Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Альфред Теннисон

Г. Стариковский

THE VOYAGE OF MAELDUNE

I was the chief of the race — he had stricken my father dead —But I gather’d my fellows together, I swore I would strike off his head.Each of them look’d like a king, and was noble in birth as in worth,And each of them boasted he sprang from the oldest race upon earth.Each was as brave in the fight as the bravest hero of song,And each of them liefer had died than have done one another a wrong.He lived on an isle in the ocean — we sail’d on a Friday morn —He that had slain my father the day before I was born.

And we came to the isle in the ocean, and there on the shore was he.But a sudden blast blew us out and away thro’ a boundless sea.

And we came to the Silent Isle that we never had touch’d at before,Where a silent ocean always broke on a silent shore,And the brooks glitter’d on in the light without sound, and the long waterfallsPour’d in a thunderless plunge to the base of the mountain walls,And the poplar and cypress unshaken by storm flourish’d up beyond sight,And the pine shot aloft from the crag to an unbelievable height,And high in the heaven above it there flicker’d a songless lark,And the cock couldn’t crow, and the bull couldn’t low, and the dog couldn’t bark.And round it we went, and thro’ it, but never a murmur, a breath —It was all of it fair as life, it was all of it quiet as death,And we hated the beautiful Isle, for whenever we strove to speakOur voices were thinner and fainter than any flittermouse-shriek;And the men that were mighty of tongue and could raise such a battle-cryThat a hundred who heard it would rush on a thousand lances and die —O they to be dumb’d by the charm! — so fluster’d with anger were theyThey almost fell on each other; but after we sail’d away.

And we came to the Isle of Shouting, we landed, a score of wild birdsCried from the topmost summit with human voices and words;Once in an hour they cried, and whenever their voices peal’dThe steer fell down at the plow and the harvest died from the field,And the men dropt dead in the valleys and half of the cattle went lame,And the roof sank in on the hearth, and the dwelling broke into flame;And the shouting of these wild birds ran into the hearts of my crew,Till they shouted along with the shouting and seized one another and slew;But I drew them the one from the other; I saw that we could not stay,And we left the dead to the birds and we sail’d with our wounded away.

And we came to the Isle of Flowers: their breath met us out on the seas,For the Spring and the middle Summer sat each on the lap of the breeze;And the red passion-flower to the cliffs, and the darkblue clematis, clung,And starr’d with a myriad blossom the long convolvulus hung;And the topmost spire of the mountain was lilies in lieu of snow,And the lilies like glaciers winded down, running out belowThro’ the fire of the tulip and poppy, the blaze of gorse, and the blushOf millions of roses that sprang without leaf or a thorn from the bush;And the whole isle-side flashing down from the peak without ever a treeSwept like a torrent of gems from the sky to the blue of the sea;And we roll’d upon capes of crocus and vaunted our kith and our kin,And we wallow’d in beds of lilies, and chanted the triumph of Finn,Till each like a golden image was pollen’d from head to feetAnd each was as dry as a cricket, with thirst in the middle-day heat.Blossom and blossom, and promise of blossom, but never a fruit!And we hated the Flowering Isle, as we hated the isle that was mute,And we tore up the flowers by the million and flung them in bight and bay,And we left but a naked rock, and in anger we sail’d away.

And we came to the Isle of Fruits: all round from the cliffs and the capes,Purple or amber, dangled a hundred fathom of grapes,And the warm melon lay like a little sun on the tawny sand,And the fig ran up from the beach and rioted over the land,And the mountain arose like a jewell’d throne thro’ the fragrant air,Glowing with all-colour’d plums and with golden masses of pear,And the crimson and scarlet of berries that flamed upon bine and vine,But in every berry and fruit was the poisonous pleasure of wine;And the peak of the mountain was apples, the hugest that ever were seen,And they prest, as they grew, on each other, with hardly a leaflet between,And all of them redder than rosiest health or than utterest shame,And setting, when Even descended, the very sunset aflame;And we stay’d three days, and we gorged and we madden’d, till every one drewHis sword on his fellow to slay him, and ever they struck and they slew;And myself, I had eaten but sparely, and fought till I sunder’d the fray,Then I bad them remember my father’s death, and we sail’d away.

