Посредница - Линда Холл

— Тебе, должно быть, нужен был капитал.

— Моя мать и отчим оставили кое-какие деньги. Их вполне хватило, чтобы иметь половинную долю в этом бизнесе. — Она взяла свою чашку и пригубила кофе.

Итан нахмурился.

— Ванесса говорила мне, что все накопления ее отца достанутся ей и что это не такая уж большая сумма.

— Думаю, что в сравнении с богатством Мела это действительно было немного, — подтвердила Эбигейл.

Странно, почему Ванесса решила, будто она единственная наследница своего отца? — подумала Эбигейл.

Отчим любил хорошо пожить, но как раз за год до гибели он согласился на значительно меньшую зарплату, лишь бы совсем не потерять работу, когда в компании произошли перемены. Мать сказала, что придется повременить с исправлением зубов Эбигейл, потому что сейчас им это не по карману. Они лишились страховки за яхту, не заплатив вовремя очередной взнос, но оставались еще дом и машина. Эбигейл смутно предполагала, что эти вещи находятся в совместном владении и что их продажа может принести значительную сумму.

Она считала, что по совместному завещанию их родителей имущество было разделено между двумя дочерьми. Ей никогда не приходило в голову выяснить точные условия. Впрочем, в то время она еще была слишком юна, чтобы разобраться в юридических тонкостях.

Тетя Мариза, которая после смерти родителей была назначена опекуном Эбигейл, оплатила ее переезд в Кингстон и вносила плату за жилье. А как только ей исполнилось двадцать, значительная сумма, представляющая остаток от наследства, была переведена на ее банковский счет. Как раз к тому времени, когда Эбигейл нужно было вложить деньги в магазин.

Спустя год, когда их с Элизой бизнес уже наладился, Эбигейл использовала остаток, чтобы заплатить за покупку квартиры. Ей казалось, что это были очень большие деньги. У сестры, несомненно, была иная шкала ценностей после жизни с Мелом.

— Ну, — сухо сказал Итан, — Ванесса, быть может… фантазировала.

Эбигейл возмутилась.

— Ты говоришь так, будто это было у нее привычкой.

Его губы сжались.

— Не стоит вдаваться в детали. Ты, кажется, предлагала уйти?

— Да. — Не было смысла начинать новый спор. Она взялась за свою сумочку.

Итан быстро обошел вокруг стола и отодвинул ее стул.

Пришлось немного подождать в вестибюле, пока швейцар вызывал его машину. И, глядя на стеклянные двери, за которыми стояла уже полуночная тьма, Эбигейл почувствовала, что враждебность, которая как будто отступила во время их беседы за ужином, снова овладевала ею.

На пути домой на попытки Итана завязать разговор она реагировала лишь односложными ответами. А когда они подъехали к ее дому, он сказал:

— Я уже и не надеюсь получить прощальный поцелуй.

— И не мечтай! — хмуро ответила она.

— О, мои мечты! — протянул он задумчиво. — Когда-то ты была готова на большее, чем просто на невинный поцелуй. Я отлично все помню.

— Ты отвратителен! — Чувствуя, как у нее горит лицо, — воспоминания прорвали плотину, которую она с таким трудом возводила в своей душе, — Эбигейл нашарила в темноте ручку на дверях машины, не желая слышать больше ни слова.

— В Таиланде ты так не считала. — Итан наклонился и схватил ее за руку, не дав ей возможности открыть дверцу.

— Откуда ты знаешь? — Он был слишком близко и, хотя не делал никаких попыток обнять ее, его рука преградила ей путь к отступлению. В отчаянии Эбигейл бросила — А ты уверен, что я это не разыгрывала?

Итан отрицательно покачал головой.

— Некоторые вещи разыграть невозможно. Поначалу ты, может, и надеялась, что тебе удастся сохранить хладнокровие, но вскоре ты позабыла о своей роли и просто наслаждалась моей близостью, не так ли? Не может быть, чтобы все то, что я чувствовал, когда занимался с тобой любовью, Эбигейл, было подделкой.

— Секс, — пробормотала она дрожащим против ее воли голосом, — одна из потребностей организма, не больше.

— Ах так? — Его лицо было в нескольких дюймах от ее лица, и глаза блестели даже в мутном свете уличного фонаря. — Значит, если бы я поцеловал тебя сейчас, эффект был бы тот же самый — я тебя правильно понял?

Губы у нее пересохли. Эбигейл облизала их, но это выглядело как приглашение.

— Если и так, — заявила она, — это тем не менее ничего не значит.

— А ты хочешь, чтобы я это сделал? — чуть слышно произнес он, силясь прочитать ответ в ее глазах.

Итан наклонился еще ближе, и она невольно закрыла глаза. Но тут холодный воздух ворвался в машину, и она поняла, что он открыл дверцу. После этого он откинулся на свое кресло, позволяя ей уйти.

Эбигейл не заставила себя ждать, но Итан оказался рядом с ней раньше, чем она успела захлопнуть за собой дверцу машины. Эбигейл повернулась и быстрым шагом устремилась к дому, а потом вверх по лестнице, зная, что он следует за ней.

Когда она поворачивала ключ в замке, Итан сказал за ее спиной:

— Мы должны сделать это снова, Эбигейл.

— Я так не думаю. — Она открыла дверь.

— Боишься?

— Мне некого бояться! — Эбигейл вложила в свой голос столько презрения, сколько могла.

— Ну, да, — ответил он невозмутимо, — кроме себя. Ты боишься, что не сможешь совладать с собой, если я буду рядом, и сама захочешь снова заняться со мной любовью.

— Раньше я увижу тебя в аду! — Эбигейл шагнула в прихожую и повернулась, собираясь захлопнуть дверь у него перед носом.

Но Итан не допустил этого, взявшись рукой за край двери и легко сдерживая ее усилия.

— Значит, это единственное, чего ты хочешь, — сказал он. — Увидеть меня в аду, так?

— Да!

— Ну что ж. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Как я вижу, тебе нравится подвергать меня адским мукам. Ну тогда, может, встретимся снова? Или побоишься? — добавил он, глядя, как она беспомощно смотрит на него. — Не рискнешь этого сделать?

10

Не нужно было пасовать перед ним, не следовало позволять ему навязывать ей этот вызов! И тем, что она все-таки уступила, Эбигейл, как ей представлялось, была обязана не столько непреклонной настойчивости Итана, сколько своим противоречивым чувствам.

Итан должен скоро закончить в Кингстоне свои дела и убраться восвояси, убеждала она себя. Ведь основной бизнес у него в Портленде, и он не мог надолго оставлять компанию без присмотра.

Но пока каждый вечер они отправлялись то в кино, то в театр, то снова в ресторан — туда, где полно народу, а однажды вечером Итан позвал ее на вечеринку, которую давала его знакомая супружеская пара в честь годовщины своей свадьбы.

Если бы Эбигейл и захотела, ей было бы неудобно изводить его колкостями в тот вечер, теми колкостями, от которых он обычно хмуро улыбался. Его друзья не заслужили того, чтобы их счастливый праздник был омрачен перебранкой между гостями. Так что Эбигейл пришлось прикусить свой язычок. А проведя час в этой компании, она почувствовала, что ей здесь даже нравится. У Итана оказалась куча знакомых, и все излучали радость при виде его.