Жена или жертва?.. - Филлис Уитни

Гленда знает эти места гораздо лучше, чем я. Она привыкла к снегу и льду. У нее наверняка есть лыжи и прочные башмаки для прогулок. Если она захотела уйти и оставить меня одну в пустом доме, ничто не помешает ей сделать это.

Я разожгла огонь в камине, потом разыскала маленький транзисторный приемник Гленна и повернула ручку настройки. Сквозь помехи в эфире знакомый голос диктора нью-йоркской радиостудии пробился ко мне, сообщая о занесенных дорогах, опрокинутых автомобилях, людях, замерзших на улице. «Ужасная снежная буря в самом начале зимы»… «Самая сильная пурга со времен»… Я выключила приемник и протянула руки к огню, обдумывая, что мне теперь делать.

По крайней мере, у меня была собственная ванная комната, так что я не рискую умереть от жажды. Но до тех пор, пока Гленда не одумается, у меня не будет пищи, а если она отключила отопление, то скоро в комнате станет совсем холодно.

Я умылась и надела теплые коричневые слаксы и желтый свитер двойной вязки, решив, что нужно экономнее расходовать дрова для камина.

Когда Гленда наконец окликнула меня, ее голос звучал так тихо, что я едва расслышала его.

— Дина? Дина, ты здесь?

Я подошла к двери и с силой толкнула ее.

— Ты прекрасно знаешь, что я здесь. Немедленно отопри дверь и выпусти меня!

Наступила тишина, и я представила, как она качает головой.

— Нет, моя дорогая. Я еще не готова сделать это.

Я сделала попытку уговорить ее.

— Ты же не будешь вечно держать меня здесь, Гленда. Во время такой бури мы можем оказаться полезными друг другу.

— Люди могут долгое время обходиться без еды, — сказала она. — И здесь слишком высоко, чтобы ты могла вылезти в окно. Так что веди себя хорошо, и тогда я дам тебе шанс…

— Гленн придет в бешенство, — заметила я. — Не думаю, что он одобрит эту выходку.

— Выходку? — мягко повторила Гленда. — Он ничего не сказал по поводу расставленного капкана, не так ли? Так что тебе не стоит думать, что он сочтет это «выходкой». Если тебя действительно интересует, зачем я заперла тебя, то знай: мне нужно время, чтобы все обдумать, и я не могу допустить, чтобы ты сбежала к Макинтайрам или воспользовалась телефоном.

— Обдумать что? — попыталась уточнить я.

— Ну… — Похоже было, что Гленда удивлена моей недогадливостью. — Обдумать, что с тобой делать, конечно. У меня в голове зреет столько интересных идей по этому поводу, что я никак не могу решить, какой из них отдать предпочтение. Но я уверена, что придумаю что-нибудь действительно замечательное. Что-то, о чем никто не будет знать: только ты и я. Что-то, в чем будешь виновата ты, а я останусь в стороне.

Я решила, что не должна позволять ей запугивать меня, и снова стукнула в дверь.

— Гленда, ты сошла с ума! Ты ничего не сможешь мне сделать. Если ты прикоснешься ко мне, я дам тебе отпор. Я тебе…

— О, я не собираюсь к тебе прикасаться, — небрежно сообщила она. — Не так, как ты думаешь. Не непосредственно.

— А стеклянный шар? — напомнила я.

Снаружи снова прозвучал тихий жутковатый смешок.

— Это было ошибкой с моей стороны. Вспышкой темперамента.

А что, если Гленда и в самом деле сумасшедшая, вдруг подумала я. Или она просто хладнокровно наслаждается тем, что выглядит такой в моих глазах? Я даже не знала, какое из этих двух предположений хуже.

— Кейт! — вдруг воскликнула она с неожиданным воодушевлением, которое напугало меня еще сильнее. — Возможно, я использую для этой цели сына. Ты можешь вернуться в кровать, дорогая Дина. Какое-то время у тебя не будет никаких дел. Я должна добраться до Кейта. Увидимся позже.

— Гленн вернется! — крикнула я ей вслед, поняв по звуку шагов, спускающихся по ступенькам, что она возвращается в холл.

На самом деле я пыталась убедить в этом саму себя, так как у меня возникло ощущение, что он не приедет никогда и Гленда знает об этом. Возможно, он никогда больше не вернется, промелькнуло у меня в голове, в том смысле, что не вернется ко мне.

Я в отчаянии мерила шагами комнату, вспоминая, как Гленн отреагировал на историю с капканом — он ничего не предпринял и отнесся к моей травме как к чему-то незначительному. Сейчас я снова угодила в капкан, и даже если бы он был здесь, то мог снова расценить ситуацию как забавную проделку своей сестры.

