Лорд в серой шинели - Александр Конторович

– Да ничего особенного. Поблагодарил за помощь внизу.

– Мне, однако, он ничего подобного не сказал, – язвительно замечает Лексли. – А ведь я тоже там был.

– Но флягу-то он дал и тебе!

– Пожалуй…

Рон возвращается и присаживается рядом с нами.

– Ну как там наш пойманный? Добралась до него тень?

Монах кивает головой.

– Да.

– Ну, что, пойдем, поговорим с ним?

Мы встаем и дружно топаем к пленнику.

Он выглядит постаревшим и осунувшимся, судя по всему, мысли его одолевают достаточно тяжкие.

– Ну, что – решил?

Клиент кивает головой. Рон делает знак, и у него изо рта вытаскивают деревяшку. Стрелок сплевывает на песок и прокашливается, прочищая горло.

– Что бы ты ни надумал, – предупреждаю я его, – помни: умереть мгновенно ты можешь только от моего клинка. Ты, конечно, можешь измыслить что-нибудь и вовсе хитроумное, но на выполнение любого твоего замысла все равно уйдет какое-то время. А мне достаточно будет произнести несколько слов. И все – ты мой раб. При жизни и после смерти. Понял меня?

Он кивает головой.

– Понял, – говорит он хриплым голосом.

– Хочешь воды?

– Хочу.

Лексли делает знак, и кто-то из солдат подносит к его рту кружку с водой. Он выпивает воду несколькими крупными глотками. Солдат убирает кружку и отходит в сторону.

– Я не спрашиваю твоего имени. Но как высоко ты стоишь в иерархии Ордена?

– Я наблюдающий.

Краем глаза я вижу кивок брата Рона. Значит, ранг пленника достаточно высок.

– Ну, что ж, значит, разговор с тобой будет интересным.

– Пусть отойдут все остальные. Я не буду при них говорить.

Рон поворачивается и отходит в сторону. За ним это делают все монахи и Лексли. Отойдя метров на пятнадцать, они присаживаются, не сводя с нас внимательных глаз.

– Расскажи мне о вас, – спрашиваю у стрелка. – Чего вы хотите достичь в этом мире?

Его глаза слегка оживляются. Судя по всему, не этого вопроса он ждал.

– Мы были первыми в этом мире, кто пришел к пониманию его сущности. Все прочие верования возникли уже позже.

– Иными словами – вы единственные, кто познал истину?

– Да! – с некоторым вызовом отвечает мой оппонент.

– Ну, тебе виднее, – отвечаю я. – В конечном итоге, я всего лишь прохожий в этом мире. И не собираюсь вникать в то, кто из вас прав, а кто нет. У меня и своих дел хватает, знаешь ли…

Оппонент снова кивает. Судя по всему, моя репутация на всю голову отмороженного и беспринципного негодяя, пока что, находит подтверждение в его глазах.

– Мы единственные, кто правильно понимает своё место в этом мире.

– И каково же оно?

– Предназначение человека – служить высшему существу. Ведь и ты являешься его слугой, хотя и понимаешь это по-своему.

– Интересно! С чего это ты взял?

– Ты можешь убить не только тело человека, но и его душу. Никто из нас так не может, а значит, тебе доступен более высокий уровень мастерства, чем нам. Но ты – один. А нас много.

– Ты говоришь – служение… А в чем оно состоит?

– Не будешь же ты спорить, что еще никто, из людей, живущих под этим небом, не сумел избежать смерти?

– Не буду.

– Что может быть более высокой целью, чем облегчить путь человека к своему венцу?

– То есть, как живет человек, с вашей точки зрения не так важно. Важно, как он умирает?

– Не только. Важно еще то, во что он верит при этом. Мы все, умерев должным образом, соединяемся с Незримым, тем самым усиливая его мощь. И в последующем своем перерождении становимся еще более сильными и могучими. Наступит день, когда весь мир будет подчинен истинной вере.

– И что тогда?

– Тогда и откроются нам пути к дальнейшему совершенствованию и росту.

– Ты так уверенно об этом говоришь…

– Я знаю, что говорю. Иногда божественное просветление сходит на некоторых из наших братьев. Телесно оставаясь здесь, духом своим проникают они сквозь пространство и время. И, возвращаясь сюда, рассказывают нам о том, что видели и чувствовали.

– Интересно. И как часто такое происходит?

– С начинающими – редко. Может быть, раз или два раза в год. Чем выше поднимаешься в своем познании, чем больше твои заслуги перед братьями, тем чаще снисходят на нас моменты просветления.

– А скажи мне, как это происходит? Видишь ли ты сны? Или все это происходит наяву?

– Сны, после которых на теле остаются настоящие раны? Где ты видел такое?

– Ты будешь удивлен, но видел. Этот мир не единственный, в котором я был.

