Unknown - пользователь

Я вернулась в ванную и перебросила волосы на плечи. Мои большие карие глаза смотрели на меня в отражении. Волосы, влажные и густые, лежали на моей груди. Недолго думая, я подняла ножницы на уровень своих плеч.

Чья-то рука выбила ножницы так быстро и неожиданно, что я отскочила. Сет стоял рядом, одет во все черное. Я крепче запахнула полотенце и смотрела на него.

— Что ты делаешь? — Сет держал ножницы так, будто бы они были змеей, которая вонзила зубы в его руку, и он не может их вынуть.

— Я… Я тщеславна.

— И ты собиралась отстричь волосы? — его голос звучал недоверчиво.

— Да, таков был план.

Казалось, Сет хотел и дальше продолжить допрос, но он повернулся и бросил ножницы на комод.

— Одевайся. Сейчас же. Ты идешь на похороны Калеба.

Моя хватка на полотенце усилилась.

— Я не иду.

Игнорируя меня, Сет вышел из моей ванной.

— Я не буду с тобой больше спорить. Ты пойдешь на похороны, даже если мне придется притащить тебя туда.

Я не поверила ему и поэтому была шокирована, когда попыталась запереть двери ванной, а Сет резко повернулся. Он оттолкнул мою руку от двери и вытащил меня в комнату.

Истощение и голод сделали меня слабой, к тому же я держала полотенце железной хваткой. Именно по этой причине я оказалась прижата к его груди на полу возле кровати. Я могла чувствовать бешеный стук его сердца и его дыхание на моей щеке.

Сет зажал мне руки, не давая заехать локтем ему в лицо.

— Почему… почему ты всегда так поступаешь? Почему? Почему ты так поступаешь сама с собой? Всего этого можно было бы избежать.

Внезапно у меня запершило в горле, и я поняла, что та пустота в моей груди все еще там, и становится только больше.

— Я знаю. Пожалуйста… пожалуйста не злись на меня.

— Я не злюсь на тебя Алекс. Ладно, может быть немного, — он прижал свою голову к моей. Прошло несколько мгновений, перед тем как он снова заговорил со мной. — Как ты можешь так поступать с собой? Ты как никто должна была это понимать.

Я почувствовала, как слезы опять начинают литься из глаз.

— Извини. Мы не…

— Ты могла умереть Алекс, или еще хуже, — дыхание Сета было неровным, он сжал пальцами мои плечи. — Ты знаешь, о чем я подумал, когда почувствовал твою панику?

— Извини…

— Извинения ничем бы мне не помогли, если бы я потерял тебя, и из-за чего? — он схватил мое лицо, поворачивая к себе. Его взгляд искал мой. — Почему? Это из-за Эйдена?

— Нет, — слезы катились вниз по моему лицу. — Я сделала это, потому что дура. Мы просто хотели достать чего-нибудь выпить. Я думала, что ничего не случиться. Если бы только я могла это изменить. Я бы сделала все на свете.

— Алекс, — Сет прикрыл свои глаза.

— Серьезно. Я бы сделала все необходимое, чтобы бы изменить случившееся! Калеб не заслужил этого. Я знаю это как ни кто другой. Если бы мы тогда остались в комнате, он до сих пор был бы жив. Я точно знаю.

— Алекс, пожалуйста.

— Я знаю, что вела себя глупо, — мой голос осип. — И если бы я могла вернуться назад, я бы… Я бы поменялась с ним местами. Я бы…

— Стоп,— прошептал он, вытирая пальцами мои слезы. — Пожалуйста, не плачь.

Все внутри меня завязывалось в один огромный узел.

— Мне так жаль. Я хочу вернуть все назад. Мне нужно все сделать по-другому.

Он выдал сдавленный звук, притянул меня к своей груди и держал так, пока сердце не успокоилось, и не стихли рыдания.

— Тебе придется сделать это снова, и у тебя не будет второго шанса, Алекс. Ни у кого из нас не будет. Ты можешь только выбраться из этого кошмара, и первым шагом будет поход на похороны.

— Знаю, — я глубоко вздохнула.

Сет пальцем приподнял мой подбородок и снова заставил посмотреть ему в глаза. Думаю, именно в этот момент он понял, что на мне нет ничего кроме полотенца. Он посмотрел вниз, и, казалось, застыл на мгновение. Это могло быть из-за эмоций, которые мы разделяем или нашей связи, но каждый сантиметр моего тела начал гореть.

Было жутко от того, что тело так быстро позабыло обо всех ужасных вещах. Или может быть это душа, которая нуждалась в чьём-то тепле и прикосновении, чтобы убедиться в том, что мы все еще в мире живых. Я положила голову на его плечо и закрыла глаза.

— Ты дрожишь, — пробормотал Сет.

— Мне холодно.

Его руки заскользили по моим плечам.

— Тебе нужно одеться. Тебе не стоит идти в этом.

