Не родные (СИ) - Джокер Ольга

— А здесь лежат все сокровища семейства Болотовых, — произносит Назар. — Вот только мне ничего и никогда не перепадает!

— П-почему? — удивлённо спрашиваю, глядя на то, как он наугад нажимает на кнопки. И всё тщетно.

Меня пугают большие деньги. Например, сейчас я всего лишь представляю, сколько может лежать в сейфе, а пульс тут же начинает частить.

«Большие деньги — большие проблемы» — так говорила моя мама.

— Потому что отец ограничивает меня со школы. Во всём! Я, по его мнению, проблемный, ленивый и несерьёзный. Деньги выдаются строго — ни больше, ни меньше. После трат я обязан предоставить отчёт. Представляешь, в сейфе лежат миллионы, а он жалеет на единственного сына!

— Представляю, это, должно быть, обидно, — спешно произношу я, желая поскорее отсюда уйти. — Кстати, а какое кино ты выбрал?

Мы с Назаром выходим из кабинета его отца и направляемся в спальню. Я выдыхаю. Атмосфера там была неприятной и давящей. Я ведь не за этим сюда приехала, а для того чтобы расслабиться и не думать о плохом.

На широкой плазме светится заставка мелодрамы, на журнальном столике стоят попкорн и кола. Действительно, будто в кинозале.

— О, кажется, пицца приехала, — сообщает Назар, после того как звонят во входную дверь. — Скоро вернусь.

Оглянувшись по сторонам, складываю руки на коленях. Волнуюсь сильно. Мы оба понимаем, зачем я здесь, вот только, кажется, я до сих пор не определилась, правильно ли поступаю. Все важные решения за меня всегда принимала мама. Насколько же проще было жить… Без неё я будто на несколько лет выросла.

Достаю телефон, гипнотизирую его. Ни одного звоночка или сообщения. Почему Самсонов даже не спрашивает, как мои дела? Вдруг меня обидели? Изнасиловали? В разговорах с Назаром я только и делала, что думала о Кирилле. Сегодняшняя встреча выбила из колеи.

Набираю сообщение, взволнованно закусив губу. За спрос не бьют в нос. Я должна и хочу знать. Ещё есть время передумать.

«Я тебе ни капли не нравлюсь?» — спрашиваю Самсонова в лоб и, чтобы не передумать, тут же отправляю сообщение.

«Дальше последует шантаж?» — получаю ответ от него спустя несколько секунд.

«Не последует. Просто интересно: неужели тебе настолько всё равно?»

В спальню заходит Назар с двумя коробками пиццы. Ставит их на стол и вытирает салфетками руки. Странно, я с ним, но мыслями нахожусь с другим. Внутри пусто, будто атрофировалось всё. Ни желания, ни огня. Спокойно и ровно. Слишком…

— Выключить свет? — спрашивает Назар. — Чтобы как в настоящем кинозале было.

Я облизываю губы и соглашаюсь. Проверяю телефон, но ответа от Самсонова нет.

Тяжело вздохнув, ощущаю, как рука Назара обнимает меня за плечи. Не думать о другом. Не думать. Возможно, когда всё случится, образ Кирилла сотрётся из мыслей, словно по мановению волшебной палочки. Вот бы так и было!

Вибрация телефона, лежащего на подлокотнике дивана, заставляет меня вздрогнуть.

На экране телевизора всплывают титры, играет медленная музыка, начинается фильм. Назар шепчет на ухо, что от меня вкусно пахнет. Я благодарю за комплимент и впиваюсь глазами в дисплей телефона.

«Не перекладывай на меня ответственность, Вита. Ты давно совершеннолетняя и вправе поступать так, как тебе хочется».

Хочется? А я не знаю, чего мне хочется…

Делаю глубокий вдох, затем выдох. Глаза щиплет от проступивших слёз. Это не тот ответ, которого я ждала. Хотелось, чтобы Кирилл дал понять, что я нужна ему, а вместо этого сухие сообщения без малейшего намёка на симпатию…

Глава 30

Кирилл

Приходит одно короткое сообщение: «Забери меня».

Этого достаточно для того, чтобы наплевать на все свои дела и планы.

Спустя пятнадцать минут я, крепко вцепившись в руль, мчу по загородной трассе сквозь затяжной ливень, с которым едва справляются дворники.

