Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов

– По жене не скучаешь? – Спросил Фабио нарушив тишину.

– Мало по малу, мы с ней немного отдалились друг от друга, в то время, когда были… Вместе. А ты?

– У меня и не было жены, Милена сирота, которая нашла меня, а может и я был сиротой пока вдруг не нашел ее. Она мой луч света во тьме, и если бы я знал, как плохо ее жизнь обернется со мной…

– Ну что же ты, Фабио! Если бы не Совет, то жили бы вы счастливо, не стоит винить себя в их тирании.

– Не стоило мне учить ее убийству.

– А зачем научил?

– Она с самых ранних лет видела во мне того, кого ей видеть не стоило, нас всюду окружало мое прошлое, а моя профессия хоть и осталась позади, все равно не покинула меня. Может так и было суждено нам скитаться вместе, убивая людей, которые стали бесполезными в этом жестоком мире? Разве мог я отказать дочери в том, чего она хотела больше всего… Быть похожей на отца.

– Знаешь Фабио, мне кажется хорошо, что я далеко от своей дочурки, кто знает, какая беда бы поджидала нас всей семьей, сейчас я расплачиваюсь за свои грешки собственной душой, Господи, спасибо тебе Фабио.

– Я и не сделал ровным счетом ничего, ты все понял сам.

– Нет мой друг, ты сделал даже больше, чем нужно.

– Может в самом деле так будет лучше и для тебя, и для нее. Все мы горазды сетовать на судьбу и испытания, но оборачиваясь назад понимаем, что они-то и делают нашу жизнь лучше, хоть и не всегда проходят так гладко как нам того хотелось бы. Годы бесследно проходят, дни медленно идут, а дела совершаются, куда же податься, когда вокруг тебя одно несчастье и куда деть счастье, когда приходит его время? Все сменяется подобно временам года, осень готовит нас к зиме а весна напоминает что скоро все пройдет и станет прекрасным и листья что упали в осень, вновь оживут и вырастут еще прекрасней и зеленей, вот и мы попав в капкан проблем, сделавшись из гусеницы в бабочку, подобно фениксу восстанем из пепла и взлетим с порывом ветра, обретая новую силу, но сейчас все что мы можем так это пожинать годы плена и ненастья даже не подозревая о том, что же нас ждет в дальнейшем.

Поляк всхлипнул и не дожидаясь вопроса от Фабио он оправдался:

– Ты прямо как священник проповедуешь терпение, даруешь надежду там куда ее бы и ветром не занесло.

– Иногда надежда лишь усиливает страдание, на которое обрекает судьба.

– Надежда единственный сладкий плод в этом горьком месте.

–Здесь нас горазды сломить, сами не понимая, что сломленную душу снова не сломаешь.

– Неужели ты видывал более темные потемки жизни?

– Я думаю что мы неизбежно будем проходить сквозь тяжкие испытания, когда у тебя есть что терять ты теряешь, когда терять нечего найдется что похуже, лишь когда ты теряешь все, изнемогаешь от боли, встречаешь рассвет в полном крахе, ожидая наконец последнего удара судьбы, тогда-то кажется и приходит облегчение, но увы наступает нечто более обременительное, нечто такое, отчего уже не поднимаешься, ты как потерявшийся в недрах моря единственный оставшийся в живых на судне, без еды, одинокий, ищешь хотя бы малейший намек на спасение, в то время как вздымается море, а небеса готовы разорваться, познать бы всем это, пройти бы сквозь это море, только тогда мы понимаем всю суть когда просыпаемся старцами, глубокими и сожалеющими о том многом что уже прошло безвозвратно, гордящимися своими подвигами, до которых никому нет дела.

– Страшно представить через что же ты прошел, чтобы говорить такое.

– Прости Поляк, я вовсе не хотел бы говорить тебе всего этого…

– Нет что ты, сказанное тобой я никогда не забуду, все что ты поведал мне это сокровища, которыми ты награжден за много лет страданий и горестей, которые в одночасье стали истиной и как золото возникли на берегу моря.

– Не подумай, что все это время я пребывал в отчаянии, но без этого не обойтись, мою жизнь можно назвать счастливой, ведь я через многое прошел и понял, чем же нужно обладать чтобы быть богаче всякого смертного.

– Поведай же прошу!

– Благодарностью.

На этом и закончился их разговор, одежда шуршала пока они не оказались на своих деревянных койках. Фабио хотел уже было уснуть, но, как всегда, напоследок взглянул как там Милена. Она сидела на койке и наблюдала за отцом, смотря взглядом верности, любви и полного доверия. Они глядели друг на друга и Фабио никогда бы не подумал, что одним взглядом человека можно заставить заплакать, но тем не менее слезы потекли с его глаз, ровно, как и у нее. Им не нужно было слов чтобы признаться друг другу в любви, отцовской искренней и любви детской, невинной и беспощадно колотящейся в сердце.

Он лишь кивнул ей вытирая слезы, она сделала тоже самое и уснули они оба детским сном, стараясь хотя бы там обрести покой на какое-то время, забыть о боли, о трудностях и улететь в небо ночное прямо к пепельным облакам, стать вновь всемогущими творцами в стенах собственного разума, забыть наконец о жизни, которая так сильно и корыстно бьет и ускользнуть далеко за горизонт сознания и тьмы.

Глава 5.

Фабио вскочил от чьих-то криков м стонов, молящих о пощаде, ему даже показалось словно бы он сам издавал эти жалостливые стоны, звук которых доносился в самой близи от него. Он бросил взгляд на Милену, она сидела на своей кровати и жалостливо следила за движениями охранников, находящихся всего в одном шаге от камеры Фабио, но те в свою очередь были заняты излюбленным делом, которое явно пробуждало в них злобную радость.

– Что Поляк отвык от ударов? Совсем ты здесь расслабился как поглядим. – Прошипел один из охранников.

– Не надо прошу, хватит, пожалуйста. – Стонал он и, кажется, плакал.

– Заткнись-ка лучше. – Произнес второй охранник.

– На что ты здесь надеялся, а преступник? На роскошь, вентиляторы и туалет с подогревом? Жалкий червь. – Сказал первый и в некоторых фразах голос его напрягался от силы, которую он прикладывал дабы сильнее избить Поляка.

Это длилось не долго, все произошло в одно мгновение, а по пути обратно, охранники чуть не начали незапланированную расправу над Сергеем, который испугал обоих, когда те шли мимо. Сергей лишь рассмеялся от души над тем, как ловко ему удалось напугать двух мальчишек.

– Я убью его! – Выпалил второй, но первый вразумил товарища, который в последствии ограничился лишь одним плевком в сторону его камеры, затем они последовали дальше под дикий