— Ты сам сюда вошел. Это не моя вина.

— И все равно тебе нужно одеться.

Я закусила губу и оттолкнула его. Сет уставился на меня, а его глаза неестественно блестели.

— Ладно, но тебе придется отпустить меня.

Его руки на моей спине напряглись, и на минуту мне показалось, что он не собирается отпускать. Я не могла понять, что чувствую по этому поводу. Сет отпустил меня, но уперся в мой лоб своим.

— Теперь ты пахнешь лучше. Мне кажется мы на правильном пути.

— Спасибо, — я ухмыльнулась.

Некоторое напряжение в его теле прямо таки просачивалось наружу.

— Ты готова?

Я глубоко вздохнула, как будто бы впервые за эти дни.

— Да.

Когда я была маленькой, мама однажды сказала мне, что только смерть очищает нас и делает равными. Все мы будем стоять перед рекой Стикс в ожидании дальнейшей судьбы наших душ.

Все уже были на кладбище когда пришли мы с Сетом. Чистокровные стояли впереди, перед полукровками, что не имело для меня никакого смысла. Калеб был одним из нас, не из них. Так почему же они стоят ближе к нему? Эйден сказал бы, что это традиция.

Но это было неправильно.

Мы с Сетом ходили по самому краю группы, избегая откровенно любопытных и осуждающих взглядов. Я старалась взять себя в руки и не высматривать в толпе знакомую темную макушку чистокровного, но мой взгляд постоянно возвращался к ним. Эйден был последним, кого я хотела сейчас видеть.

Наконец Сет остановился, а я встала возле него. Он ничего не сказал с того момента как мы покинули комнату, но постоянно погладывал на меня. Мне кажется, он опасался, как бы я снова не сорвалась. Убрав свои все еще влажные волосы назад, я посмотрела на него, закусив губу.

— Ты ведь хочешь поблагодарить меня, не так ли? — его это забавляло.

— Ну… я хотела. Но не уверена, что буду делать это.

— Да ладно. Я на самом деле хочу услышать, как ты говоришь слова благодарности. Это, наверное, будет первый и последний раз, как ты говоришь такое.

Я прищурилась на солнце. Вдали я видела костер, тело, закутанное в белую льняную ткань.

— Спасибо за то, что остался со мной. И прости за то, что была такой стервой по отношению к тебе.

Сет подтолкнул меня локтем.

— Ты только что назвала себя …

— Да назвала, потому что действительно так себя вела, — я громко вздохнула. — Ты не заслужил того, что я говорила, особенно о Калебе.

Он шагнул ближе, когда Люциан подошел к костру. Как Министр, он будет говорить прощальную речь, напутствие к вечной жизни.

— Я заслуживаю многого, — ответил Сет.

— Но не этого, — я отвела взгляд от погребения. Я сосредоточила все свое внимание на кусте гиацинта. Он был усыпан ярко красными цветками, которые формой напоминали звездочки. Они подразумевали скорбь и траур, на кладбище они были повсюду, напоминая о трагической любви Аполлона и прекрасной Гиацинт. Во времена, когда Боги свободно ходили по земле, люди, которые трагически погибали, превращались в цветы, если они были молоды и красивы, и успели заслужить благословение Богов.

Сет наклонился ближе, его рука потерлась о мою.

— Ты же знаешь, что наша связь не оставила мне другого выбора.

— Все равно, спасибо, — я закатила глаза.

Люциан начал свою речь, рассказывая про стойкость и силу духа Калеба. Боль в моей груди все возрастала, и теплый воздух казался ледяным, когда касался моей влажной щеки. Когда зажгли костер, мои внутренности скрутило, и я не могла остановить дрожь, которая пробирала все мое тело. Я отвернулась от тепла, которое шло от костра, от звука потрескивания дров, от тихих рыданий.

Не знаю, что доставляло больше боли: тот факт, что я никогда не увижу его снова или то, что не услышу его заразительного смеха. Каждая такая мысль причиняла мне острую боль.

Как только толпа стала расходиться, я поняла, что все это время прижималась к Сету в поисках тепла. Мои щеки загорелись, я отступила от него, смутившись. Я достаточно рыдала на его плече, на всю жизнь хватит.

— Мне нужно…

— Я понимаю. — Сет отступил назад. — Я подожду тебя снаружи.

Благодарная за то, что он понял меня без слов, я наблюдала, как он идет к кладбищенским воротам. Я вытерла глаза и повернулась.

И замерла.

Прямо передо мной стояла Оливия, одетая в черные брюки и свитер. Ее кожа была очень бледна, а глаза, которые всегда лучились теплом теперь стали холодными и злыми. Слезы стекали по ее щекам.

Я шагнула к ней, желая утешить.

— Оливия, мне так…

— Почему ты ничего не сделала? — ее голос был сорванным. — Ты была его лучшим другом. Ты могла сделать что-то! — она сделала шаг вперед, указывая на меня рукой.