Flashmob! Государь всея Сети - Александр Житинский

Фельдман воспринял приглашение в баню спокойно. Приказав водителю джипа ждать, он зашел со мною в предбанник и начал раздеваться. Вероятно, ему не в первый раз доводилось проводить деловые встречи в бане.

Васюта мигом организовал стол, а Фельдман вынул из портфеля литровую бутылку «Хенесси». Я понял, что переговоры будут непростыми.

Как он нас нашёл – пока оставалось тайной.

Фельдман не торопился раскрывать карты. Сначала мы попарились, обсуждая достоинства и недостатки разных парилок, а затем, завернувшись в протыни, уселись за стол и выпили по рюмке коньяка.

– Итак, я вас слушаю, – сказал я.

– Вы не удивлены моему появлению? – улыбнулся он.

Улыбка у него была очень приятная, располагающая. Думаю, что успешность его бизнеса была во многом обязана ей.

– Как вам сказать?.. И нет, и да. Нет, потому что понял, что мы попали в сферу ваших интересов, а значит, встреча неизбежна. Да – потому что не представляю себе, как вы нас нашли?

– Нашел я вас, потому что мои специалисты по Ай-Ти лучше фээсбэшных. И они успели вас спрятать…

– Спрятать? Куда?

– Это долго рассказывать, да я и не знаю деталей. Как только Кирилл написал первый пост в ЖЖ после своего исчезновения из дома, мои спецы вычислили – через какой мобильник он был послан. Выяснилось, что телефон зарегистрирован на имя некой Елизаветы Штурм. А дальше – дело техники… И они тут же по моему распоряжению засекретили этот номер, то есть обнаружить его теперь по постам в ЖЖ практически невозможно. Если вы намерены отправлять сообщения в Интернет через мобильник или пользоваться почтой, скажите мне ваш номер. С ним сделают то же самое.

– Спасибо, – сказал я. – Можете занести в свою телефонную книгу.

Фельдман вынул трубку из кармана пиджака, висевшего на вешалке и я продиктовал ему мой номер. Затем он сделал вызов по этому номеру и отключил трубку.

– Теперь и я есть в вашем телефоне, – сказал он.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я.

– Тоже Лиза Штурм регистрировала?

– Да.

– Ну-ну… Шустрая девочка, – похвалил Фельдман.

И он перешёл к главной теме визита.

Он сказал, что манифест Кирилла окончательно определил его политическую платформу на предстоящий период. Он понял, кого надо поддерживать и в кого вкладывать деньги. Почему и создал «Государев круг», договорился с Геной Блиновым и моими девицами. Оставалось самое главное – договориться с самим Кириллом.

– Давид, Кирилл не хочет с вами договариваться, – прямо сказал я. – Не обижайтесь.

Фельдман расплылся в улыбке, будто я сказал ему нечто в высшей степени приятное. Он глотнул коньяк и пососал дольку лимона, причмокивая.

– Вы никогда не занимались политикой. Счастливый человек!.. – наконец сказал он. – В политике не обижаются. Это непрофессионально. В политике либо договариваются, либо нет. И без всяких обид. Это искусство компромисса.

– Значит, Кирилл не настроен на компромисс, – сказал я.

– Если я буду знать причину, я сам найду компромисс, – сказал Фельдман.

– Мне не хотелось бы о ней говорить. Да он и не нуждается в поддержке. Деньги у него есть, как вам известно.

Фельдман посмотрел на меня, чуть прищурившись.

– Деньги – это бумага. Копирайт: группа «Аукцыон», одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год… Не хочет принимать подачек от «жыдов», как выражаются у нас в ЖЖ? – проговорил он, педалируя на букве «ы». – Ну, скажите честно?

– Кирилл не антисемит.

– Безусловно, он юдофил! Но помощи от евреев не принимает! – заливисто рассмеялся Фельдман.

– Он не хочет, чтобы его предназначение связывалось с политикой. Для него это внутренний долг, миссия, Божественное предначертание. Напутствие Богородицы.

– Прекрасно. А предвыборные листовки ему Богородица будет печатать? А собирать подписи за референдум, а потом – под референдумом? А нанимать толпу юристов, заниматься казуистикой? Он вообще понимает, за что берётся? Ведь он хочет быть избран на царство! Избран! Вы-то хоть это понимаете? Если бы он хотел захватить власть – флаг в руки. Это без меня. Пусть взрывает, собирает наёмников и фанатиков, штурмует Белый дом и Кремль… Это без меня. Это не политика, а разбой. А я занимаюсь политикой!

Фельдман не на шутку рассердился.

– Скажите тогда, почему вы сделали ставку на Кирилла? Мне будет легче говорить с ним. Мы должны понимать. Ведь дело не то, что верное, оно практически безнадёжно, – перешёл в наступление я.

