Аптекарь в СССР - Алексей Турков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прямые продажи — занятие не для застенчивых. Во все времена они представляли собой одноразовое агрессивное впаривание. Так что Саблин приготовился быть агрессивным и не принимающим отказа.
— Я Ваня Саблин, помощник бабы Фроси, травницы, — представился парень. — До нее дошли слухи, что Вы ищете одно лекарство.
Иннокентий Леонидович скептически посмотрел на парня. Как хорек на мышь. Физиономия барыги была такой красной, как будто варили в кастрюле с раками. А Ваня в это время изо всех сил старался, чтобы на его лице не отразились мысли о клиенте: «Вот же придурок! Ни ума, ни рожи, а деньги гребёт и ртом, и жопой!»
— Как раз недавно один наш родственник из-за границы привез то, что вы ищете, — продолжал Ваня и достал свой препарат.
Сверкающий пузырек произвел на начальника ОРСа такое же впечатление как золотое ситечко на Эллочку-людоедку. Иннокентий Леонидович был в полном восторге.
— Это импортный антибиотик, производное аминогликозидов. Такого качества в наших аптеках не встретишь! Рекомендовано горисполкомом. Этот пузырек стоит пятьдесят рублей, но поскольку мы только начинаем наше сотрудничество, то за этот я возьму всего десять. Хватит и одной капли на стакан воды. Вот телефон моих соседей, — Саблин передал пузырек и бумажку с телефоном вельможе от торговли, — Через месяц, если будете довольны препаратом, позвоните и скажите, чтобы я с Вами связался.
И Ваня, уверенный, что теперь он будет необходимым человеком для директора ОРСа, имевшего доступ к дефицитным товарам, откланялся. Это для барыги — 50 рублей не деньги, а на заводе за такие деньги наломаешься. Парня самого поразило, насколько гладко и легко пошла его новая затея.
Такое знакомство открывало огромные перспективы в плане снабжения себя дефицитом. Остальным же гражданам, жующим исключительно колбасу, сделанную из картона, под названием «Член Совнаркома», использующим для приятного запаха одеколон «Ленинский дух», приходилось ждать наступления коммунизма. Тогда каждому члену партии обещали выдать личный самолет. А это очень удобно. Где-нибудь в Калуге муку в магазине выбросили в продажу, и ты сразу тут как тут.
На выходные Саблин, в приличном прикиде, наконец, посетил танцы. «Если б не было зимы в городах и селах. То тогда не знали б мы этих дней веселых! Если 6 не было зимы — не было б и холода! Если 6 не было колхозов — не было 6 и голода!». Народу уже было полно, а люди все прибывали.
Понятно. Рабочая неделя закончилась. А лодырничать нам еще великий поэт завещал: «Эту привычку к труду благородную, нам бы не худо с тобой перенять. Под мокрой телегой лежали рабочие. Лежали, лежали и будут лежать!». И что опосля делать? В это время развлечения в дефиците. Хорошие фильмы в клубе редкость. По телевизору не 50–100 программ и мелодрам с домом 2 там нет. Социальных сетей и интернета тоже нет. Концертами люди не избалованы. Вот и валит народ с радостью на любые движухи. «Все побежали, и я побежал!», «Надоело нам шурупы крутить в гайки день деньской, отпусти мамаша сына — он сегодня холостой. Надоело, надоело наши перышки таскать — мамы, папы прячьте девок, мы идем любовь искать!».
На площадке перед клубом уже стояли две милицейские машины, одна из которых — с будкой (машина медвытрезвителя). Возле них слонялось несколько плотных фигур в форме. Холода принесли некое затишье. Летом у клуба было намного жарче, в переносном смысле, не то, что спокойной зимой. В теплый сезон на скамейках под глухим забором за густыми кустами выпивали перед танцами для смелости вермута или портвейна, реже — водки, туда же ходили добавлять, когда хмель начинал проходить. Туда же вели разгоряченную танцами и объятиями партнершу, с которой удалось столковаться, и на все «разборы» тоже выходили туда.
