Тот, кто умрет последним - Джеймс Гриппандо

– Изливала свои чувства насчет того, как Нейт сходит с ума по Джеку, – продолжила за Мартина Келси, натянуто улыбнувшись.

– Верно. Как я понимаю, вы с Нейтом – большие друзья.

– Я его «Большой брат».

– Превосходно.

– Да, это отлично.

Все трое отведали кофе, словно в благодарность за то, что наступила тишина.

– Так чем я могу вам помочь? – спросил Мартин.

– Вы следили за сообщениями прессы об очень богатой женщине по имени Салли Феннинг? Ее застрелили в центральной части города около двух недель назад.

– Да, я читал об этом.

– Мы с Келси представляем интересы одного из наследников.

– Да, Келси упомянула об этом в нашем телефонном разговоре.

– Оказывается, одна из наследниц написала книгу о Салли. Она репортер газеты «Трибюн». И зовут ее Дейрдре Мидоуз.

– Я встречался с Дейрдре, – сообщил Мартин.

– А не знаете ли вы что-нибудь о книге, которую она написала?

– Вообще-то да, знаю.

Келси горделиво улыбнулась и посмотрела на Джека:

– Я же говорила тебе.

– Я не прошу вас сообщить мне какие-либо сведения, которые она доверила вам конфиденциально, но не могли ли бы вы рассказать мне об этом хоть что-нибудь?

– Боюсь, не слишком много. Книгу я не читал, а лишь сказал ей, что готов прочесть, но Дейрдре сочла это неудобным.

– Почему?

– Как она сама объяснила, ее адвокат посоветовал ей никому не давать читать книгу, кроме литературного агента и издателя, которому они с агентом эту книгу пошлют.

– Чего Дейрдре боялась? Того, что кто-нибудь украдет ее замысел?

– Полагаю, она опасалась того, что ее обвинят в клевете.

Джек получил двойной улов.

– Обвинит сама Салли?

Мартин кивнул.

– Насколько я понимаю, Дейрдре начала писать книгу в сотрудничестве с Салли Феннинг. Через шесть месяцев Салли заявила, что ей не нравится то, как Дейрдре ведет повествование. Фактически ей не понравилось то, что в книге множество недомолвок. И Салли пригрозила журналистке, что подаст на нее в суд за клевету.

– Итак, адвокат посоветовал Дейрдре никому не давать читать эту книгу? – уточнила Келси.

Джек ответил так, как ответил бы любой адвокат:

– Она, видимо, избегала отношений с правоохранительными органами. Разумеется, если бы единственными читателями якобы клеветнической книги оказались несколько потенциальных издателей, Салли понесла бы лишь незначительный моральный ущерб.

– Именно так я и думал, – вставил Мартин.

– Не знаете ли вы, – спросил Джек, – что конкретно Салли считала клеветническим?

– Не знаю. У нас состоялся странный разговор. Дейрдре хотела знать мое мнение по поводу того, повысит ли обвинение в клевете шансы на то, что книгу опубликуют, или, напротив, понизит их. Она, по-моему, полагала, что обвинение в клевете сыграет ей на руку, поскольку обеспечит более широкую рекламу.

– Что вы ей сказали?

– Я сказал, что отделу рекламы это, возможно, понравится. Черт побери, я знаю кое-каких специалистов по рекламе, которые с радостью заставили бы автора поджечь себе волосы и бегать по книжному магазину голым, лишь бы это позволило увеличить тираж на несколько книг. Но в издательствах также существуют юрисконсульты, а они-то, скорее всего, отнеслись бы к обвинению в клевете неодобрительно.

– Вы не сказали Дейрдре именно то, что ей хотелось бы услышать.

– Не думаю, что мой ответ слишком обескуражил ее. Она утверждала, что готова перепроверить все написанное ею. Надо полагать, что Дейрдре заручилась полной поддержкой обвинителя по делу.

– Мейсона Радски?

– Имени она не упоминала, – ответил Мартин.

– Скорее всего Радски, прокурор, который вел это дело.

– Он также один из наследников по завещанию Салли, – добавила Келси. – Так же как и Дейрдре.

Мартин пожал плечами, словно не зная, как отнестись к последнему замечанию Келси. Зазвонил его пейджер.

– Извините, я отлучусь на минутку, – сказал он.

– Хорошо, – отозвался Джек.

Как только Мартин ушел, Келси взглянула на Джека:

– Исковое заявление по поводу клеветы. Думаю, именно поэтому Дейрдре оказалась в списке Салли. Она сочиняла про нее небылицы.

– Интересно, что это за небылицы?

– А как ты думаешь? – спросила Келси.