And we came to the Isle of Fire: we were lured by the light from afar,For the peak sent up one league of fire to the Northern Star;Lured by the glare and the blare, but scarcely could stand upright,For the whole isle shudder’d and shook like a man in a mortal affright;We were giddy besides with the fruits we had gorged, and so crazed that at lastThere were some leap’d into the fire; and away we sail’d, and we pastOver that undersea isle, where the water is clearer than air:Down we look’d: what a garden! О bliss, what a Paradise there!Towers of a happier time, low down in a rainbow deepSilent palaces, quiet fields of eternal sleep!And three of the gentlest and best of my people, whate’er I could say,Plunged head down in the sea, and the Paradise trembled away.

And we came to the Bounteous Isle, where the heavens lean low on the land,And ever at dawn from the cloud glitter’d o’er us a sunbright hand,Then it open’d and dropt at the side of each man, as he rose from his rest,Bread enough for his need till the labourless day dipt under the West;And we wander’d about it and thro’ it. О never was time so good!And we sang of the triumphs of Finn, and the boast of our ancient blood,And we gazed at the wandering wave as we sat by the gurgle of springs,And we chanted the songs of the Bards and the glories of fairy kings;But at length we began to be weary, to sigh, and to stretch and yawn,Till we hated the Bounteous Isle and the sunbright hand of the dawn,For there was not an enemy near, but the whole green Isle was our own,And we took to playing at ball, and we took to throwing the stone,And we took to playing at battle, but that was a perilous play,For the passion of battle was in us, we slew and we sail’d away.

And we past to the Isle of Witches and heard their musical cry —‘Come to us, О come, come’ in the stormy red of a skyDashing the fires and the shadows of dawn on the beautiful shapes,For a wild witch naked as heaven stood on each of the loftiest capes,And a hundred ranged on the rock like white seabirds in a row,And a hundred gamboll’d and pranced on the wrecks in the sand below,And a hundred splash’d from the ledges, and bosom’d the burst of the spray,But I knew we should fall on each other, and hastily sail’d away.

And we came in an evil time to the Isle of the Double Towers,One was of smooth-cut stone, one carved all over with flowers,But an earthquake always moved in the hollows under the dells,And they shock’d on each other and butted each other with clashing of bells,And the daws flew out of the Towers and jangled and wrangled in vain,And the clash and boom of the bells rang into the heart and the brain,Till the passion of battle was on us, and all took sides with the Towers,There were some for the clean-cut stone, there were more for the carven flowers,And the wrathful thunder of God peal’d over us all the day,For the one half slew the other, and after we sail’d away.

And we came to the Isle of a Saint who had sail’d with St. Brendan of yore,He had lived ever since on the Isle and his winters were fifteen score,And his voice was low as from other worlds, and his eyes were sweet,And his white hair sank to his heels and his white beard fell to his feet,And he spake to me, ‘O Maeldune, let be this purpose of thine!Remember the words of the Lord when he told us ‘Vengeance is mine!’His fathers have slain thy fathers in war or in single strife,Thy fathers have slain his fathers, each taken a life for a life,Thy father had slain his father, how long shall the murder last?Go back to the Isle of Finn and suffer the Past to be Past.’And we kiss’d the fringe of his beard and we pray’d as we heard him pray,And the Holy man he assoil’d us, and sadly we sail’d away.

And we came to the Isle we were blown from, and there on the shore was he,The man that had slain my father. I saw him and let him be.О weary was I of the travel, the trouble, the strife and the sin,When I landed again, with a tithe of my men, on the Isle of Finn.