Парень на входе вызвал Валеру, тот явился довольно быстро. По живости лица движений, было понятно, спрей человек принимает. И он ему очень нравиться. Работник клуба был сыт, пьян и нос в табаке. Когда культурник почти молочный брат многое становится проще. Валера тут же провел Ивана внутрь в фойе и подвел к группке завсегдатаев. Как их не узнать шпана — известная. Автосборочные — сила! Из тех ребят, Рыцарей городских улиц, о ком поют: «Мы идем да выбиваем из окошек косяки, неужели нас посадят за такие пустяки!». Как сказал поэт:
Да, были люди в наше время,
Не то что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Пока не подрастет новое поколение, ребята других районов вызов им бросать не осмеливаются.
— Ребята, это Ваня, мой корефан. Присмотрите за ним тут, — попросил Валера ярких представителей здешнего контингента.
Пацан сказал, пацан сделал.
— Не боись, — ответил рыжий парень, внешне выглядевший как ошпаренный кот на помойке. — Базара — нет, все будет пучком. Солдат ребенка не обидит!
Ваня тут же, чтобы общение у них протекало «в теплой и дружественной» атмосфере, постарался задобрить своих новых знакомых, крупных парней, без особых признаков интеллекта на лице, анекдотом:
Рабинович, проходя вместе с ноябрьской демонстрацией перед трибунами, поднимает руку и кричит:
— Пламенный привет, товарищи! Пламенный привет!
— Рабинович, с каких это пор вы их так любите? — тихо спрашивает идущий рядом Абрамович.
— Не могу же я прямо заявить: «Чтоб вы сгорели!»
Парни рассмеялись и потом к своим разговорам. По десятибалльной шкале, где на единицу приходятся «Дебилы конченые», а на десять — «Нормальные ребята», Саблин бы поставил этой компании твердую четверку.
Народ здесь собрался простой и темы для бесед у них имелись соответствующие:
— У меня дядька на днях вернулся из КПЗ, почти семь месяцев отсидел, — рассказывал один быкоголовый крепыш, сжимая и разжимая набитые кулаки.
Оказавшись у этого крепкого рабочего парня на пути, не испугался бы только полный осёл. Либо бы в подобной ситуации обмочил свои штаны. А вот морда у этого паренька совсем не интересная. Передних зубов нету.
— И за что его посадили? — поинтересовался рыжий, он же молодой специалист по «Текущему ремонту экскаватора», переминаясь с ноги на ногу.
— Так он на базе кладовщиком работает. А у них недостача подсолнечного масла обнаружилась. Из бака три тонны пропало. Вот его и загребли как материально-ответственного. Говорят: кроме тебя — некому.
— Действительно так или менты заливают?
— Ключи или у него, или у директора. Тот тоже иногда масло отпускал. На воротах сторож охраняет, документы проверяет. Просто так не вывезешь. Механик там по совместительству работает, так он ментам доложил, что бак обследовал никакой врезки и утечки нигде нет.
— Это директор твоего дядьку подставил. Гадом буду! — проявил свои дедуктивные методы рыжий с серьёзной мордой на лице.
— Да он редко отпускал. Он же то в тресте, то в главке на совещаниях. Только когда дядька занят был, вмешивался, чтобы покупатели не стояли.
— И как же твой дядька вышел? — поинтересовались любопытные.
— Так пропажи продолжились. Пока директор в одиночку отпускал товар, менты через две недели еще раз ревизию провели. А там раз — и еще триста литров недостача. Тогда и директора вместе с дядькой в КПЗ посадили. А там новый директор, когда пришел, еще раз проверили — новых двести литров не хватает. Тогда уже за сторожа взялись. А тот и кричит: «Не виноватый я. Это, наверное, механик, у него жена в магазине продавцом работает. И продает как раз подсолнечное масло». Поверили и правда труба за забор тянется в сторону пристани. Тут механика посадили, а моего дядьку и директора выпустили.
«Однако!» — удивленно подумал Саблин. — «Как тут милиция плохо работает». Действительно, как можно набирать в правоохранительные органы таких идиотов? Вот же майоры Пронины недоделанные! Послушать их, так каждый в одиночку и без нагана брал Горбатого, а на деле полные нули!
Значит их ни разу не смущало, что база стоит на берегу Дона и баки изначально по проекту были подсоединены к пристани, чтобы наполнять и опустошать их с судов самотеком. А в чертежи посмотреть не судьба? Поверили преступнику механику на слово, что врезок нет? А ничего, что заглушку, в люке за забором, любой рукастый мужик мог просверлить и заткнуть деревянным чопиком? И если бы не зарвавшийся механик, нагло продолжавший кражи, то сидели бы случайные люди? А так, механическим методом
