Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Альфред Теннисон

Д. Катар

ВОЛШЕБНИЦА ШЕЛОТ

Среди долин, среди холмов,Полей ячменных и лугов,Одетых россыпью цветов,Течет река. Вдоль береговЛежит путь в Камелот.Спешит тропою местный люд,В затонах лилии цветут.Стоит пустынный остров тут,Зовется он Шелот.

Порой в порывах ветеркаСтволы осин дрожат слегка,И день за днем несет рекаЛисты с деревьев островкаВ могучий Камелот.Четыре серые стеныИ башни с берега видныТам, где живет средь тишиныВолшебница Шелот.

Весь остров магией объят.И мимо молчаливых вратТо барку лошади влачат,То лодки быстрые летятВ могучий Камелот.Но кто при солнце иль лунеСаму ее видал в окнеИли на башенной стене —Волшебницу Шелот?

Лишь слышат пред началом дня,Серпами острыми звеня,Жнецы в колосьях ячменя,Как песня, за собой маня,Несется в Камелот.Иль в час, когда луна взошла,Селяне, завершив дела,Вздохнут: «Знать, песню завелаВолшебница Шелот».

В высокой башне с давних порОна волшебный ткет узор,Суровый зная приговор:Что проклята, коль кинуть взорРискнет на Камелот.Не ведая судьбы иной,Чем шелком ткать узор цветной,От мира скрылась за стенойВолшебница Шелот.

Дана отрада ей в одном:Склонясь над тонким полотномВ прозрачном зеркале стенномУвидеть земли за окном,Увидеть Камелот.Там отражений чередаСменяется: бредут стадаИ тихо плещется водаУ острова Шелот.

На глади зеркала скользятМалютка паж, гурьба ребят,В седле гарцующий аббат,Иль бравых рыцарей отряд,Спешащих в Камелот.Любой из них себе избралПрекрасной дамы идеал,Но клятвы ни один не далВолшебнице Шелот.

И отражений светлый ройОна в узор вплетает свой,Следя, как позднею поройЗа гробом певчих юных стройШагает в Камелот;Иль бродят ночью вдалекеВлюбленные — рука в руке.«Как одиноко мне!» — в тоскеВоскликнула Шелот.

На расстоянье, что стрелаСвободно пролететь могла,От замка, где она жила,По той дороге, что велаВ могучий Камелот,Среди колосьев ячменяСверкала яркая броня —То ехал, шпорами звеня,Отважный Ланселот.

Едва ль доселе видел светПодобный благородства цвет.В доспехи ратные одет,Овеян славою побед,Скакал он в Камелот.И сбруя на его конеПылала в солнечном огне,Как звезд плеяда в вышинеНад островом Шелот.

Седло под рыцарем лихимМерцало жемчугом морским;Забрало и перо над нимСияли пламенем одним —Так ехал Ланселот.Он привлекал невольно взор,Как ночью — яркий метеор,Что звездный бороздит просторНад островом Шелот.

Скакун резвился вороной,Герб серебрился расписной,И кудри черные волнойСтруились по броне стальной —Так ехал Ланселот.Храбрейший рыцарь на земле,Он песню распевал в седлеИ отразился в хрусталеВолшебницы Шелот.

И, прекратив плести канву,Она впервые наявуУзрела неба синеву,Блеск шлема, лилии во рвуИ дальний Камелот.Со звоном треснуло стеклоИ ветром на пол ткань смело.«Проклятье на меня легло!» —Воскликнула Шелот.

Покрылись мглою небеса,Умолкли птичьи голоса,Шумели хмурые леса,Дождей холодных полосаОбъяла Камелот.В заливе, где растет ветла,Ладья печальная ждала.И имя ей свое далаВолшебница Шелот.

И, отрешившись от тревог,Что ей сулит жестокий рок,Как в час прозрения пророк,Она взглянула на поток,Бегущий в Камелот.А в час, когда багрян и алЗакат на небе догорал,Поток речной ладью умчалВолшебницы Шелот.

Струились белые шелкаВ дыханье легком ветерка,И листья падали, покаЛадью ее несла рекаВсе дальше в Камелот.И мир окрестный, замерев,Внимал, как льется меж деревПрощальный горестный напевВолшебницы Шелот.

Печальный гимн ушедших днейЗвучал то тише, то сильней,А сердце билось все слабейИ становилось все труднейСмотреть на Камелот.И только в сумраке ночномВстал над рекою первый дом,В ладье уснула вечным сномВолшебница Шелот.

