Предсказание для адвоката - Наталья Борохова

Она рассеянно смотрела в окно. Рыжий пес с обрывком веревки на шее, поджав хвост, трусил в поисках теплого укрытия. Ветер гнал ему вдогонку жухлую листву. На тротуаре темнели влажные пятна, слабое напоминание о первом снеге. Мимо проезжали неумытые машины.

В стекло постучали. Бедный Ян, переминаясь с ноги на ногу, стоял на пронизывающем осеннем ветру. Волосы его поднялись ежиком, а нос приобрел бордовый цвет. Он смотрел печально и умоляюще, словно тот самый пес, которого жестокие хозяева выставили на улицу в ненастный день. Дубровская, вернувшаяся из далеких грез в реальность, спохватилась. Она распахнула дверцу и начала бормотать несвязные извинения, но Ян был великодушен.

– Вам не за что извиняться. Мне стоило просто взять с собой шапку, – сказал он, потирая озябшие руки. Машина тронулась с места, и скоро ярко-зеленый забор остался далеко позади. Водитель обернулся.

– Кстати, Елизавета Германовна, я думаю, вы ошиблись. Краснопольская, 25 – это больница для брошенных детей-инвалидов. Мне сказал об этом сторож, угрюмый мужик с метлой. Вы никогда здесь не были…

– Что за чудо эта Полина! – восклицал Андрей, поглядывая на рдеющую от смущения горничную. – Ты не представляешь, дорогая. Она просто вдохнула в меня жизнь, и я чувствую себя совершенно другим человеком!

Потребовалось время, чтобы Дубровская смогла сообразить, о чем идет речь. В первый момент ей почудилось, что у нее произошло что-то с головой и она присутствует при чудовищном воплощении своих самых страшных мыслей в реальность. Ее любимый муж пел комплименты смазливой девчонке, а та, смущенно хихикая, принимала их как самую естественную вещь. Конечно, о любви здесь говорить было еще рано, но от милой парочки бешеным потоком шли флюиды взаимной симпатии. Дубровская же чувствовала опасность кожей. Пышногрудая девица становилась проблемой.

Елизавета пыталась оценить обстановку, не понимая, что происходит. Ее свекровь мирно брякала спицами, сидя на своем любимом месте, в кресле рядом с камином. Она не собиралась спасать семейное счастье сына от вероломного вторжения самозванки. По ее лицу пробегали сполохи от пляшущего за каминной решеткой огня. Она не то щурилась, поддевая очередную петлю на своем бесконечном вязанье, не то тихо улыбалась себе под нос.

Внешний вид супруга был не менее загадочным. Одетый, помимо всего прочего, в носки из собачьей шерсти, он нацепил зачем-то на шею мохеровый шарф в синюю и желтую полоску. В руках Андрей держал литровую кружку, над которой густо поднимался пар. Временами он делал шумный глоток, отпивая содержимое, и громко крякал. Полина стояла рядом, держа кувшин, и наблюдала за хозяином с таким благоговением, с каким обычно мать смотрит на копошащегося в пеленках малыша.

– Что происходит? – спросила Лиза, и голос ее дрогнул. Полина как-то недобро улыбнулась и, вильнув крутыми бедрами, удалилась на кухню.

– Чудеса! – развел руками Мерцалов. – Вот и верь потом в традиционную медицину…

Оказалось, что Андрея одолела банальная сезонная хворь. Воспаленное горло и сиплый голос ставили под угрозу возможность его участия в каких-то очень важных переговорах, назначенных на завтра. Пастилки от боли в горле не принесли эффекта, и настроение, в противоположность температуре, пошло резко вниз. Мерцалов уже видел, как конкуренты, воспользовавшись его болезненным состоянием, вырывают уступки по всем пунктам договора, а он, страдающий и несчастный, подписывает бумаги, словно свой смертный приговор.

Полина оказалась рядом весьма кстати. Она принесла из дома какие-то мешочки и, закрывшись на кухне, битый час готовила какое-то снадобье. Положив на шею больному компресс из непонятных ингредиентов, она предложила ему кружку с горячим напитком. Андрей неохотно согласился. Жидкость была насыщенного янтарного цвета с необычайно терпким вкусом. Выпив глоток, мужчина поморщился, но Полина была непреклонна. Опустошив кружку, он почувствовал легкое головокружение. Состояние, близкое к легкому опьянению, быстро прошло. Вместе с ним исчезло першение в горле, голова стала светлой и ясной. Через час процедуру повторили, и симптомы болезни испарились, не оставив после себя даже легкого недомогания. Мерцалов был в восторге от волшебного лекарства и, конечно, от прекрасной целительницы.

