Птицедева - Svetlana Gamayunova

Василиса опять уткнулась в книгу:

– Вот опять цитирую: «Неоантропы преимущественно имеют дело с природой, занимаются наукой, техникой, духовными поисками и находятся всегда в состоянии интеллектуального отстранения в окружающей их мировой грызне. Познание мира стало их путеводной звездой». Думаю, эти люди нам и нужны, их нужно искать для переселения.

– А как их найти? – спросил Карен.

– Думаю, первые две группы легко угадываются, третья примыкает туда-сюда по обстоятельствам, а четвертую надо выявить, прочувствовать. Хорошо познакомить с ней Лотту, чтобы знала, что искать и выбирать.

– Я думаю, я их почувствую, – как бы очнулась я. – Ведь в «Приюте Нужных Путников» как раз жили такие люди, а еще Василиса. Так что я понимаю, о ком речь.

Василиса засмущалась.

– Может быть, это теория и довольно произвольна и неоднозначна, но, мне кажется, на этом этапе она нам подойдет. Будем искать и выбирать этих «неотропов». Согласны?

Мы пока не видели другого выхода.

– Таким образом, – резюмировал сегодняшний вечер Кощей, – мы более ли менее решили очень приблизительно только несколько вопросов. Карен и я свои вопросы прорабатываем. Но для решения большинства остальных надо отправляться на Первую Землю. Я смотрю, Лотта неважно себя чувствует и ей надо слетать на Буян, но надеюсь, в понедельник мы с ней отправимся в путь на неделю, так как ей нельзя часто летать туда и обратно. Вот бы с богами нашими переговорить и выяснить, разрешат ли они пропустить корабли с провиантом через море, было бы хорошо. Корабли собрать непросто, и плыть они будут не быстро, не меньше месяца, а то и двух. Так что надо спешить.

Мы с Кареном отправились в свою спальню. Карен как-то странно смотрел на меня, а потом спросил:

– Я вижу, что что-то не так, даже Кощей заметил, что ты устала. Но ты мне ничего не говоришь.

– Да все нормально, просто устала летать. А в чем дело, я плохо выгляжу?

– Выглядишь ты прекрасно, для меня особенно, но стала какая-то рассеянная, ушла в себя. Да, рядом с тобой я счастлив, но почему-то боюсь за тебя. Ты как бы голый нерв, ты все чувствуешь как-то чересчур, слишком обостренно, что ли. И я волнуюсь.

Почему-то не захотела рассказывать Карену про опасения Вероники. Почему? Эту ночь хотелось побыть с ним и не обсуждать никаких проблем, особенно таких, которые мне непонятны самой, а завтра на Буян, а потом на Землю, а это очень ответственно, и без Хи. Не хочу без него.

Я прижалась к жениху и попросила:

– Все потом, сейчас только мы, ладно?

Утром переместила Карена домой, и он попросил, чтобы я наконец познакомилась с родителями.

Как потом комментировала Вероника, встреча прошла в теплой и дружественной обстановке. Мне сначала хотелось спрятаться за штору, но пришлось пройти в кабинет, где чинно восседала чета родителей Карена. Спокойные и вполне обычные на вид люди и даже одеты совершенно не помпезно.

– Хорошо, что ты наконец появилась, Лотта, – спокойно произнес отец, – рад с тобой познакомиться. Все, конечно, очень неожиданно, но мы желаем счастья нашим детям – и Карену, и Михелу, за которого тоже невероятно переживаем. Мы рады принять тебя в семью как невесту и будущую жену нашего сына. Единственно просим, как для тебя это ни сложно: отнесись к ритуалу бракосочетания спокойно, с пониманием необходимости этого действа для династии. Карен много рассказал про тебя, и мы знаем, что ты не обычная девушка, и это большая честь для нас – породниться с тобой, но и большая сложность. Лотта, ты понимаешь, на что соглашаешься? – он немного помолчал. – Ты будешь жить долго и переживешь и Карена, и, возможно, своих детей, ты думала об этом?

Мне поплохело. Я действительно никогда не задумывалась об этом, тетушки как-то вскользь обмолвились, что мы почти бессмертны, в смысле, что нас можно убить, но если этого не случится, мы будем жить долго-предолго, но я на этом тогда не акцентировала внимание, а теперь… Карен будет стареть и умрет, а я что? Как бабушка от горя усну или как? Глянула на Карена – он стоял как в воду опущенный, видимо, эта мысль тоже не приходила ему раньше в голову.

– Я буду старым и дряхлым, и ты меня разлюбишь, – вдруг произнес он.

– Нет, – твердо произнесла я, – я что-нибудь придумаю, и мы будем жить долго и счастливо, вот увидишь, и мы поженимся, и я буду стараться быть нормальной, насколько возможно, но именно насколько возможно. Ты согласен меня терпеть?

– А куда я денусь, без тебя мне невозможно жить, я это понял.