И, в белый шелк облачена,Как призрак мертвенно-бледна,Вдоль темных стен плыла онаСквозь царство сумерек и сна —Сквозь спящий Камелот.Покинув лавки и дворцы,Дворяне, дамы и купцыСошлись на брег; и мудрецыПрочли: «Леди Шелот».

Но кто она? Никто не знал.Весь город ужас обуял.Любой себя — и стар, и мал —Знаменьем крестным осенял.Лишь рыцарь ЛанселотСказал, шагнув за круг людей:«Она была всех дам милей.Господь, яви же милость ей,Прекраснейшей Шелот!»

М. Виноградова

«ГРЯНЬ, ГРЯНЬ, ГРЯНЬ»

Грянь, грянь, грянь,В грани серые скал, Океан!Как найти мне слова для тоски,Что клубится в груди, как туман?

Хорошо от восторга кричатьРебятне на прибрежных камнях,Хорошо рыбаку отвечатьСмеху чаек на синих волнах.

Возвращаются кораблиК тихой гавани береговой,Но вовек не коснуться мне милой руки,Не услышать тот голос родной.

Грянь, грянь, грянь,Влажной пылью разбейся у ног!Никогда не вернутся блаженные дни,Когда петь и смеяться я мог.

Г. Кружков

MORTE D’ARTHUR

Так целый день гром битвы грохоталУ моря зимнего, среди холмов,И паладинам Круглого СтолаМогилой стали земли Лионесс.Смертельно раненого короляВзял на руки отважный Бедивер —Сэр Бедивер, последний средь живых, —И снес в часовню на краю полей.Разрушенный алтарь и древний крестНа пустоши чернели; ОкеанПростерся справа, озеро леглоЛевей; светила полная луна.

И молвил Бедиверу лорд Артур:«Исход сраженья возвестил конецДостойнейшего братства — мир не зналСтоль славных рыцарей. Глубоким сномСпят те, кого любил я. Верно, впредьБеседой нам души не услаждатьО доблестных деяниях мужей,Прогуливаясь в залах и садахСтолицы Камелот, как встарь велось.Народ мой пал — я гибну рядом с ним.Хоть Мерлин клялся, будто я вернусьНа трон — но это как решит судьба.Столь глубоко клинок рассек мой шлем,Что до утра мне, верно, не дожить.Возьми же ты мой меч Эскалибур,Мою былую гордость; помнишь, какВстарь, в летний полдень, поднялась рукаИз бездны вод — таинственный фантом,Одетый в белоснежную парчу.Рука сжимала меч. Я вывел челн,И принял дар, и с честью им владел.Впредь, — песнь ли, сказ ли сложат обо мне, —Помянут и об этом всякий раз.Но ты не жди; возьми ЭскалибурИ в водные пучины брось клинок.Взгляни, что будет — и вернись сказать».

Ответствовал отважный Бедивер:«Не след тебя оставить, сэр король,Без помощи: ты слаб, твой шлем пробит,А раненому повредить легко.Однако я исполню твой наказ.Взгляну, что будет — и вернусь сказать».

Так молвив, из часовни вышел онНа кладбище, в неверный лунный свет,Где ветер с моря, холоден и дик,Над прахом паладинов стариныСлагал напев. Извилистной тропойМеж заостренных глыб сошел он внизК мерцающему зеркалу воды.

Там обнажил он меч Эскалибур,И в то ж мгновенье зимняя луна,Посеребрив края тяжелых туч,Одела изморозью рукоятьВ лучистой россыпи алмазных искр,Зажгла огнем топаз и гиацинтОтделки филигранной. Бедивер,Сиянием внезапным ослеплен,Стоял, раздумывая про себя,Готовясь бросить меч; но вот решил,Что лучше схоронить ЭскалибурСреди иссохших ирисных стеблей,Что шепчутся под ветром у воды.

И к королю побрел неспешно он.И молвит Бедиверу лорд Артур:«Исполнил ли веление мое?Что видел ты? И что ты услыхал?»

Ответствовал отважный Бедивер:«Я слышал плеск волны у тростников,Прибой шумел и пенился у скал».

Слаб и измучен, молвит лорд Артур:«И суть свою, и имя предал ты,Заведомой неправдой запятнавВассала верность, рыцарскую честь!Иного знака жду: раздастся глас,Рука возникнет, дрогнет гладь воды.Устам мужей не подобает лгать!Теперь, велю тебе, спеши назад,Собрат и друг, исполни мой наказ,Взгляни, что будет — и вернись сказать».

