Вампиры замка Карди - Елена Прокофьева

- Я не хочу идти к коменданту. Я не хочу возвращаться к деду. Я не хочу жить без тебя, - пролепетала Лизе-Лотта, послушно поднимаясь с постели.

От долгого бездействия ноги и руки не слушались ее, а голова кружилась.

- Оденься прилично - никаких платков сверху не накручивай. Ты должна выглядеть аккуратной немкой, а не неопрятной еврейкой, - спокойно сказал Аарон, игнорируя ее слова.

- Я сейчас согрею воды, подожди. Помогу тебе вымыться, - вскочила Эстер.

- Эстер, у нас дров только на три дня! И неизвестно, где будем доставать потом... Мы не можем тратить на воду! - запротестовала Лизе-Лотта.

- Нам не нужны дрова на три дня, Лизхен, - тихо ответил Аарон. Послезавтра мы умрем. Ты должна сейчас приложить все силы, чтобы спасти Михеля. Ты сможешь спасти его, только если спасешься сама. Без тебя он никому не нужен. Ты - немка. Хоть и осквернившая себя. Но ты можешь раскаяться и очиститься. Он - наполовину еврей. По крайней мере, все считают, что он еврей только наполовину... Ради тебя твой дед его примет. Но без тебя Мойше не нужен даже ему.

Эстер расчесала волосы Лизе-Лотты, заплела их в косы и уложила корзиночкой на затылке. Затем стащила с нее одежду и долго, сильно терла губкой, время от времени окуная губку в горячую воду. Постепенно Лизе-Лотта согрелась, онемение в теле прошло, и даже в голове прояснилось, хотя не до конца - она все еще ощущала себя отупевшей. Потом Эстер помогла ей одеться - тонкие чулки, блузка, костюм, пальто, шарфик, берет - Лизе-Лотта уже давно так не одевалась так цивилизованно. На этом пальто даже не было нашито шестиконечной желтой звезды, которую обязаны были носить все обитатели гетто - и Лизе-Лотта вместе с ними. Это пальто было слишком нарядное и Голда решила не портить его звездой... В гетто одежда служила лишь изначальной своей функции - защите от холода. Лизе-Лотта старалась натянуть на себя побольше слоев одежды, лишь бы было тепло. В этой приличной одежде ей было холодно. И как-то некомфортно. Но ни Аарон, ни Эстер даже слушать не желали ее жалоб! Аарон снова повторил ей все, что она должна сказать в комендатуре. Затем заставил и ее повторить - слово в слово, как заученный урок.

- Ты не пойдешь со мной? - жалобно спросила Эстер.

- Нет. Не могу. Ты ведь сбежала тайком от меня, потому что раскаялась и хочешь развестись, вернуться к настоящим людям, искупить свои прегрешения...

- А Михель разве не пойдет со мной?

- Нет. Ты пойдешь одна. У него слишком еврейская внешность. Они взбесятся... И потом, женщина с еврейским ребенком, просящая их о милосердии, вызовет меньше интереса и сочувствия, нежели немка, гнусно обманутая евреями. Иди, Лизхен.

Он поцеловал ее в щеку и вытолкнул из квартиры.

Больше Лизе-Лотта никогда его не видела. Она даже не успела в последний раз сказать ему, что любит... Она вообще никогда не говорила ему, что любит! Потому что считала, что любит только Джейми. Что Аарон ей просто друг. Она поняла, что любит Аарона, когда вышла на улицу гетто, чтобы идти к коменданту. И Аарон, прощаясь, тоже не сказал ничего такого ей... Ничего такого, что говорят в книгах и в кино люди, когда прощаются навек. А с Эстер, Голдой и Мордехаем она даже не попрощалась.

Лизе-Лотта больше никогда не видела никого из них.

