Мисс Черити - Мари-Од Мюрай

БЛАНШ

Какая радость снова вас видеть… За такое короткое время столько всего произошло. Столько всего! Хм-м… Я немного устаю в последнее время.

Она покосилась в угол, что показалось мне весьма странным.

БЛАНШ

Но когда люди женятся, этого следует ожидать, не так ли?.. В конце концов, хм-м…

Наконец вернулся герр Шмаль. Он сам нес поднос с чаем. Он часто смеялся и вообще помолодел на десяток лет.

ГЕРР ШМАЛЬ

Бланш уже сказала? Она в положении!

БЛАНШ И Я (вместе)

Ах!

Так вот что пыталась мне сообщить милая мадемуазель. Ее муж ликовал, не скрывая своих чувств.

УЛЬРИХ

Бланш хочет мальчика, а я – девочку. Но это не имеет значения! В любом случае через год попробуем снова.

БЛАНШ (журит его)

Ульрих, Ульрих…

УЛЬРИХ

А вы, мисс Черити, будете крестной!

Так мы болтали за чаем. В школу уже поступили две девочки: дочь железнодорожника и дочь кассира водопроводной компании. Это, конечно, не высший свет, но девочки очаровательные.

УЛЬРИХ

А вы, мисс Тиддлер, чему вы научились этим летом?

Несколько секунд в тишине только позвякивали чайные ложки. Бланш прокашлялась, Ульрих пошевелил угли в камине. Я принялась шутливо описывать Брайтон, и имя кузины Энн звучало почти в каждой фразе. Бланш слушала и смеялась; Ульрих молча смотрел в огонь.

УЛЬРИХ

Вижу, дорогая мисс Тиддлер, ваша кузина подает вам плохой пример.

БЛАНШ И Я (вместе)

Ах!

УЛЬРИХ

И кроме того, вижу, что вы становитесь ленивой.

Я слишком любила герра Шмаля, чтобы по-настоящему на него рассердиться, но была задета. Хотя на следующий день я признала: он, конечно же, прав. Я перестала просыпаться рано, слишком подолгу прихорашивалась, бралась за десять книг – и ни одну не заканчивала, а как только принималась думать, тотчас оказывалось, что у меня мигрень.

В день восемнадцатилетия я вспомнила о письмах, что писала сама себе раньше, и решила написать еще одно, чтобы открыть в двадцать лет.

Дорогой друг, вот Вам и исполнилось двадцать: говорят, это самый прекрасный возраст в жизни! Вы изящно одеваетесь, а также делаете гимнастику, и потому не только красивы, но еще свежи и румяны. Вы свободно себя чувствуете в обществе, но не забываете, что настоящий талант совершенствуется в одиночестве. Вы записались на занятия в Королевскую академию, потому что – решено! – Вы станете художником.

Я удивленно перечитала написанное. Мое ожившее перо по собственной воле вывело последнюю фразу. Художником? Так вот что, оказывается, тревожило меня все это время. Стать портретистом, как Анжелика Кауфман, или художником-анималистом, как Роза Бонёр? Если у других женщин получилось, чем я хуже? Ведь я с таким рвением изучала всякие явления природы, устройство цветов и грибов! Конечно, я не могу соперничать с мистером Барни из Королевских ботанических садов, но я вполне могу рисовать точнее и, как говорил Констебл, «ближе к источнику». С улыбкой я дописала:

Ваше сердце все еще свободно. Но, возможно, Вы уже встретили того, кого полюбите.

Я зачеркнула последние слова и переписала: «Того, кто полюбит Вас». Потом подписалась и запечатала письмо в конверт с пометкой: «Открыть в двадцать лет». Я дала себе срок два года. Два года на то, чтобы рисовать и делать наброски без передышки, чтобы в одиночестве изучать творения природы и великих мастеров живописи. Не зря же я поднималась каждое утро в шесть. Странно, мне не пришло тогда в голову, что у мамы, когда она узнает о моих планах поступить в Королевскую академию, непременно случится нервный припадок, а папа процитирует: «Мужчине – меч, а женщине – игла».

Или, продолжая тот же смысловой ряд: мужчине – кисть, а мне – метла (которая, по сути, есть не что иное, как улучшенная кисть).

На следующий день после моего дня рождения в этот мир пришел мой будущий крестник. Герр Шмаль заглянул, чтобы передать новость Мэри, а та прислала ко мне Глэдис.

ГЛЭДИС

Плохие новости: ваш милок разжился спиногрызом. Звать Ноэль, но, по-моему, такого имени нет…

Я

Глэдис, запомните раз и навсегда: передавайте, что вам сказано, не надо от себя ничего добавлять.

Табита, сидевшая с шитьем в своем закутке, тоже услышала новость.

ТАБИТА

Вон как, у нее ребенок? Она его украла у меня.

Я

У вас нет детей, Табита.

ТАБИТА

Есть, я его видела. Я родила его в развалинах замка.

Я (терпеливо)

С замком герцога Этхолла все в порядке. Я его видела, когда ездила в Шотландию.

ТАБИТА

Он был такой маленький. Я слишком туго затягивала пояс. И он родился слишком рано. С копытами и рогами. Я бросила его в реку. Дитя демона.