И вновь отправился сэр БедиверЧерез хребты, прошелся вдоль воды,Считая гальку, в мысли погружен;Тут взгляд его упал на рукоятьПричудливой работы; хлопнул онЛадонью о ладонь и закричал:

«Положим, я и выброшу клинок —Воистину бесценный талисман, —Ужели навсегда утратит мирСокровище, отрадное для глаз?В чем благо, буде так произойдет?В чем вред — коль нет? Непослушанье — зло,Повиновением крепится власть.Но должно ль покоряться королю,Затеявшему вздор — себе во вред?Король изранен, смысла нет в речах.И что за память сохранят векаО короле? Лишь вздорную молвуДа слух пустой! Но если меч сберечьВ сокровищнице славных королей, —Пред всем ристалищем клинок явятИ скажут так: „Вот меч Эскалибур:Сработан девой Озера клинок.Над ним трудилась дева девять летВ глубинах вод у потаенных скал“.Так мудрый старец поведет рассказПеред благоговейною толпой.А сгинет меч — и слава вместе с ним!»

Так молвил он, тщеславьем ослеплен,И снова схоронил Эскалибур,И к раненому возвратился вспять.

Тут, задыхаясь, прошептал Артур:«Что видел ты? или чего слыхал?»

Ответствовал отважный Бедивер:«Я слышал, как у скал плескал прибойИ как дрожала зыбь у тростников».

Воскликнул в ярости король Артур:«А, жалкий, недостойный маловер,Предатель малодушный! Горе мне!Бессилен умирающий король,Чей взор, умевший волю подчинять,Померк! Я вижу, кто передо мной:Последний из соратников моих,Кому пристало мне служить за всех,Готов предать за дорогой эфес;Ты алчешь злата, или же, под статьДевице, суетной красой пленен!Но дважды согрешивший, в третий разПорой являет стойкость. Так ступай:Но если пожалеешь бросить меч,Своей рукою я тебя убью!»

Вскочил сэр Бедивер и побежал,Легко преодолел скалистый кряж,Извлек из камышей заветный мечИ с силой размахнулся. ОстриеЧеркнуло молнией в лучах луны,Вращаясь, описало полукруг,Тьму рассекло предвестником зариНад бурным морем северных краев,Где горы льда сшибаются в ночи.Сверкнув, пал вниз клинок Эскалибур:Но над водою поднялась рука,Одета в белоснежную парчу,Поймала меч, им трижды потряслаЗа рукоять, и увлекла на дно.А рыцарь возвратился к королю.

Тут молвил, задыхаясь, лорд Артур:«Исполнено; я вижу по глазам.Так говори: что видел, что слыхал?»

Ответствовал отважный Бедивер:«Зажмурил я глаза, чтоб блеск камнейНе ослепил меня (таких чудес,Как эта рукоять, я не видалИ не увижу впредь, хотя б прожитьТри жизни довелось мне, не одну!),И меч двумя руками бросил вдаль.Когда ж взглянул опять, смотрю — рука,Одета в белоснежную парчу,Поймала меч за рукоять и, имПотрясши трижды, под воду ушла».

Промолвил, тяжело дыша, Артур:«Конец мой близится; пора мне в путь.На плечи бремя тяжкое примиИ к озеру снеси меня: боюсь,Проник мне в рану хлад, и я умру».

Сказав, он приподнялся над землей,С трудом, на локоть тяжко опершись;Был скорбен взор глубоких синих глаз —Как на картине. Храбрый БедиверСквозь слезы сокрушенно поглядел —И отозвался б, да слова не шли.Встав на колено, ослабевших рукКольцо он на плечах своих сомкнулИ раненого меж могил понес.

Он шел, Артур дышал все тяжелей,Как ощутивший гнет дурного снаВ ночном безмолвии. Вздыхал корольИ повторял в бреду: «Скорей, скорей!Боюсь, что слишком поздно: я умру».Но Бедивер спешил через хребты:В туманном облаке, слетавшем с губ,Он мнился исполином мерзлых гор.Вздох моря — за спиной, плач — перед ним;Стрекалом мысль гнала его вперед,Доспех бряцал в пещерах ледяныхИ в гулких впадинах; сколь хватит глаз,Лязг отзывался в скалах, только онСтупал на скользкий склон, и тот звенелПод поступью окованной стопы.И вдруг — ло! — гладь озерная пред нимВ величественном зареве луны.

