Дамы с заначкой - Ангелина Чацкая

Газетная вырезка была такой древней, что по краям желтая бумага стала ломкой, как пересушенный край тоненького блинчика. Заголовка у статьи не было, но, судя по всему, это были какие-то новости:

«Купец второй гильдии Епончинцев Козьма Полуэктович третьего дня подавился вишневой косточкой из конфитюра, когда ужинал у генеральши Козловой-Ивантеевой, в результате чего почил, не дождавшись кареты скорой помощи. Генеральша, оконфузившись, послала за его супругой, дамой в высшей степени ревнивой а неуравновешенной».

Далее шел абзац, рассказывающий о потерянных векселях и о счастливце, который нашел их, получив щедрое вознаграждение от владельца.

Следующее сообщение впечатлило Жеку, и он перечитал его несколько раз:

«Венчание в Троицкой церкви апреля одиннадцатого дня в два часа пополудни отменяется по причине женитьбы унтер-офицера Леккерна на безродной девице Кустовой без уведомления о том своей невесты мещанки Белгородцевой Анны Петровны. Прием же будет, но уже по случаю пятидесятилетия отца Анны Петровны, Петра Алексеевича».

— Во народ! — вслух сказал Жека. — Даже не стесняются писать о том, что вместо свадьбы дочери на затраченные средства празднуют юбилей несостоявшегося тестя унтер-офицера. Не пропадать же добру!

Он отложил прочитанный листок в сторону, удивляясь, кому понадобилось вырезать и хранить такие перлы публицистики. Жека взял в руки небольшую фотографию, где на фоне нарисованных березок на лавке стояли две девочки, одетые в одинаковые мешковатые платья. Одна была крупнее другой, с тугой косой и упрямым выражением лица.

Другая же напоминала ангелочка: худенькая, с большими глазами и пушистыми колечками светлых волос. Жека присмотрелся повнимательнее ко второй, — он узнал Раису Петровну. На обороте фотографии было написано: "Рая и Наташа.

1924 г.". В его памяти тут же всплыли многочасовые рассказы пожилой актрисы о ее детстве и подруге, которую она очень любила.

Они увидели друг друга в ноябре двадцать третьего года в Екатеринбурге, в детском доме. Крепенькая зеленоглазая девочка Наташа и бледная анемичная Раечка. Одна, дочь кулака, расстрелянного вместе с женой, и другая — дочь овдовевшего красного комиссара, погибшего на Урале от белогвардейской пули. Их привезли в детский дом в один день и уложили на одной кровати под тоненьким дырявым одеяльцем. Они ночами жались друг к другу, как маленькие кутята, пытаясь унять дрожь и согреться. Раечке было шесть лет, Наташа была на два года старше. Их не ожесточили классовые разногласия, они были просто маленькими детьми, попавшими в мельничные жернова революционного режима.

Так случилось, что девочки стали неразлучными подружками. Когда другие дети, особенно мальчишки, били Наташу, обзывая ее кулацкой мордой и буржуйкой, тощенькая Раечка кидалась на ее обидчиков с неимоверным остервенением и силой, которую вряд ли можно было ожидать от этого прозрачного ребенка. Наташа была упрямой и замкнутой, она часто в каком-то оцепенении уходила в себя. Раечка же заливалась серебряным колокольчиком. Такие разные, они тянулись друг к другу, пытаясь обрести любовь, которую им никогда больше не получить от своих безвременно ушедших родителей. Они сидели за одной партой, вдумчивая и способная к учебе Наташа подтягивала Раечку, которая была невнимательной вертушкой, больше всего любившей петь и танцевать.

Жека помнил, что Раиса Петровна рассказывала кое-что и о встрече со своей подругой уже здесь в Краснодаре, но подробности забыл.

Отложив фотографию, он решил изучить содержимое розоватого конверта. В нем находилось какое-то письмо. Жека разгладил рукой небольшой листок пожелтевшей бумаги, на котором было выведено витиеватым почерком:

«Милый брат..» Чернила выцвели, было такое впечатление, что на бумагу чем-то капнули. Жека разобрал только «…р» — все, что осталось от имени. Следующие несколько строчек были вполне разборчивы: «…сохрани для меня те немногие дорогие нашему роду вещицы, которые я посылаю тебе. Когда-нибудь внуки наши смогут вспомнить о нас и о роде Игониных». Ниже был расположен рисунок, скорее чертеж. Жека не сразу заметил, что рядом с четкими линиями, выведенными твердой рукой, были нанесены тончайшим пером циферки и стрелочки. Стрелки указывали вверх и вниз.

Жека не верил своим глазам: перед ним лежала самая настоящая карта сокровищ! Еще в детстве он, подобно миллионам девчонок и мальчишек, замирал перед экраном телевизора, следя за невероятными приключениями героев «Бронзовой птицы». Сейчас он чувствовал себя как тогда, десятилетним мальчишкой, которому выпала удача раскрыть интереснейшую тайну.

