоит мисс Уиллс.

– Почему?

– Она уехала.

Пуаро уставился на него:

– Уехала? Куда?

– Никто не знает… Получив вашу телеграмму, я задумался. Как я уже говорил вам, я чувствовал уверенность, что эта женщина что-то скрывает, и решил попробовать в последний раз вытянуть это из нее. Я поехал к ней в Тутинг – прибыл туда около половины десятого, – но мне сообщили, что она утром уехала, сказав, что проведет день в Лондоне. Вечером прислуга получила от нее телеграмму, в которой мисс Уиллс сообщила, что сегодня не вернется, и просила не беспокоиться.

– А прислуга беспокоилась?

– Очевидно. Понимаете, она не взяла никакого багажа.

– Странно, – пробормотал Пуаро.

– В самом деле. Похоже на то… Не знаю, но мне не по себе.

– Я предупреждал ее и всех остальных, – напомнил Пуаро. – Я говорил им, что хранить молчание опасно.

– Да-да. Вы думаете, она тоже…

– У меня есть кое-какие идеи, но в данный момент я предпочитаю их не обсуждать.

– Сначала дворецкий Эллис, потом мисс Уиллс… Где Эллис? Просто невероятно, что полиция до сих пор не смогла разыскать его.

– Они не искали его тело в нужном месте, – заметил Пуаро.

– Значит, вы согласны с Эгг? Вы думаете, что он мертв?

– Эллиса больше никогда не увидят живым.

– Господи! – воскликнул сэр Чарлз. – Это какой-то кошмар! Все кажется абсолютно непостижимым!

– Напротив. Все вполне разумно и логично.

Сэр Чарлз уставился на него:

– И это говорите вы?

– Разумеется. Дело в том, что у меня методичный ум.

– Я вас не понимаю.

Мистер Саттерсвейт с любопытством смотрел на маленького детектива.

– А какой же ум у меня? – осведомился сэр Чарлз слегка обиженным тоном.

– У вас ум актера, сэр Чарлз, – творческий, оригинальный, видящий все в драматическом свете. У мистера Саттерсвейта ум театрального зрителя – он наблюдает за персонажами и чувствует атмосферу. А у меня прозаичный ум. Я вижу только факты без всяких театральных атрибутов и огней рампы.

– Значит, мы должны все предоставить вам?

– Да. Всего лишь на сутки.

– Тогда желаю удачи. Доброй ночи.

Когда они вышли, сэр Чарлз сказал мистеру Саттерсвейту:

– Этот тип слишком много о себе думает.

Мистер Саттерсвейт улыбнулся. Как он и предвидел, его друг был недоволен тем, что ему пришлось уступить главную роль.

– Что вы имели в виду, сэр Чарлз, сказав, что у вас есть другие занятия? – поинтересовался он.

На лице сэра Чарлза появилось глуповатое выражение, которое мистер Саттерсвейт не раз видел, посещая свадебные церемонии на Ганновер-сквер.

– Ну… Эгг и я… мы… э-э…

– Рад это слышать, – улыбнулся мистер Саттерсвейт. – Примите мои поздравления.

– Конечно, я слишком стар для нее.

– Она так не думает – а ей виднее.

– Очень любезно с вашей стороны, Саттерсвейт. Знаете, я вбил себе в голову, что она влюблена в молодого Мэндерса.

– Интересно, что заставило вас так думать? – с простодушным видом осведомился мистер Саттерсвейт.

– Ну, как бы то ни было, – твердо заявил сэр Чарлз, – я оказался не прав.

Глава 14

Мисс Милрей

Пуаро не позволили думать все двадцать четыре часа, которые он потребовал.

Утром, в двадцать минут двенадцатого, к нему без всякого предупреждения явилась Эгг. К своему удивлению, она застала великого детектива сооружающим карточные домики. Ее лицо выразило столь живейшее презрение, что Пуаро пришлось оправдываться:

– Я вовсе не впал в детство, мадемуазель. Просто я давно обнаружил, что карточные домики стимулируют умственную деятельность. Это моя старая привычка. Сегодня утром я первым делом вышел и купил колоду карт. К сожалению, я ошибся, и карты оказались ненастоящими. Но для домиков это неважно.

Эгг более внимательно посмотрела на настольное сооружение и рассмеялась:

– Господи, вам продали «Счастливые семейства»!

– Что такое «Счастливые семейства»?

– Детская игра.

– Ну, для постройки домиков сойдет и она.

Эгг взяла со стола несколько карт и стала их разглядывать.

– Вот это мистер Бан, сын булочника, – он всегда мне нравился. А это миссис Маг – жена молочника. О боже, да ведь это я!

– Почему вы думаете, что на этой забавной картинке изображены вы, мадемуазель?

– Из-за имени.

При виде ошеломленного лица Пуаро Эгг засмеялась и начала объяснять.

– Так вот что сэр Чарлз имел в виду прошлой ночью, – произнес Пуаро, когда она умолкла. – Маг… ах да, на сленге это означает нечто вроде дурака. Естественно, такую фамилию лучше сменить. Едва ли вы бы захотели стать леди Маг, а?

Эгг засмеялась снова.

– Ну, пожелайте мне счастья, – попросила она.

– Я желаю вам не краткого счастья юности, а счастья долгого, которое построено на скале.

– Я передам Чарлзу, что вы назвали его скалой, – улыбнулась Эгг. – А к вам я пришла, потому что меня беспокоит газетная вырезка, которая выпала из бумажника Оливера и которую подобрала мисс Уиллс. Мне кажется, либо Оливер солгал, говоря, что не помнит про вырезку, либо ее никогда там не было. Он уронил другой клочок бумаги, а эта женщина быстро подменила его на вырезку с заметкой о никотине.

– Зачем ей это делать, мадемуазель?

– Она хотела избавиться от вырезки и подсунула ее Оливеру.

– Вы имеете в виду, что она убийца?

– Да.

– Каков же ее мотив?

– Меня бесполезно об этом спрашивать. Могу лишь предположить, что у нее не все дома. Умные люди часто оказываются сумасшедшими. Другой причины я найти не в состоянии.