В это время пытаюсь понять, каким образом моя ровная, устоявшаяся жизнь круто свернула не туда? Какого чёрта я стал раздражительным, нервным и злым, хотя раньше казалось, нет такого человека, который способен вывести меня из себя? Выходит, есть. Взбалмошная двадцатилетняя девчонка, с появлением которой я утратил спокойствие, сон и аппетит.

Каждый день проходит словно на американских горках. За новым поворотом меня ждут такие крутые виражи, что даже не снилось. И клянусь, я понятия не имею, что будет дальше. Как только появляется ощущение, что всё держу под контролем, Вита упорно и настойчиво доказывает обратное.

Автомобиль заезжает на территорию «Бристоля», без проблем минуя охрану. Выручает «корочка». Я точно не помню, где в прошлый раз высадил Виту, поэтому снижаю скорость и смотрю по сторонам. Дорога, что находится за пределами посёлка, больше похожа на поле боя. Здесь, к счастью, асфальт ровный, недавно закатан.

Наконец, замечаю Виту у ворот трёхэтажного особняка. Стоит под дождём и напряжённо осматривается, мокрая до нитки. Умная ведь девчонка, хорошо учится, но совершенно не приспособлена к жизни. Такое ощущение, что все двадцать лет её продержали под защитным колпаком. Давая отцу обещание о ней заботиться, я и предположить не мог, что меня ждёт. Знал бы, во что ввязываюсь, — на всякий случай скрестил бы пальцы.

Тормознув машину, спрыгиваю на асфальт. Пытаюсь в глаза заглянуть, но Вита отворачивается. И сразу начинает в ушах шуметь — я накрутить себя успел. Что сделали больно, что обидели. Её то оберегать от всего мира хочется, то просто придушить со злости. Поступки детские, нелогичные, импульсивные. Сегодняшняя выходка тому подтверждение. И ведь кому хуже сделала? Явно не мне.

— Что случилось?

Вита молчит и смотрит вниз. Я беру её за плечи, хорошенько встряхиваю.

— Ты меня слышишь? Что он тебе сделал? Полицию вызывать, в больницу ехать? Что?!

— Ты совсем дурак? — огрызается она, вырвавшись и обняв себя руками. — У нас всё прошло замечательно, Кирилл. Идеально.

— Точно?

Вита с вызовом вскидывает на меня свои глазищи. В них дерзость, ликование, азарт.

— С чего мне врать? Просто решила подождать тебя на улице.

Кивнув, открываю дверь и помогаю Вите забраться на заднее сиденье. Достаю из багажника тёплый плед, который всегда лежал здесь на всякий случай. Я думал, этот случай никогда не настанет, и буквально на прошлой неделе чуть не выбросил плед не помойку, чтобы не занимал место. Ан нет, оказался нужен.

— Одежду сними и укутайся.

Я занимаю водительское место, включаю печку на максимум и разворачиваю автомобиль. Еду в сторону дома, посматривая на Виту в зеркало заднего вида. Ждал, что спорить со мной станет, но нет. Послушно расстёгивает куртку, снимает свитер и джинсы. Сама при этом мелко дрожит, светлая кожа покрыта мурашками. Я отвожу взгляд и барабаню пальцами по рулю. Хрен разберёшь, что творится в её голове.

Понимаю, что виноват перед Витой. Привёл в дом Лену, хотя не должен был. И Вита не должна была увидеть всё то, что увидела. В её глазах тогда столько боли и ненависти было, что меня самого до костей проняло, а затем внутренности будто наизнанку вывернуло.

Она повела себя предсказуемо. Защитная реакция включилась: скандалила, спорила и просила исчезнуть, хотя пощёчина была явно лишней. Никто и никогда не позволял себе подобного ко мне отношения. Понятия не имею, что было бы дальше, если бы я вдруг остался. Рано или поздно мы бы либо поубивали друг друга, либо переспали. Ни того, ни другого допустить не хотелось, поэтому я принял решение временно переехать.

Когда мы добираемся домой, на улице уже темно. Открываю ворота, заезжаю на территорию. Сзади ни звука. Я оборачиваюсь и, к собственному удивлению, замечаю, что Вита уснула, свернувшись калачиком на сиденье.

— Пассажир, приехали.

Она не шевелится даже. Я выхожу на улицу. Дождь почти прекратился, под ногами глубокие лужи. Резко дёргаю пассажирскую дверь на себя и смотрю на мирно спящую девушку. Глаза закрыты, глубоко дышит, кутается в плед. Хрупкая, нежная, беззащитная. Исключительно тогда, когда спит.