Маленькие дети - Том Перротта

В отличие от них, Кэти пошла на компромиссы с самого начала. Она устроилась на некоммерческий общеобразовательный канал, больше похожий на террариум, где начала работать ассистентом на побегушках в группе озвучания, потом продвинулась до редактора, потом — до помощника режиссера, потратила кучу времени и сил на невыносимо скучные и бессмысленные проекты (какая-нибудь «История банджо в пяти частях») и наконец заработала право на собственный фильм. Проект «Забытые герои большой войны» не являлся особенно оригинальным образцом документального жанра, и, если говорить честно, поднятая в нем тема не особенно волновала саму Кэти, но она сознательно и отчасти цинично использовала волну ностальгического интереса ко Второй мировой войне, охватившую Америку в конце девяностых, для получения так необходимого ей гранта. Этот фильм должен был стать важным этапом ее карьеры, ступенью к более важным, интересным и многообещающим работам.

Единственным, что помогало Кэти терпеть тоску и мелочные склоки общественного телевидения и справляться с приступами типичного буржуазного страха перед будущим (сможем ли мы когда-нибудь купить свой дом, съездить в отпуск, отправить детей в хороший колледж и т. д. и т. п.?), была надежда на то, что уже скоро Тодд станет успешным адвокатом, начнет хорошо зарабатывать и обеспечит своей семье тот образ жизни, которого, по мнению Кэти, они были достойны. И тогда она сможет работать, только когда захочет, и браться только за те темы, которые ей по-настоящему интересны, и родить еще детей, и иметь достаточно денег на то, чтобы оплачивать няню и хороший детский сад. И на пути ко всему этому стоит всего один дурацкий экзамен!

Этот план был таким хорошим и при этом таким простым и осуществимым, что Кэти ужасно не хотелось отказываться от него даже сейчас, когда стало уже совершенно очевидно, что ее мужу он не причиняет ничего, кроме страданий. Может, его увлечение футболом принесет хоть какую-то пользу. Может, оно поможет Тодду избавиться от апатии и страха, придаст ему энергии и уверенности в себе, и с третьей попытки он все-таки сдаст этот чертов экзамен. И тогда все опять будет хорошо. И потом они станут вспоминать эти два года как трудный, но неизбежный и плодотворный этап, а не как время страха, неуверенности и разлада.

Он сможет это сделать, твердо сказала себе Кэти, глядя на темный пустой потолок. Он сможет, если захочет.

После игры они всей командой отправились в бар. Несмотря на разгромный счет и на правую щеку, которая болела так, словно он приложился ею к раскаленной сковородке, Тодд находился в состоянии эйфории. И дело было не в том, что он как-то особенно удачно сыграл сегодня — на поле Тодд совершил ничуть не меньше ошибок, чем все остальные, — а в том, что он не позволил себя запугать. Он принимал удары, не жалуясь, и сумел нанести ответный удар, вложив в него всю свою силу. И копы сегодня смотрели на него с каким-то крайним уважением, дружески хлопали по спине и заговаривали с ним как с равным. Большой Тодд! Что будешь пить, приятель? Испытательный срок закончился. Теперь он стал полноправным членом команды.

— Охо-хо! — Тони Корренти стоял у Тодда за спиной и умело массировал его трапециевидную мышцу. — Завтра нашему мальчику будет бо-бо.

— «Адвил», — уверенно посоветовал Девэйн. — «Адвил» и лед. Лед и «Адвил».

— И не забудь про мазь «Бен-Гэй», — подсказал Пит Олафсон.

— А если все это не поможет, — вмешался Барт Уильямс, берясь за бутылку «Джека Дэниэлса», — всегда можно обратиться к главному врачу команды, доктору Дэниэлсу. Друзья называют его просто Джеком.

— За лучшего в мире врача, — Тодд поднял стакан и залпом выпил его содержимое. — Кажется, мне уже лучше.

Постепенно «Стражи» разошлись по домам, и за столом остались только Тодд и Мун. Ларри был не в настроении, Тодд заметил это, когда они только пришли в бар. Последние полтора часа он много пил, но веселее от этого не становился и принимал участие в общей беседе, только если кто-нибудь обращался прямо к нему.

— Спасибо, что врезал тому парню, — сказал Тодд. — Я уж думал, он собирается сплясать у меня на голове.

Ларри посмотрел на него удивленно и даже обиженно и убрал с заплывшего глаза пакет со льдом. В последней драке с «Аудиторами» ему досталось больше, чем остальным.

— Тебе не за что меня благодарить. Ты должен плюнуть мне в лицо.

— О чем ты?