Глядь: в смутных сумерках плывет ладья,Темна, как креп, от носа до кормы;Сойдя же вниз, сумел он различитьФигуры величавые у мачт,Все — в черных столах, как во сне. Меж нихТри королевы в золотых венцах.К звенящим звездам устремился крик:То в неизбывной муке голосаСлились, подобно ветру, что поетНад пустошью ночной, где не ступалНикто с тех пор, как сотворен был мир.

Шепнул Артур: «Снеси меня в ладью».Простерли руки трое королевИ приняли, рыдая, короля.А та, что выше прочих и милей,Над раненым склонилась в полумгле,Растерла руки, расстегнула шлем,По имени, стеная, позвала,Роняя слезы скорби на челоВ запекшейся крови. Был бледен ликАртура, словно тусклая луна,Пронзенная лучом с восточных гор.Сочились влагой сеч оплечье латИ наручи. Блеск золотых кудрей,Лоб осенявших солнцем, что встаетНад троном сфер, запорошила пыль;Обвисли пряди, сбились колтуном,Мешаясь с пышным обрамленьем уст.Так рухнувшим столпом король лежал —Артур, что встарь, с копьем наперевес, —Звезда турнира, от пера до шпор, —Через арену Камелота мчалПеред глазами дам и королей!

Тогда воскликнул громко Бедивер:«Милорд Артур, куда податься мне?Где преклоню я голову теперь?Я вижу ясно: прошлое мертво.Встарь каждый день путь к подвигу являл,И каждый подвиг выдвигал впередДостойного, — впервые с той поры,Как луч звезды путь указал Волхвам.Но ныне уничтожен Круглый Стол —Зерцало чести, доблести оплот;А я, последний, обречен блуждатьЗатерянным во тьме годов и дней,Средь чуждых мне людей, умов и лиц».

И медленно изрек с ладьи Артур:«Былой уклад сменяется иным;Неисчислимы Господа пути —Дабы привычка не сгубила мир.Утешься; что за утешенье — я?Я прожил жизнь; деяния моиДа освятит Всевышний! Ну а ты, —Ты о душе моей молись, коль вновьНе свидимся. В молитве больше сил,Чем мыслит этот мир. Пусть голос твойВозносится всечасно за меня.Чем лучше человек овец и коз,Чья жизнь в слепом бездумии течет,Коль, зная Бога, не возносит словМолитвы за себя и за друзей?Так золотыми узами земляС престолом Божьим скреплена навек.Теперь прощай. Я отправляюсь в путьСредь тех, кого ты зришь, — коль это явь,(Сомненья затемняют разум мой), —К долинам острова Авилион,Что ни снегов не ведают, ни гроз,Ни даже рева ветра; дивный крайТенистых кущ и заливных лугов,Где летним морем венчан вешний сад.Там я от смертной раны исцелюсь».

Умолк король, и отошла ладья —Так полногрудый лебедь в смертный часВзлетает, гимн неистовый трубя,Ерошит белоснежное пероИ на воду садится. БедиверСтоял, в воспоминанья погружен;Ладья ж растаяла в лучах зари,И скорбный стон над озером угас.

Чтец замолчал, и наш последний свет,Давно мигавший, вспыхнул и померк.Тут Пастор, мерным гулом усыпленИ тишиной разбужен, молвил: «Так!»Мы ж замерли, дыханье затая:Быть может, современности штрихиСловам пустым придали скрытый смысл,Иль, автора любя, превознеслиМы труд. Не знаю. Так сидели мы;Петух пропел; в ту пору всякий часПрилежной птице чудится рассвет.Вдруг Фрэнсис недовольно проворчал:«Пустое, вздор!» — откинулся назадИ каблуком полено подтолкнул,Каскады искр взметнув над очагом.Мы разошлись по спальням — но во снеЯ плыл с Артуром мимо грозных скал,Все дальше, дальше… позже, на заре,Когда сквозь сон все громче отзвук дня,Помстилось мне, что жду среди толпы,А к берегу скользит ладья; на ней —Король Артур, всем — современник наш,Но величавей; и народ воззвал:«Артур вернулся; отступила смерть».И подхватили те, что на холмах:«Вернулся — трижды краше, чем был встарь».И отозвались голоса с земли:«Вернулся с благом, и вражде — конец».Тут зазвонили сто колоколов,И я проснулся — слыша наявуРождественский церковный перезвон.

Д. Катар