Что же мне делать? Не только сейчас, но в будущем? Как разорвать эту порочную дружбу, заставляющую близнецов покрывать друг друга? Номи права, они были одним существом, и все же между ними существовали противоречия. Временами брат и сестра выступали друг против друга, хотя после этого их отношения становились еще более близкими. Но когда-нибудь разрыв между ними может стать непреодолимым.

Гленда могла не только разрушить мой брак — она способна была даже физически уничтожить меня. И я вовсе не была уверена, что Гленн защитит меня. Он уже помог своей сестре, уехав из дома и оставив меня с ней наедине. Ему были известны все ее мысли и поступки, и он мог легко предвидеть, что ждет меня после его отъезда. Я больше не могу рассчитывать на его помощь и должна самостоятельно найти выход из того затруднительного положения, в котором оказалась.

Я снова прошлась по комнате, но теперь уже не погруженная в свои мысли, а наоборот, внимательно изучая все вокруг. Здесь было два окна — одно, в которое я недавно смотрела, довольно высоко расположенное над вершиной холма, и другое, выходившее на маленький балкончик. Я подошла к нему и с трудом подняла обледеневшую раму.

Снежинки полетели прямо в комнату, но, не обращая на это внимания, я вышла на открытый балкон, и снег сразу же набился в мои туфли. На деревянных перилах налип толстый слой льда, и я, осторожно облокотившись о них, свесилась наружу. Балкон располагался довольно далеко от земли, но сейчас под ним намело такие высокие сугробы, что они почти достигали окон гостиной Номи, расположенной на первом этаже.

Было очень холодно, и мои ресницы заиндевели, а лицо намокло от снега. Я вернулась в спальню, прикрыла окно, стараясь, чтобы оно не хлопнуло, и сбросила мокрые туфли. Теперь можно было обдумать следующий шаг.

Ну, разумеется, простыни! Я стащила их с кровати, скрутила по диагонали в длинный жгут и связала вместе.

Я снова порадовалась своему новому пальто и шапочке из белой шерсти, с горечью вспомнив, какие ощущения испытывала по дороге сюда, в «Высокие башни». Тогда мне просто нравилось, что я модно и красиво одета, но теперь моя радость была гораздо более приземленной: теплое пальто согреет меня, шапочка закроет уши, длинные ботинки, доходящие до колен, защитят раненую лодыжку.

Я сунула в карман вязаные варежки и вышла на балкон. Его деревянные перила соединялись между собой прочными металлическими столбиками. К одному из них я привязала конец простыни. Моя мать в молодости увлекалась парусным спортом, и сейчас я была благодарна ей за то, что она научила меня завязывать крепкие морские узлы.

Наверное, со стороны мой побег выглядел не очень изящно. Я неуклюже перелезла через перила в своей тяжелой одежде и скользнула вниз по связанным простыням. Сугроб смягчил мое падение, и я по пояс провалилась в снег. Выкарабкавшись из него, я как можно быстрей направилась туда, откуда я могла посмотреть на окна дома.

В них не было никакого движения, только на подоконнике в гостиной Номи сидела Джезебел. Кошка встала на задние лапки, уперевшись передними в стекло, и словно умоляла о помощи, но я, мысленно попросив у нее прощения, повернулась к дому спиной и начала спускаться вниз по холму. Джезебел тоже была в ловушке, но сейчас я ничем не могла ей помочь.

Преодолевая острую боль в лодыжке, я двигалась осторожно, но быстро. Я шла к Тренту. Это было единственное, что я могла сделать.

Теперь уже для меня не имело никакого значения, что когда-то давно он посмеялся над моей привязанностью. Он не знал, насколько мучительной может быть первая любовь в шестнадцать лет. Наверное, тогда я любому показалась бы смешной, и теперь сама понимала это. Но сейчас речь шла о моей жизни. И Гленн поймет, что я вынуждена была так поступить.

Мир, в котором я оказалась, был совсем не похож на тот, который я видела раньше. Снежная буря уничтожила его, и признаки этого проявлялись на каждом шагу. Тяжелые сосульки, как стальные штыки, свисали с карнизов дома, обледеневшие ветки голых деревьев сверкали, как сталактиты. Спускаясь по склону холма, я смотрела на вечнозеленые ели и сосны, которые застыли, словно пластмассовые, скованные льдом. Каждый сучок сверкал всеми цветами радуги, как только его касался солнечный луч, пробившийся из-за туч.

Я вспомнила, как отец украшал рождественскую елку, и чуть не заплакала. Вместо живой пушистой красавицы, к которой я привыкла с детства, здесь, у Чандлеров… У Чандлеров? Неужели я уже включила Гленна в эту компанию, которую начинала бояться и ненавидеть? Я заставила себя выкинуть эту мысль из головы.