– Я знаю, – кивает головой мой оппонент. – Вы всегда приходите из чужого мира. Мысли ваши неясны, а помыслы неизвестны. Язык труден для восприятия, а сердце выковано из железа. Наверное, мы недостаточно тверды в своих помыслах, раз Незримый посылает нам такие испытания.

Я пытаюсь сложить в голове воедино все то, что сообщил мне пленный. Нечто похожее было и в нашей истории. Знаменитый Старец Горы и его банда убийц-наркоманов. Надо же, как тесен мир! Вместо того чтобы встретить здесь что-либо приятное, натыкаюсь на местный аналог хашишинов. Факт, что эти ребятишки балуются наркотой – и к бабке не ходи. Ничем иным их видения и просветления не объясняются. Теперь понятно, почему они так дружно держатся за свою верхушку. Надо полагать, тема наркотиков в данном мире – одно из самых сильных табу. Не буду удивлен, если выяснится, что верхушка Ордена прикладывает к этому все возможные усилия.

– Скажи, – обращаюсь я к пленному, – зачем тогда было искать встречи со мной?

Он сразу мрачнеет.

– Таково было указание Высших.

– Ну, хорошо. Замок этот мне особо не нужен. В крайнем случае, я могу убить владельца еще какого-нибудь замка. Деньги, по большому счету, мне тоже не слишком нужны. Все, что мне надо, я и без них достану. Но вам-то все это зачем? Как-то странно получается: возвышенные цели – и деньги? Что я получу, если отдам вам эти стены и башни и те жалкие крохи, что лежат у вас в Ордене святого Вайта? Кстати, а почему вы положили эти деньги от имени графа? Что, помимо него не было сговорчивых купцов?

– Не всякий купец может распоряжаться большими деньгами. А кто будет спрашивать у графа, да еще у наместника короля?

Он косится на стоящих в сторонке Лексли и Рона.

– Так что – граф знал, чьи это деньги? – интересуюсь я у него.

– Нет. Мы дали ему деньги для успеха восстания. Надо было нанимать войска, закупать оружие. Собственных средств графа могло и не хватить. Тем более что, он привык жить на широкую ногу.

– Да уж. Содержать при себе сотню бездельников – не каждый бюджет вынесет. Вы-то сами куда смотрели? Не видели, куда уходят ваши денежки?

– Лориен говорил графу, – с досадой отвечает пленник. – Но он уже привык так жить.

– Да и вас такое многолюдство устраивало, ведь так?

– Ну, можно и так сказать.

– Как давно вы стали работать с предками графа?

Пленный снова замыкается в себе.

– Я не знаю. Мы приезжали в замок еще десять лет назад.

– Если я захочу уйти из замка, что я получу взамен? Только не надо пугать меня покушениями, отравлениями и прочей ерундой. Отравить меня нельзя, а убить достаточно сложно.

В глазах моего оппонента внезапно пробуждается интерес.

– Я не уполномочен решать такие вопросы.

– Кто уполномочен? И где его найти?

Пленный молчит, и видно, что он лихорадочно обдумывает свои слова.

– Пусть кто-то поедет в город. Около центральной площади есть харчевня. Пусть он закажет там горную рыбу.

– А что – такая существует?

– Когда закажет, тогда и узнает.

Он снова замолкает и поднимает на меня взгляд.

– Ты доволен? Я ответил на все твои вопросы?

– Ну, в общем-то, на все.

– Я хотел бы уйти.

Так. Клиент выложил все, что мог. Спрашивать его дальше? Не факт, что я услышу правдивые ответы. Он может и не врать, просто будет говорить не всю правду. И тогда я рискую попасть впросак с этими сведениями. Поднимаюсь на ноги, в коленках аж закололо. Подхожу к монахам и забираю у них срезанный с шеи пленника мешочек. Возвращаюсь назад и клинком разрезаю веревки на его руках. Бросаю мешочек рядом.

– Ты исполнил свое обещание, я исполняю свое.

Поворачиваюсь и отхожу назад. Присаживаюсь на лавочку рядом с Роном и Лексли и смотрю на пленника. Некоторое время он сидит неподвижно. Потом протягивает руку и поднимает с земли мешочек. Открывает его и вытряхивает на ладонь кольцо. Поворачивается в мою сторону. Несколько секунд сидит неподвижно, потом резко сжимает кулак. Тело его выгибается дугой, и он падает навзничь. Некоторое время еще бьется в судорогах и, наконец, затихает.

– М-да… – говорит брат Рон. – Надеюсь, оно того стоило?

– Да, – киваю я, – искусству ведения разведопроса я мог бы поучить и его учителей.

– Но я не слышал, чтобы ты что-то спрашивал у него впрямую.

– Он тоже. Оттого и был так откровенен.

Потрошение второго пленника, ввиду его абсолютной бесчувственности, отложили на потом. Оставив команду спецов разгадывать загадки странного механизма, топаю назад в башню. Рон, назначив вместо себя заместителя, идет со мной. Кот сворачивает куда-то в сторону, пообещав нас догнать в самое ближайшее время.