Он снова посмотрел на рисунок. «Это какой-то путь? Но где его искать?» — ломал голову Жека.

Раздался стук в дверь.

— Жека, ты один? — спросил Сергей и вошел в мастерскую.

— Один, — засмеялся Жека, — мне нравится твоя манера спрашивать разрешение войти, уже сделав это. Ты думал, я провожу свободное время в обществе какой-нибудь дамы?

— А почему бы и нет, — ответил Сергей, усаживаясь на стул верхом и складывая руки на спинке. — Только не рассказывай мне, что женщины тебя интересуют меньше творчества. В твоем возрасте уже поздно менять привычки. Тебе привет от наших новых знакомых.

— Ляли и Клавы? — спросил Жека, расплываясь в улыбке.

— Угадал. Звонили, через пятнадцать минут будут у нас. Что-то придумали.

— У меня тоже есть, чем их удивить, — загадочно произнес Жека. — Вот, посмотри как инженер и вообще, что это за план? Как тебе кажется?

Сергей подъехал на стуле поближе:

— Стрелки показывают направление, — начал он.

— Ну это и я понимаю, а где отправная точка, а главное, конечный пункт?

Сергей покрутил листок, что-то подсчитал про себя, беззвучно шевеля губами, и Наконец изрек:

— Понятия не имею.

Ожидая приезда гостей, они перешли в студию. Жека разложил на низком столе яркие льняные салфетки, расставил чашки, поместил в центре нежный букет в вазочке оригинальной формы, принес коробку с печеньем, конфеты и тарелочку с тонко нарезанным лимоном.

— Сейчас включу чайник, Серега, тебе кофе или зеленый чай с жасмином?

— Конечно, чай, я этого кофе за день уже обпился!

— А мне кофе по-мексикански, — потребовала Клава, став у порога с пакетами в руках. На ее щеках горел лихорадочный румянец.

— Перебьется, — выдохнула я, отпихивая подругу локтем и вползая в комнату на полусогнутых ногах. — Завари ей «Липтон» в пакетике, большего она не заслуживает, замучила меня совсем! Могла ли я представить, что буду страдать одышкой и мозолями в моем цветущем возрасте? Можно мне присесть? — спросила я и буквально рухнула в мягкое кресло. — И минералки!

Я залпом проглотила стакан воды, которую Жека поставил передо мной на стол.

— А если бы кто-нибудь сделал мне массаж ступней, я бы молилась на этого человека. Что, никто не хочет? — Не дожидаясь ответа, махнула рукой. — Ладно, придется обойтись вечерней ванночкой для ног с мятой и мелиссой!

— Где это вы так посбивали нога? — поинтересовался Сергей.

— Клава провела меня по всем бутикам на Красной, а потом потащила на вещевой рынок.

Это меня доконало.

— А что вы искали?

— Ничего, — ответила Клава, — мы изучали конъюнктуру рынка.

— Не правда, мы ничего не изучали, это ты изучала, мне же наплевать на конъюнктуру, я раздеваюсь, тьфу, одеваюсь, стихийно! — возразила я.

— Давайте пить чай, а потом вы расскажете о том, что привело вас в мою скромную обитель, — предложил Жека.

Мы последовали его совету и несколько минут жадно пили чай. Затем Сергей спросил:

— Так что у вас за новость?

— У Клавы под домом подвал! — выпалила я.

— Что вы говорите! Мне как архитектору это необычайно приятно слышать. А чердак у нее наверху?

— Ты не дал мне договорить, — надулась я, — в подвале у Клавы мы обнаружили маленький коридорчик, ведущий в дом Приваловой!

— Так, и что же?

— Он заложен кирпичом.

— Очень правильное решение.

— Почему? — удивилась я.

— Никто не будет лазить, — объяснил Сергей.

— Но мы-то как раз хотим туда залезть! — сказала Клава.

— Незачем? — изумился Жека.

— Нам нужно, большего мы пока сказать не можем. Мы хотели попросить вас помочь разбить стену.

— У нас к вам есть более интересное предложение, — сообщил Жека. — Мы предлагаем вам принять участие в поиске клада!

— Какого клада? — пришла наша очередь удивляться.

Жека показал нам найденный документ.

— С ума сойти, как интересно! А где здесь клад помечен? — Мы с Клавдией перебивали друг друга.

— Наверно вот этим крестиком, смотри, Ляля! — подруга увлеклась не на шутку процессом дешифровки.

— Где крест? — не поняла я.

— Крест на кладбище, а здесь крестик! — поправила меня Клава.

— Повтори, что ты сказала! — вдруг вскочил Жека.