Сад лжи. Книга 2 - Эйлин Гудж

Боже, пронеслось в голове Брайана. Она подвергалась опасности, может быть, ранена, а он тут пристает к ней с глупостями! Его охватила ярость. «Кто этот подонок? Я убью его! Если только он причинил ей боль, клянусь именем Господа, я его уничтожу…»

Он обнял ее и еще крепче прижал к себе:

— Боже, малыш! Ты не ранена? Он сделал тебе больно?

— Он… — Рэйчел поднесла дрожащую ладонь к щеке, словно желала убедиться, что все еще цела и невредима, — хотел, но не смог, — докончила она шепотом. — Просто повалил меня на пол. Я в полном порядке… Остался только небольшой шок — и все.

— Постой, но почему ты не сказала мне сразу? Господи, Рэйчел, что я тут нес, а ты молчала! И не остановила меня…

— Не знаю… Боже мой, ничего не знаю. Я так перепугалась, когда он на меня набросился. Повалил. Но потом я от него убежала. И почувствовала такое облегчение… мне не хотелось обо всем этом даже вспоминать, не то что говорить.

— Ты его видела? Лицо его ты разглядела?

Рэйчел опустила глаза, по телу прошла дрожь.

— Было слишком темно, — пробормотала она. — И лица его я не разглядела.

— А что полиция? Ты звонила?

— Я не обращалась в полицию, Брайан. Ведь я уже говорила, что со мной ничего не случилось. И потом, лица-то я не видела. Пожалуйста, прошу тебя… давай забудем об этой истории. Я не желаю больше о ней говорить, — и голос Рэйчел дрогнул.

Брайан увидел, как еще больше побледнело ее лицо — не лицо даже, а маска отчаяния. Скопившаяся в груди тяжесть отпустила его, словно подтаявший ледник, сползающий с вершины горы. За все годы, что они вместе, она еще ни разу ни о чем так горячо его не просила. Всегда она казалась такой сильной… волевой. И вот этот панцирь на его глазах рассыпался — сейчас он впервые увидел ее совершенно беззащитной.

Он взял ее на руки, осторожно положил на кровать и не отпускал до тех пор, пока дыхание не стало ровным. Рука у него занемела, но он не менял положения: ему хотелось убедиться, что она не проснется. Потом, лежа на спине рядом с Рэйчел, Брайан неожиданно для себя почувствовал, что из глаз к вискам текут слезы — скупые, горячие.

«Господи, если бы с ней что-нибудь случилось… Если бы ее покалечили… не знаю, как бы я смог без нее жить», — стучало у него в голове.

— Я люблю тебя, малыш, — шепнул он, повернув голову, чтобы лучше ее видеть.

В розоватом свете уличных фонарей ее точеный профиль на подушке казался прекрасной камеей. На гладком виске пульсировала маленькая жилка. Почему-то эта жилка наполнила сердце особой нежностью.

Что же с ними все-таки случилось? Почему ей так трудно было заставить себя рассказать ему о том, что с ней произошло? Ведь вначале они рассказывали друг другу буквально все… Они так любили, что временами Брайану представлялось, что сильнее их любви просто не бывает. Страсть, которую он испытывал, казалось, сорвала с него все защитные покровы, необходимые человеку, для того чтобы выжить в сегодняшнем мире. Так же и Рэйчел. Поэтому то, что каждый из них в конце концов вынужден был до известной степени уйти в себя, не поражало — таков естественный ход событий.

Но сейчас…

Брайан погладил нежную округлость ее щеки, с грустью подумав: «Пожалуй, мы зашли в этом слишком далеко…»

Ирония судьбы заключалась в том, что сегодня он любил ее ничуть не меньше, чем раньше. А может, и больше.

«Да, — съязвил внутренний голос, — но ты же любил и Розу. А в конце концов все же потерял».

Роза…

Достаточно ли для счастья только любви? Или Господь Бог успокаивает нас, заставляя считать, что мы хозяева положения, тогда как на самом деле мы лишь слепые котята?

Господи Иисусе, знать бы ответ! Знать бы, как… сделать так, чтобы все у них опять наладилось.

«Если бы у нее был ребенок… наш ребенок!» — в который уже раз подумал он.

Чувство утраты остро кольнуло сердце. Ему вспомнились разом все его братишки, которых мама приносила из роддома. Старшие всегда толпились у окна, наблюдая за тем, как папа помогает ей выйти из такси, — и в руках у нее непременный голубой сверток из шерстяного одеяла. Дома из свертка — о чудо! — вдруг появлялись малюсенькие пальчики, розовые пятки, и постепенно сладкий запах младенца наполнял всю квартиру, словно аромат свежеиспеченного хлеба.

Хорошо бы, думал он, поговорить об этом с Рэйчел. Но ни разу не удавалось — она отворачивалась, замыкалась в себе. Неужели для нее это так трудно?

А может, закрадывалось в душу сомнение, ей вовсе не хочется ребенка? Может быть, из-за этого-то она и уходит в себя? Похоже, этот ее чертов клинический центр ей дороже семьи. И дороже его?..

Брайан отогнал от себя эту мысль, он испугался: что если это правда?

Осторожно, чтобы не потревожить спящую Рэйчел, он поднялся с кровати и накрыл жену пледом. Пускай спит. Ей нужен покой. А завтра они начнут все сначала. Сядут и поговорят, решил он. Да-да, именно так: сядут и поговорят…

24

Поглядев на бумаги, которыми был завален весь кухонный стол, Роза в изнеможении зевнула. Отчеркнутые места из письменных показаний, данных под присягой, и Положение о правах истца и ответчика двоились у нее в глазах. Она так устала, что потеряла способность логически мыслить — сумбур в голове напоминал гущу, скопившуюся в раковине, куда она сливала оставшееся на дне содержимое бесчисленных чашек кофе, который она пила, чтобы не заснуть. Нет, решила она, придется закончить текст своего выступления завтра. Поставить будильник и встать, как только рассветет.

Тут Роза бросила взгляд на электрические часы, стоящие на полке над холодильником. Два часа ночи. О каком «завтра» идет речь? Оно уже наступило. Матерь Божья! Это значит, что у нее осталось всего четыре часа на сон. Потом еще час на то, чтобы встать, принять душ, одеться, проглотить чашку растворимого кофе и уточнить систему аргументации своей речи в суде.

«Ну кого ты обманываешь? — услышала она резкий голос, донесшийся сквозь дремоту. — Ты же ведь все равно бы не заснула. Лежала в постели с открытыми глазами и думала бы о Брайане, все время задавая себе один и тот же вопрос: когда… когда вы с ним снова увидитесь. И увидитесь ли вообще? И молила бы Бога, чтобы ваша встреча произошла как можно скорее».

Тишину в квартире нарушил телефонный звонок.

Роза тут же вскочила, решив, что, наверно, случилось что-нибудь страшное. Мария? Неужели Пит довел на этот раз дело до больницы? Или он изувечил кого-нибудь из детей? А может, это Нонни? Скорее всего опять звонит Клер, чтобы сообщить, что Нонни серьезно заболела.

На секунду душу согрела безумная надежда: «Брайан! Пожалуйста, Господи, пусть это будет он!»