Джек угадал ее мысль.

– А что, если утверждения, содержащиеся в рукописи Дейрдре, – правда?

– Возможно, Салли возмутило вовсе не то, что Дейрдре распространяла небылицы, а то, что ей удалось раскрыть страшную правду, которую Салли хотела бы утаить.

– Возможно, – сказал Джек.

– Особенно если она пользовалась полной поддержкой Мейсона Радски, – добавила Келси.

Они посмотрели друг другу в глаза, размышляя над сказанным.

– Будь эта книга напичкана небылицами или маленькими обрывками грязной правды, ясно одно, – промолвил Джек.

– Что?

Откинувшись на спинку стула, он пробежал взглядом по окнам магазина и по стене, заставленной книгами.

– Хотелось бы узнать, что написала Дейрдре Мидоуз.

– Мне тоже.

– Я хочу знать это почти так же сильно, как и то, о чем вы на самом деле разговаривали с Мартином по телефону.

– Что?!

– Что такое ты сказала, что заставило его заподозрить, будто у нас с тобой бывают любовные свидания?

Келси покраснела и опустила глаза.

– Глупый мальчик. Тебе этого никогда не говорили? Интересуйся загадками, которые можешь отгадать.

– Неразрешимых загадок не существует. Просто одни интереснее других.

Келси поднесла свою чашку к губам и молча смотрела поверх нее.

– Согласна?

Никакого ответа. Но и глаз она не отвела.

– Ты знаешь, что тебе не удастся постоянно игнорировать меня.

Снова молчание, но Джек догадывался, что за этой кофейной чашкой скрывается лукавая улыбка.

– О да, – улыбнулся Джек, – теперь это становится забавным.

23

На слушании дела в суде утром во вторник Джек постоянно чувствовал, что на него направлен взгляд помощника прокурора штата Мейсона Радски, похожий на луч лазера. Радски был явно недоволен тем, что ему пришлось выступать в качестве свидетеля. Его недовольство усилилось, когда дело дошло до его перекрестного допроса адвокатом по уголовным делам.

Джеку вовсе не хотелось помериться силами с аппаратом прокурора штата, но этот аппарат устроил ему настоящую обструкцию. После того как они с Келси в начале вечера в пятницу покинули магазин «Только книги», Джек позвонил Дейрдре Мидоуз и спросил о ее книге. Говорить об этом та отказалась. Утром следующего понедельника Джек посетил Радски и сообщил ему, что Дейрдре хвалилась хозяину «Только книги» тем, что прокурор «в полной мере сотрудничал» с ней. Радски отказался подтвердить это утверждение, но и не опроверг его. И на каждый вопрос, который задавал Джек, он отвечал одной и той же деланной улыбкой и панибратски похлопывал Джека по плечу. «Весьма сожалею, но следствие по делу об убийстве дочери Салли Феннинг еще не закончено и эту тему я обсуждать не могу».

Джек был не из тех, кого устраивали ответы типа «это ваша проблема». Если журналистка не хочет рассказать ему о содержании своей книги, а прокурор отказывается допускать его к следственному архиву, то он добьется этого не мытьем, так катаньем. Джек подал иск в рамках закона «Об открытости правительства», который представлял собой более широкий вариант закона «О доступности информации». Этот закон был принят для того, чтобы государственное управление велось «при солнечном освещении», и это открыло бы доступ общественности к архивным материалам правительства. Закон распространялся на все уголовные дела, за исключением тех, по которым все еще велись активные следственные мероприятия. Еще будучи прокурором, Джек хорошо усвоил тот факт, что судьи смотрели сквозь пальцы на прокуроров, пытавшихся обойти закон под предлогом того, что следствие по давно забытым делам все еще активно ведется.

Джек подошел к свидетелю. В старом зале заседаний суда, напоминающем пещеру, стояла необычная тишина; с общественной галереи не доносилось ни обычного покашливания, ни шарканья ног. Заседание было закрытым, по крайней мере до тех пор, пока суд не решит, что архивные документы могут стать достоянием гласности.

– Доброе утро, мистер Радски.

– Доброе утро.

Радски, прокурор-карьерист, относился к своей работе, равно как и к своей собственной персоне, с полной серьезностью. У него была слишком большая голова, а когда он начинал сердиться, его лицо багровело так, будто он слишком туго натянул на шее галстук-бабочку. Джек еще не задал ни одного вопроса, а лицо прокурора уже обрело свекольный цвет.

– Мистер Радски, вы были помощником прокурора штата, которому пять лет назад было поручено вести дело об убийстве дочери Салли Феннинг, не так ли?