ПЕТРУЧЧО (за словом в карман не лезет)

Я демон, кар-кар-кар!

В бедной голове Табиты все окончательно перемешалось. Иногда она меня не узнавала. Я понимала, что она сошла с ума и что нужно предупредить родителей. Но опасалась, что, если кто-то кроме меня услышит ее слова, Табита кончит свои дни на виселице.

Что же до рождения малыша Ноэля, то скрыть его от родителей я никак не могла. Пришлось для начала признаться, что все это время я поддерживала с мадемуазель связь.

МАМА

С этой распутницей!

Потом я призналась, что мадемуазель вышла замуж за герра Шмаля.

МАМА

За своего совратителя?!

Потом – что у них родился ребенок.

МАМА

Несчастный.

И наконец, что я – его крестная мать.

МАМА

Крестная этого дитя порока!!!

Я

Но, мама… они ведь женаты.

ПАПА

Вот именно.

Еще два месяца ушло на то, чтобы уговорить маму принять их у нас в гостях.

МАМА

Как, говорите, их фамилия?

Я

Шмаль, мама.

МАМА

Какая-то иностранная, никак не выговорю. Даже речи быть не может, чтобы принимать их в большой гостиной.

Я

Просто чай на кухне.

МАМА

На кухне? Как у вас язык поворачивается такое говорить! Чтобы я пила чай на кухне?! Вместе с кухаркой!

Я

Но я думала, раз вы не хотите их видеть…

Маму терзало любопытство. Она приняла «этих, как их там» в большой гостиной, взглянула на дитя порока и постановила не терпящим возражения тоном, каким обычно дают клятвы, что у него нос картошкой. Хотя носик у малыша был острый, в точности как у его мамы. Герр Шмаль доверительно сообщил, что младенец – исключительный. Когда гости ушли, мама еще какое-то время оставалась погруженной в задумчивость.

МАМА

Никак не пойму, вроде рук у нее было две, когда я ее нанимала?

Став крестной Ноэля, я могла теперь свободно посещать «Мечты о розах», не убегая из дома через черный ход. Навещая маленького крестника в первый раз, за неимением денег я подарила ему свой акварельный рисунок.

ГЕРР ШМАЛЬ

Какой все-таки у вас талант! Ваши рисунки многим бы понравились. Вчера мне как раз рассказывали об одном издательском доме «Вандерпрут», они печатают поздравительные открытки ко дню рождения и Рождеству – знаете, такие, с оленятами, снегом, гирляндами. И на них еще написано «Счастливого Рождества!».

БЛАНШ (смеется)

Ульрих, Ульрих, не станет же Черити рисовать поздравительные открытки!

Я

Думаете, кто-то купит мои рисунки?

Я покраснела и притворилась, что меня это совсем не интересует.

ГЕРР ШМАЛЬ

Почему бы и нет! И потом, молодой девушке не помешает немного финансовой независимости.

Я

Если бы у меня были деньги, я бы покупала подарки и…

ГЕРР ШМАЛЬ

Я уточню подробности.

Спустя два дня Ульрих сообщил, что рисунки животных, наряженных как люди, можно показать некому заинтересованному в них мистеру Оскару Дампфу. Шмаль уже показал ему одну мою акварель, и тот предложил платить по фунту за каждую. Целый фунт за акварель? Шесть фунтов за шесть акварелей! Для меня – целое состояние! Я ринулась лихорадочно рисовать своих любимчиков, надев фартук на Милдред, жилет – на Питера, чепчик с кружевами – на Кука. Я изображала весенний сад и занесенную снегом опушку в лунном свете, курящего трубку Питера и Милдред, метущую веником пол. Я припоминала, что именно смешило Эдмунда, когда я развлекала его наскоро сочиненными историями о кролике. Наконец, выбрав шесть акварелей, я передала их с Глэдис мистеру Дампфу в его кабинет на Флит-стрит. Глэдис вернулась с письмом.

ГЛЭДИС

На вашем месте я б оставила того, самого молоденького, актера. Этот ваш Дампф поперек себя шире. Прямо как бочка.

Я

Благодарю, Глэдис.

Письмо мистера Дампфа гласило:

Дорогой м-р Тиддлер.

Я получил ваши картинки и они мне згодятся. Прошу придти завтра в мой кабинет расчитатся.

Ваш

Оскар Дампф.

Если закрыть глаза на кое-какие ошибки, а также на небольшое недоразумение с моим полом, письмо произвело на меня самое благоприятное впечатление, и я сразу размечталась о тех приятных мелочах, в которых мне с детства отказывали, но которые могли стать теперь доступными благодаря так легко заработанным шести фунтам. Я бы пошла посмотреть на восковые фигуры мадам Тюссо и за дополнительный шиллинг подрожала бы в Кабинете ужасов; остановилась бы у тележки уличного торговца, купила кусочек кокоса за пенни; а еще принесла бы домой пышные кексы и съела бы, щедро поливая растопленным сливочным маслом. Это для начала. Потом я бы продала еще рисунки и накупила бы себе ленточек, кружев и шляпок, как кузина Энн, которой всегда выдавали карманные деньги.