ПЛАВАНИЕ МАЛДУНА

Я сызмала знал своего врага — не зная его лица;И я отомстить поклялся тому, кто убил моего отца.Я вырос и выбрал верных бойцов, готовых идти за мной,Был каждый из них осанкою царь, отвагой и силой — герой.И каждый умел сражаться на суше и на корабле,И славился доблестью рода, древнейшего на земле.На острове среди моря жил враг мой (да сгинет он!)Который убил моего отца за день, как я был рожден.

И вот уж остров, где жил мой враг, явился нам сквозь туман;Но шквал внезапный унес корабль в неведомый океан.

И мы приплыли, в волнах проблуждав, к Острову Тишины,Где вал океанский беззвучно бил в прибрежные валуны,Где без журчанья струились ручьи, где с каменного плато,Весь в брызгах, рушился вниз водопад, но грома не слышал никто,Где тополи и кипарисы росли, не ведая гула бурь,Где возносила ветви сосна в заоблачную лазурь,Где жаворонок не мог запеть, взмывая в небо с земли,Где петух кукарекать и бык мычать и пес брехать не могли.И мы обошли весь остров кругом, прошли из конца в конец,Казался он прекрасным, как жизнь, но был немым, как мертвец.И наши собственные голоса для собственных наших ушейЗвучали в этом проклятом краю как писк летучих мышей.Могучие, с крепкой грудью мужи, чей оглушительный крикМог в битве сотню бойцов увлечь против тысячи пик,Вскипали гневом, безумно ярясь на друга, как на врага, —Пока не покинули мы, наконец, опасные берега.

И мы приплыли на Остров Птиц, в которых вселился бес,Их стаи, по-человечьи крича, будили берег и лес.Они кричали с высоких ветвей несколько раз на дню,И при каждом крике ломался плуг и хлеб засыхал на корню,И дохла скотина, и крыша текла, и вспыхивал дом огнем,И замертво падал путник в лесу, как будто сразил его гром.И этот крик заражал сердца такой враждой, что друзья,Крича, выхватывали мечи, друг друга насмерть разя.Едва я смог их разнять и забрать подальше от той земли.Мы бросили мертвых на берегу и раненых только спасли.

И мы приплыли на Остров Цветов; еще средь моря донесК нам ветер, привеявший из-за волн, благоухание роз.Там желтый утесник и страстоцвет росли на уступах скал,И склоны прибрежные алый вьюнок гирляндами обвивал;И конус самой главной горы, ее ослепительный пикБыл лилиями, как покрывалом, укрыт, и этот цветущий ледникЦарственных лилий переходил ниже по склону в костерМаков, тюльпанов и красных роз, в их самоцветный узор;Ни рощи там не было, ни деревца: только лавина цветовОт верха горы до синей волны, плещущей у берегов.И мы катались на ложе цветов, блаженством упоены,И распевали про Финна-вождя саги седой старины,Облеплены золотистой пыльцой от головы до ног…Но горло жгло, и хотелось пить — о хоть бы воды глоток!О хоть бы какой-нибудь свежий плод — не все ж цветы да цветы!И мы прокляли этот остров бессмысленной красоты,И мы рвали цветы, и топтали цветы, чтобы больше они не росли;И, гневные, взошли на корабль и уплыли от той земли.

И мы приплыли на Остров Плодов, похожий на дивный сад;Прельщая пурпуром и янтарем, свисал с ветвей виноград,И теплая дыня, как солнечный шар, лежала на смуглом песке,И смоквы манили от берега прочь, теряясь в ближнем леске;И надо всем возвышалась гора, как самоцветный трон,Был воздух над ней ароматом слив и груш золотых напоён,И ягоды, рдея гроздьями звезд, сверкали над головой;Но были плоды и гроздья полны отравой тайной, хмельной.А на вершине горы был сад из яблоневых дерев,Плоды невиданной величины теснились в кронах, созрев,Так плотно, что щелочки для листа не оставалось внутри,И были яблоки жарче стыда, румяней самой зари.Три дня мы впивали опасный хмель, вкушали сладкую сыть,Пока не схватились вновь за мечи и стали друг друга разить;Но я ел мало — и, как дошло до драки, встал поперек,Напомнил про смерть своего отца и на корабль их увлек.