– Вы не поверите. Именно поэтому, – сказал он, вздохнув. – Дело просто гиблое, может, даже в прямом физическом смысле. Но красивое! Новое! В нём есть эстетика, а я эстет прежде всего.

– Но вы же не станете выбрасывать деньги на ветер?

– Не стану. Вернее, стану выбрасывать в одном месте, чтобы собрать урожай в другом.

– Не понимаю.

– Но это так просто. Предположим, у меня есть кандидат с минимальными шансами и нереальной программой. Под его программу надо перекраивать Конституцию и менять форму правления – ни больше, ни меньше. Это требует огромного времени и денег. Но кандидат этот молод, умён, обладает харизмой и верой в своё Предназначение. Он старается не для себя, а для России – люди это всегда чувствуют. Короче, это настоящий герой! Вокруг таких сплачиваются молодые. И прежде всего – молодые художники, литераторы, актёры… Это и есть моя креатура. Он все будут мои, я их стану продавать и заработаю больше денег, чем потратил на пиар нашего героя. Теперь понятно?

– Заработаете, если вам не будут препятствовать. Не прикроют сверху всю эту лавочку.

– Вот поэтому я сюда и приехал. Договориться. Как мы будем действовать, – вкрадчиво проговорил Фельдман. – Я совсем не собираюсь завтра объявлять, что «Государев круг» борется за восстановление самодержавия и наш кандидат – Кирилл Демидов. Я вообще не буду называть его имени. В его поддержку будет работать только ваша электронная система с Геной Блиновым. Это другая структура и организация. А «Государев круг» – это пока клуб, тусовка талантов, недовольных нынешним положением дел в России. Мне нужно, чтобы Кирилл публично не отмежевывался от него – и только. Его имя будет потихоньку проявляться и, когда наступит момент, он станет центром. Но это ещё не скоро…

– Я понял.

– Ничего вы не поняли! – с горечью воскликнул Фельдман, опустошая рюмку. – Вы думаете, это мне только для денег надо? А вот и нет! Денег мне хватает. Всю жизнь я действовал во имя нового искусства! Терпеть не могу застоя, надо шевелиться и шевелить других. Поэтому, когда прочел вашего мальчика, аж подпрыгнул! Вон как круто берёт! Он новатор. Ну примерно, как Пикассо, когда он от голубого периода рванул к кубизму. С его капиталом, образованием и внешними данными Кирилл Демидов мог бы через два-три года стать депутатом Госдумы – не вопрос! Потом войти в администрацию Президента. Глядишь, стал бы преемником к тридцати пяти годам. Но этого ему мало. Он задумал стать самодержцем… Ну да, ну да! – остановил он меня, заметив мой протестующий жест. – Не захотел, а ему Богородица нашептала…

– Хорошо, я поговорю с Кириллом.

– Ну вот и прекрасно. Всё, больше мне пока ничего от вас не надо, в случае чего я вам напишу… – Он стал одеваться. – А кстати, вы знаете, кто такая Лиза Штурм?

– Практически нет, – ответил я. – Кроме того, что она дочь моей старой знакомой.

Фельдман иронически взглянул на меня. Не сомневаюсь, что ему всё было известно обо мне и Татьяне.

– Лиза Штурм – дочь Леонида Штурма, ныне гражданина Соединенных Штатов. Уехал из России в 1992 году. Бывший актёр, ныне гангстер. Отбывает там срок… О-очень предприимчивый человек. Я его хорошо знал.

Он уже повязывал галстук, пригладил бороду.

– И вот ещё что имейте в виду. В случае неудачи политическое предназначение мальчика легко эстетизируется. Если он или вы, или вы вместе придумаете какую-нибудь инсталляцию, любой художественный перфоманс, я с радостью приму его у себя в «Трамвайном парке». Немного фантазии, побольше скандала – и вот он уже не наследник престола, а модный художник.

Я уже знал, что галерея Фельдмана «Трампарк» располагается в бывшем трамвайном парке, проданном за ненадобностью. Огромные кирпичные ангары, старые трамваи, расписанные художниками, и крашеные рельсы.

– Потому что Россия – это одна большая инсталляция Господа Бога, а жизнь ее населения – непрерывный перфоманс! – изрек он, сунул мне руку и, подхватив свой портфель, вышел из бани. Через минуту до меня донесся удаляющийся рокот мотора «Лендровера».

Расслабленное умиротворение, обычно наступающее после бани, было начисто стерто визитом Фельдмана. Мир показывал нам, что так просто от него не уйдёшь. Он хотел утилизировать нашего несостоявшегося пока царевича во всех видах – от резинового чучела до политического истукана и попсовой марионетки.

Поздним вечером, когда женщины наконец получили свою порцию пара, мы все собрались в просторной гостиной дачи. Лиза с Васютой, как дети, играли в подкидного дурачка на «носики» – то есть проигравший получал оставшейся у него на руках колодой щелчки по носу от соперника – столько раз, сколько карт у него осталось.