— Я ни разу не смог поставить блок тому парню. Он весь вечер делал со мной что хотел. — Ларри покачал головой, будто маленький мальчик, пойманный за чем-то постыдным. — Я подвел тебя. Я подвел всю команду.

— Чепуха. Ты выложился на полную.

— Я жирный и неповоротливый. И я позволил этому клоуну смешать меня с дерьмом.

— Все уже кончилось, — пожал плечами Тодд. — Забудь.

Ларри опять прижал лед к лицу и несколько неприятных секунд молча сверлил Тодда одним глазом:

— Иди ты со своими утешениями знаешь куда? Тодд посмотрел на запястье, где должны были находиться часы, оставшиеся дома.

— Знаешь, — сказал он, — я, пожалуй, пойду.

Тодд считал, что в таком состоянии Ларри не стоит садиться за руль, но предпочел промолчать, чтобы не расстраивать приятеля еще больше. В конце концов, ехать им совсем недалеко, а улицы в это время практически пустые.

— Я тебя подвел, — горестно повторял Ларри, безуспешно пытаясь попасть ключом в замок зажигания. — И это не новость. Я всех подвожу.

Он передал Тодду пакет со льдом, и тот машинально приложил его к щеке. Это оказалось очень приятно.

— Семью, команду, ребят на работе, всех. — Ему наконец удалось вставить ключ и завести машину. — Пожалуйста, никогда не рассчитывайте на меня, потому что я вас все равно подведу.

— Ты напрасно так преувеличиваешь, — сочувственно сказал Тодд. — У кого угодно может быть неудачная игра.

Ларри не очень уверенно тронулся с места и долго крутил головой, перед тем как выехать на улицу, как будто дело происходило в час пик.

— Джоанни ушла от меня, — сообщил он Тодду. — Забрала детей и уехала к своей матери.

— Черт! Вот это действительно неприятность.

— Я это заслужил. Я и мой дурацкий язык. — Тодд не собирался интересоваться подробностями, но Ларри не захотел их скрывать. — Я назвал ее грязной шлюхой. Прямо в присутствии детей.

— Зачем же ты так?

— Не знаю. Наверное, был не в настроении.

Без всякой видимой причины Ларри вдруг до упора выжал педаль газа и понесся по Плезант-стрит так, словно пытался кого-то догнать. Его минивэн оказался на удивление приемистым, и уже через две секунды спидометр показывал сто десять километров. К счастью, на следующем перекрестке работал светофор, и Ларри дисциплинированно затормозил, когда загорелся красный. Тодд едва не ударился носом о приборную доску, но все-таки вздохнул с облегчением.

— Поэтому сейчас я в полной жопе, — продолжил Ларри как ни в чем не бывало. — Вот-вот начнутся адвокаты, права опеки, алименты и прочее дерьмо. А потом она выйдет замуж за какого-нибудь придурка, и он будет растить моих детей. Так и надо таким мудакам, как я.

— Может, все еще наладится? Можно обратиться к семейному психологу.

— Мы все уже перепробовали. Больше ничего не осталось.

На светофоре загорелся зеленый, и Ларри тронулся с места. Теперь он ехал медленно и неуверенно, как будто совсем не знал этот район. Тодд очень устал, и от выпитого виски начинала болеть голова. Он старался и никак не мог найти какую-нибудь тему для беседы, которая не касалась бы семейных проблем Муна. На самом деле ему хотелось поговорить о Саре, и об их удивительных отношениях, и о том, как легко и гармонично они вписались в привычный ритм его жизни — утро и вечер принадлежат семье, а весь день — только ей, — но он сдержался, решив, что Ларри сейчас не самая подходящая аудитория для подобных признаний. Вдруг он вспомнил о происшествии, которое и так собирался упомянуть в разговоре с Муном.

— Слышал, что учудил этот извращенец? Пришел искупаться в городском бассейне.

— Что?! — Забыв про дорогу, Ларри всем корпусом развернулся к Тодду. — Кто тебе сказал?

— Я сам видел. Это было как раз в самую жару.

— В городском бассейне? Да там же всегда полно детишек! И мои мальчики туда ходят.

— Это было всего один раз. Сомневаюсь, что он решится это повторить.

Ларри продолжал трясти головой и вполголоса ругаться так, будто случилось что-то очень серьезное и непоправимое. Еще до того, как он выжал газ и круто вывернул руль влево, выполняя классический полицейский разворот, Тодд успел пожалеть о том, что у него не хватило ума промолчать.

Последнее время Кэти почему-то часто вспоминала тот давний день, когда она впервые смутно почувствовала, что в будущем их с Тоддом пути могут пересечься. Это случилось на предпоследнем курсе колледжа, весной, на лекции по социологии американской семьи.