И мы приплыли на Остров Огня; был виден издалекаСредь моря высокий огненный столп, вздымавшийся под облака;Но, привороженные чудным огнем, едва мы стоять моглиНа этом дрожащем, как трус в бою, шатучем клочке земли;Весь остров словно ходил ходуном, и некоторые, не стерпевКачанья земли и гула огня, бросались в огненный зев;Мы спешно отплыли — и в глубине прозрачной, как воздух, водыУзрели волшебные города, башни, дворцы и сады,Там в волнах какой-то прекрасный рай просвечивал нам со дна,Как образ иных, блаженных времен и грезы вечного сна!И я не успел и слова сказать, как трое лучших из насПрыгнули в море вниз головой — и образ райский погас.

И мы приплыли на Остров Даров, где низко плывут облака,Где каждое утра прямо с небес протягивается РукаИ раскрывает ладонь и кладет рядом с каждым, кто спитИли встает ото сна, его хлеб, чтобы весь день был он сыт.О славный остров! Журчание струй! Блаженные щедрые дни!И мы вспоминали доблесть отцов и подвиги нашей родни,И мы распевали саги отцов, у кромки моря бродя,И славили, сидя возле костров, сраженья Финна-вождя.Но вскоре приелся хлеб даровой, пришла за скукой тоска,И нам опротивел Остров Даров и утренняя Рука,И нам надоело бродить и зевать и восхвалять старину,Мы стали играть — поначалу в мяч, потом — для потехи — в войну,Опасная эта игра для тех, кто страстью битв обуян!Мы стерли кровь со своих мечей и вновь ушли в океан.

И мы приплыли на Остров Ведьм, чьи сладкие голоса«Сюда, сюда, чужеземец, плыви!» — как будто за волосаТянули нас к этому брегу, где в отблесках рдяных туч,В рассветном золоте и в дыму нагая, как солнца луч,Колдунья стояла на каждой скале, и было на острове их —Как белых птиц на гнездовье, прельстительных и молодых;Одни махали с утесов, другие резвились в волнах;Но я отвернул корабль от земли, ибо объял меня страх.

И мы приплыли в недобрый час на Остров Двух Башен; из нихОдна была гладкого камня, другая — в узорах резных;Но некая сила с такой враждой их основанье трясла,Что били они о стену стеной, раскачивая колокола,И тучи галок взлетали, кружась, с одной стороны и с другойИ полнили воздух вечерний такою шумной ругней,Что люди мои сходили с ума и втягивались в раздор,Рубясь — кто за гладкие стены, а кто — за причудный узор;И Божьего грома раскаты гремели вблизи и вдали…Насилу я их увлек на корабль — и прочь от этой земли.

Пришли мы к Острову Старика, что плавал с Бренданом Святым;Он жил безотлучно на том берегу, и было ему триста зим.Он так смотрел и так говорил, как ангелы говорят,Его борода доросла до земли, седые власы — до пят.И вот что он сказал: «О Малдун! Внемли и не будь упрям;Господь заповедал смертному: Мне отмщенье, и аз воздам.Предки твои и предки его сражались из года в год,Смертью за смерть платя без конца, чтобы свести старый счет;Отец твой убил у него отца, доколе плодить вам зло?Так возвращайся к себе домой и помни: что было, прошло».Святой старик отпустил нам грехи, и мы молитвы прочли,И, край бороды его поцеловав, уплыли от той земли.

И ветер принес нас к земле врага; но я на нее не ступил,Я видел убийцу отца моего, но прежний мой пыл остыл.Воистину я устал от греха, от странствий, волн и ветров,Когда добрался с горсткой своих до наших родных берегов!

Г. Кружков