Чем ближе она подходила к воротам гетто, тем большим трудом давался ей каждый шаг. Обычно обитатели гетто боялись показываться близ ворот из-за дурной привычки охранников стрелять без предупреждения или спускать собак. Но Лизе-Лотта не боялась смерти. Как хорошо было бы умереть сейчас... Перестать думать и чувствовать. Скинуть с плеч ношу ответственности за судьбу Михеля. А главное - не ходить к коменданту! Не унижаться, не просить, не произносить всех этих лживых, предательских слов, которые Аарон заставил ее выучить! В какой-то момент она вовсе остановилась и чуть было не повернула назад. Но вернуться, встретить укоряющий взгляд Аарона... Это было еще страшнее. И Лизе-Лотта шагнула к воротам.

Несмотря на карие глаза и темные волосы, она никогда не была похожа на еврейку. Правда, встречались евреи, совершенно не похожие на евреев... И все-таки, наверное, если бы к воротам подошла такая, как Эстер, охранники повели бы себя не в пример грубее. А сейчас один из них, погладив насторожившуюся овчарку, лениво сказал Лизе-Лотте:

- К воротам подходить нельзя. Иди отсюда.

- Мне нужно к господину коменданту, - прошептала Лизе-Лотта.

- Он тебя не примет. Иди отсюда! - повторил охранник чуть резче.

Собака, чувствуя перемену в настроении хозяина, зарычала.

Другой охранник, зайдя за спину Лизе-Лотте, насмешливо сказал:

- О, да ты без звезды... Сбежать захотела, да? А ты знаешь, какое за это полагается наказание? За побег - расстрел. За то, что вышла без звезды... Тоже расстрел.

- Я не еврейка, - прошептала Лизе-Лотта. - Я немка! И господин комендант сказал, что примет меня, если я одумаюсь... И захочу развестись.

- Муж - еврей, да? И, наверное, не меньше дюжины крикливых маленьких жиденят! Между прочим, за расовое преступление мы тебя тоже можем расстрелять.

- Господин комендант сказал, что он примет меня, как только я... Осознаю свои заблуждения. Меня зовут Элизабет-Шарлотта Гисслер. Я внучка доктора Фридриха Гисслера, - прошептала Лизе-Лотта сквозь слезы.

Комендант Виленского гетто ничего не обещал Лизе-Лотте. Он даже никогда ее не видел. Разговор у нее был с комендантом Краковского гетто... Давно. Очень давно. Но ничего лучшего Лизе-Лотта придумать не могла. Аарон почему-то не проинструктировал ее относительно того, как ей выбраться за ворота!

Но охранники ей поверили. Они, конечно, не знали никакого доктора Гисслера - но решили, что рисковать из-за Лизе-Лотты не стоит. Пусть лучше комендант сам ее пристрелит - и сам же за это ответит, если придется.

Лизе-Лотту вывели за ворота. Ворот было двое: основные - замыкавшие собственно гетто - и еще одни, замыкавшие всю территорию в целом. В зоне между гетто и городом находились комендантские помещения, казармы, склады, гаражи, клетки с собаками... Здесь же казнили тех, кто нарушил правила, установленные для обитателей гетто. Лизе-Лотте не повезло: едва выйдя за ворота, она стала свидетельницей казни. Евреи - Лизе-Лотта не сосчитала, сколько их было, явно больше десяти, мужчины и женщины, разных возрастов стояли на коленях лицом к стене. Высокий, статный солдат в черной форме шел вдоль стены и стрелял им в затылок из пистолета. Еще один солдат стоял, расслабленно привалившись к стене и направив на обреченных свой автомат наверное, контролировал, чтобы не убежали. Но никто из них не сделал даже попытки убежать... Они просто стояли на коленях и ждали, когда придет очередь умереть! Все остальные военные, находившиеся перед комендатурой, спокойно беседовали, мыли автомобили, сновали взад-вперед по своим делам и совершенно не обращали внимания на происходящее - наверное, зрелище было для них привычным.