– Представляешь, она наотрез отказалась дать мне рецепт этого средства, – захлебывался от впечатлений супруг. – Но я же – фармацевт, дорогая!

– Я это помню.

– Так вот я понять не могу, из чего это было приготовлено!

Ольга Сергеевна отложила в сторону вязанье.

– Неудивительно. Вы, конечно, не знаете, но у Полины бабушка – известная колдунья в наших краях. Она живет где-то на отшибе в деревне, собирает травки, корешки. Люди ее побаиваются, но как возникает проблема, бегут только к ней.

Дубровская молчала, представляя, как, ближе к вечеру, когда на землю ложатся сумерки, заветной тропкой пробирается к домику колдуньи деревенская девушка. Снять с головы венец безбрачия, приворожить суженого, а случается, навести порчу – все может бабушка с хитрым прищуром подслеповатых глаз. В ее избушке, вросшей наполовину в землю, полно засушенных травок, бутылок со всевозможными настойками. В углу сплел свою призрачную сеть паук. На стене мерно тикают ходики. А на столе стоит большая белая оплавленная свеча…

– Ты же знаешь, мама, я не выношу эти сказки про колдунов и деревенских ведьм, – поморщился Мерцалов. – Всему на свете есть научное объяснение. Шалфей, душица, хмель – не знаю, чего она там намешала, только сделала она это весьма ловко. Если бы мне удалось узнать состав, мы бы произвели переворот в медицине.

– Этого не произойдет, – пожала плечами свекровь. – Секреты передаются из поколения в поколение. Как только волшебство становится достоянием многих, магия исчезает.

– Я не знаю, безопасно ли держать таких людей в своем доме, – начала было Дубровская, но осеклась. Полина вошла в гостиную и остановилась в стороне, у двери. Уставившись на хозяйку большими, осененными густыми ресницами глазами, она пристально изучала ее, словно видела в первый раз.

– Что ты имела в виду, Лиза? – спросил Андрей.

– Неважно, – пробормотала Дубровская. Собственный язык казался ей тяжелым.

Сославшись на усталость, она поднялась к себе. Утомительный день должен был хоть когда-то кончиться…

Дубровская хорошо помнила истину о том, что лучший отдых – это смена деятельности. Разумеется, она вовсе не собиралась бросать любимую профессию, просто в деле Клеповой обнаружился непреодолимый затор. В общем, Дубровская решила сделать небольшой перерыв, чтобы привести в порядок мысли. А так как простое лежание на диване утомляло ее деятельную натуру, она решила навестить доктора Грека. Путь ее лежал в клинику пластической хирургии…

– Ой, Елизавета Германовна, не говорите, что вы хотите сделать с собой что-нибудь этакое! – с притворным ужасом произнес Ян, останавливая машину на аккуратной парковке позади лечебного корпуса.

– А что, мне это необходимо? – кокетливо произнесла Лиза.

– Диета вам точно не нужна, а остальное можно легко поправить при помощи физических упражнений, – брякнул водитель.

Дубровская смутилась. Она не совсем была уверена в том, шутит ли Ян или же говорит искренне. Может, это был намек на ее худобу? Конечно, ей бы не мешало чуточку округлить формы, чтобы исчезла несуразная подростковая угловатость. Слишком уж узенькими были бедра, а грудь, предмет ее душевных терзаний, не отличалась полнотой. Она была маленькая и аккуратная, как, впрочем, и сама Лиза. К ней было применимо разве что обращение «девочка», хотя она вот уже год имела право называться замужней женщиной. Таким образом, это являлось проблемой, которую было непонятно, как решать и стоит ли это делать вообще.

Стараясь скрыть замешательство, Дубровская преувеличенно деловито проверила содержимое папки: взяла с собой блокнот для записей, телефонную книжку Эммы, справочник по медицине.

– Я иду на прием к Павлу Греку, – сухо информировала она водителя. – У меня с ним чисто деловой разговор по поводу отдельных пластических операций, которые он проводил в недалеком прошлом.

– Это касается дела Эммы? – осторожно поинтересовался Ян.

– Может быть, – многозначительно ответила она. – Во всяком случае, перемены в моей внешности обсуждаться не будут.

Она покинула салон автомобиля, гордо задрав свой и без того вздернутый нос…

– Могу ли я поинтересоваться, на какое время вы записаны? – профессиональной улыбкой приветствовала Лизу девушка-администратор.

Безусловно, она могла бы стать ходячей рекламой клиники, поскольку в ней воплотились все достижения отечественной пластической хирургии. Ее губы по величине напоминали украинские вареники, а груди, почти полностью открытые для обозрения, походили на два детских мяча.