Родители грустно смотрели на нас, и было видно, что счастье сына счастьем, но все происходящее с трудом укладывается у них в голове. Не ожидали такого и не такого будущего ему желали.

– Лотта, мы все сделаем сами, в смысле подготовки обряда, только с платьем как?

– За это не волнуйтесь, буду похожа на невесту, достойную вашего сына, а как дальше после свадьбы обстоятельства сложатся, смогу ли при дворце все время жить – не знаю, со мной происходит столько всего непредсказуемого.

Родители вздохнули, переглянулись и проговорили:

– Мы видим, ты спешишь, девочка. Карен сегодня останется дома и все более подробно расскажет, но мы надеемся, что будет время и с тобой, Лотта, спокойно поговорить.

– Конечно, но когда это будет – не знаю.

– Главное, что будет, – проговорила королева. – Да, свадьба через две недели.

Я ахнула про себя, собралась с силами и согласно кивнула.

– А теперь мне пора, – и таинственно растворилась в воздухе.

– Как хорошо, что эта аудиенция продлилось недолго, – шепнула Вероника, – а то от трогательности момента даже мне хотелось расплакаться. Вот ведь удружил им сыночек такое. Жили себе король с королевой тихо-мирно, надеялись женить его на нормальной человеческой девушке, а тут имеем…то, что имеем. Ничего, отстоим мы эту свадьбу, не волнуйся.

Первое, что я увидела на Буяне, это зареванных тетушек в обнимку с Котом.

– Плохо, все плохо, Лоточка, – вместо «здравствуй» услышала я. – Она не хочет возвращаться.

– Кто она? – сразу не поняла я.

– Да душа Лебедушки, кто-кто. Тебе что, до родной бабки дела нет? – обиженно фыркнули тетушки.

Мне стало ужасно стыдно, и я сразу прониклась трагичностью момента.

– Как это не хочет, Вы с ней разговаривали?

– Да, встретили, нашли ее вчера наконец, поговорили, и она категорически отказалась вернуться.

– Отказывается вернуться, но почему?

– Душа ее любимого Гвидона после его смерти за все это время никак ни в кого не воплощалась, но и не растворялась в слоях, Лебедушка с ней иногда встречалась, можно сказать, наблюдала за процессом ее мытарств, а вот сейчас она нашла какого-то младенца, не принца и даже не знатного рода ребенка, непонятно, в общем, кого – нашла и воплотилась в него. Почему, зачем – никто не знает. Чужая душа – потемки, не зря говорят. Вот Лебедушка об этом узнала и не захотела больше ждать принца, как она сказала «с его слюнявыми поцелуями». Так и сказала. И где только слова такие выискала? Короче, покинула тело и собирается вместиться тоже в обычную девочку. Вот так-то. Сказала, что она найдет своего любимого и будет с ним счастлива, а мы со своим бессмертием ей до смерти надоели. Пусть, мол, делают с ее телом, что хотят, она будет жить нормальной жизнью нормального человека. Вот такие дела.

И опять зарыдали.

– За что она с нами так, Лотта? За что она с нами так? – причитала Алконост.

А я поняла: не захотела бабушка больше овощем быть, вот и выбрала свой путь, не бессмертный, а обычный, но там, где ее любить будут. Но тетушкам ничего не сказала, они мудрые, сами все со временем поймут. Просто с привычным трудно расставаться.

– Мне надо к Алатырь-камню сходить, – тихо сказала им, – сил у меня нет, я ненадолго.

Тетушки кивнули.

– А мы в Лебедушкину пещерку сходим. Плохо нам, Лотточка.

Я посидела, поутешала их, как могла. И самой бабушку жалко было, так ведь и не познакомилась с ней, не поговорила, но сидеть возле тела не хотела. Она действительно на меня похожа, или, вернее, я на нее похожа как две капли воды, так что сидеть у своего умирающего тела не хотелось совсем. Но уразумела, что про свои проблемы мне с ними пока разговаривать нельзя.

Тетушки улетели, а Кот остался со мной. Да вот хоть ему расскажу про свою проблему и посоветуюсь, он тоже мудрый.

Проблему с моим уходом в чувственный мир излагала ему Ника.

– Это как-то не мур-мур, – многозначительно произнес Кот. – Сейчас Лотта с тетушками вроде нормально общалась. Я и не заметил ничего, вполне себе адекватная, но если ты, Вероника, это заметила, то дай подумать, что происходит. У всех у нас если орган не работает, то он, считай, атрофируется, вот и сознание Лотты пошло по пути наименьшего сопротивления, она на тебя рассудочную деятельность свалила, а сама оставила работать у себя в голове только чувственный компонент сознания, ей, видать, так легче. Но ты права, это не дело, так она кто знает до чего дочувствуется. И работа у нее такая – чувствовать, и ей это легче, при таком раскладе и правда превратится в эдакий особо чувствительный приемник без мыслей, а это не есть хорошо.