Детская площадка - Арон Борегар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мартин Перл был богатым, разговорчивым и чрезмерно нервным знакомым Джеральдин. Но только когда мистер Перл отвёл её в сторону для обмена сплетнями, она осознала потенциал, который скрывался вместе с ней в комнате.
Дерзкий и энергичный, Мартин был шлюхой внимания и всегда был в поисках следующей порции. Политически настроенный, многословный человек по многим причинам. Причины, которые всегда были корыстными для его завышенного эго.
Джеральдин нравилось слушать этого человека не из-за его неотёсанной личности, но разговаривать с мистером Перлом было всё равно, что наблюдать за крушением поезда. Видя, что он уже вылил в свой бак несколько коктейлей, она была в восторге от фейерверка.
Ему часто нравилось делиться тем, чем не следовало бы, и защищать спорные позиции. Мистер Перл предложил Джеральдин несколько самородков о старом немце, которые среди ушей с более патриотичным настроем наверняка взъерошили бы кое-какие перья. Он не только изложил длинный список ужасов, с которыми был связан Фукс, но и оправдал их. Он болтал об успехе Фукса в космической программе на американской земле и о том, что на Луне на самом деле высадились нацисты.
Джеральдин посмотрела на морщинистое лицо Фукса. Немец определённо накопил ещё несколько строк определения с того вечера, когда они встретились. Прошло некоторое время, но, как Джеральдин вспоминала эту встречу, всё казалось, будто только вчера.
Мистер Перл продолжил их разговор с бокалом в руке, выставляя напоказ свои обширные познания в тонкостях войны и политики. Но после его разоблачений о Фуксе ничто другое из того, что он сказал, казалось, не имело такого же эффекта. Даже несмотря на то, что мистер Перл поделился опасными утверждениями о том, что он мог стать свидетелем самоубийства в дерьмовом номере мотеля, Джеральдин не могла оторвать глаз от нациста.
Несмотря на деликатный и непристойный характер утверждений, которые мистер Перл излагал без фильтра, скрипучие колёса в мозгу Джеральдин повернулись в другом направлении. В любую другую ночь она была бы на седьмом небе от счастья от направления их разговора, но эта ночь уже не была другой. Джеральдин достигла переломного момента; её разум был широко открыт. Она не сможет больше думать, пока не обратится к своему потенциальному клиенту.
Хотя Джеральдин совершенно не волновало мнение этого человека, получение знаний об обширных способностях Фукса более чем заинтриговало её. Истории о его новаторской работе с плотью в его экспериментах помогли вдохнуть жизнь в потенциальный финал, который Джеральдин считала мёртвым.
К тому времени, когда их собрание закончилось, она знала, что собрание более частного характера, в котором будут только она и Фукс, немедленно будет уместно.
Встреча была короткой и простой; она выкупила его.
Когда Фукс согласился на сделку, он полностью исчез из поля зрения правительства. Это был бы опасный шаг, если бы Джеральдин не была настолько приватизирована и богата. Она дарила Фуксу всё, что он пожелал, в стенах своего замка. Вариант жить как король в утешении был слишком заманчивым, чтобы нацисты могли от него отказаться.
Она дала ему возможность, которая выпадает раз в жизни. Ту, которая позволила ему исчезнуть и вести простую, анонимную жизнь в частном доме с роскошными условиями. Ту, которая предлагала вкусную диету, бесконечные ресурсы и свободу, насколько мог видеть глаз.
Единственная проблема заключалась в том, что Фукс не смог осуществить чудо, на которое рассчитывала Джеральдин. Даже несмотря на бесчисленные годы неэтичных исследований в сочетании с зарубежными экспериментальными методами Фукса, обветренное, хрупкое тело Джеральдин оставалось бесплодным.
Джеральдин продолжала смотреть в дыру сквозь потного потомка СС, лихорадочно работающего над решением проблемы с камерой. Воспоминания всё ещё приводили в бешенство.
Хотя её биология оставалась загадкой, которую Фукс так и не смог собрать воедино, Джеральдин не позволила возникшей ярости контролировать её. Изнуряющее разочарование порождало уныние, но по мере того, как шли годы неудач, горечь во рту Джеральдин менялась.
Фукс продолжал экспериментировать с её фертильностью, но не делал ставку на прорыв. Вместо этого он думал о других качествах, которые мог предложить Фукс. Джеральдин нужно будет получить какую-то выгоду от своих инвестиций, даже если это будет не то, что она планировала изначально.
Только когда Джеральдин вернулась на свою детскую игровую площадку, наблюдая, как дети резвятся со своими родителями, её наконец осенило: крестьяне, которые приходили и уходили, держа своё будущее под контролем и в руках, не заслуживали даже стандартного варианта генетической репликации, которой лишили Джеральдин. В обществе произошёл грубый дисбаланс, и его нужно было исправлять. Пришло время применить и другие таланты Фукса. Чтобы создать равенство, которое давно назрело. Дети не должны получать удовольствие от игровой площадки; они должны найти свою гибель.
После смещения внимания старика непристойные отношения, которые у них были, больше не казались такой уж пустой тратой времени. Инвестиции Джеральдин больше не будут бесплодными.
Даже когда к их злому уравнению добавился Рок, а Джеральдин встретило ещё более глубокое и постоянное разочарование, она могла утешаться, зная, что Фукс ведёт её к эпическому высвобождению гнева.
Джеральдин с усмешкой вспоминала это злое прозрение.
Она почувствовала то же спокойствие, что и вначале. Дразнящая мысль о родителях, запертых в шпионской комнате. Мысль о том, что вскоре им придётся наблюдать, как их драгоценные отродья обретают жестокую окончательность, которую они заслужили, внутренне щекотала её.
- Ах! Вот в чём дело! Понятно! - вскрикнул Фукс.
Изображение с камеры на экране было активировано.
- Чудесно! А это значит, что видео видно и родителям, верно?
Фукс улыбнулся и убрал руку с ручки перед собой. Он постучал заросшим ногтем по стеклу другого монитора рядом с тем, который он отлаживал. На экране они могли видеть, как лица сидящих родителей исказились от ужаса и агонии.
Он отвёл взгляд от ужасных выражений стражей на мониторе, а затем снова посмотрел на Джеральдин.
Её улыбка простиралась так же далеко, как и его.
ПОЙМАТЬ МЯЧ
Когда Си-Джей спустился с горки, ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что что-то не так. То, что должно было быть следом из гладкого пластика под ним, стало тёплым и влажным. По мере того, как падение продолжалось, острые линии жгучей боли периодически охватывали ноги и зад Си-Джея.
- Ой! - воскликнул он.
Боль только усилилась, когда траектория скольжения изменилась, сворачивая его тело вниз по более крутому склону. Резкое режущее
