Осколок Тунгусского метеорита - Наталья Александрова

– Ты же говорил, что все будет нормально! – наседал бритоголовый на мастера. – А я до КАДа доехать не успел! Заглохла моя машина! Хорошо, я не на дело ехал!

– Кофейник, не кипятись! – отмахивался от него мастер. – Что значит – заглохла?

– Заглохла – это значит заглохла! Стоит, и ни с места! А ты, между прочим, такие деньги с меня взял! Как с лоха какого-нибудь! А если бы я на деле был?

– Может, ты ее вместо приличного бензина ослиной мочой заправил?

– Ты что несешь?! – возмутился бритоголовый. – Ты что гонишь? Это, может, ты сам ослиной мочой заправляешься, а я только на самых лучших заправках…

– Где бы мне увидеть Родиона Кривошеева? – осведомился майор, почувствовав, что разговор не кончится в ближайшее время.

– Мужик, – обернулся к нему бритоголовый, – ты что, не видишь – мы разговариваем? Или ты на неприятности нарываешься?

– Ну, я Кривошеев! – отозвался мастер, почувствовав, что может оборвать неприятный разговор. – А ты от кого?

– Нет, пока ты со мной не закончишь, я тебя не отпущу! – вскинулся бритоголовый. – А ты, мужик, катись отсюда, пока цел! Или ты непонятливый?

– Я вот от кого, – Патрикеев раскрыл служебное удостоверение.

Бритоголового как ветром сдуло, а мастер поскучнел, вытер руки тряпкой и проговорил:

– Что, опять? Я уже сколько раз говорил вашим, что хозяина того «мерса» в глаза не видел!

– А меня тот «мерс» и не интересует.

– А тогда в чем дело?

– Меня интересует, каким образом «Жигули» «восьмерка», государственный номер «ФИ – триста семьдесят пять», превратились в черную «Инфинити»? И не только меня.

– А кого еще? – машинально переспросил Кривошеев, чтобы выиграть время.

– Еще руководство государственного цирка интересуется. У них бы такой фокус полный зал народу собрал!

– Ничего не знаю ни про какую красную «восьмерку»… – пробормотал Кривошеев.

– Ага, а я, между прочим, про ее цвет не говорил! – оживился майор. – Ты сам сказал, что она красная, так что лучше колись, Кривошеев! Ты, между прочим, крупно влип – тут не твои обычные дела с угнанными машинами и ворованными запчастями, тут резонансное убийство, так что мало тебе не покажется!

– Убийство? – испуганно переспросил Кривошеев. – Ничего ни про какое убийство не знаю! Я с такими делами никогда не связываюсь! У меня мастерская…

– Тогда колись – кому этот номер отдал? Колись, или пойдешь у меня за соучастие!

Кривошеев испуганно огляделся. В глазах его был настоящий ужас.

– Ничего не знаю… – забормотал он. – Ничего не ведаю… номера эти у меня украли… я и в полицию жаловался, да только разве же ваши чего найдут…

– Не волнуйся, найдем! – жестко ответил майор. – Все найдем и в твоих делишках разберемся! Так что лучше вспомни, кому дал номер от тех красных «Жигулей»! Лучше вспомни – это в твоих же интересах! А вспомнишь – позвони мне вот по этому телефону!

Едва майор покинул мастерскую, Кривошеев отпустил всех своих работников по домам, закрыл ворота и спустился в бетонную смотровую яму в дальнем углу мастерской. Здесь он вынул кусок стены, под которым оказался тайник.

В тайнике лежал увесистый сверток.

С этим свертком в руках Кривошеев зашел в маленький закуток, который играл роль его служебного кабинета. Здесь он развернул сверток – в нем оказалось несколько банковских упаковок долларов и евро, авиабилет в Лондон с открытой датой и паспорт гражданина Бразилии. Все это Кривошеев переложил в кожаную сумку, переоделся и вышел через заднюю дверь.

Здесь, на пустыре позади мастерской, стоял неприметный серый «Фольксваген».

Кривошеев сел за руль, положил сумку на соседнее сиденье и вставил ключ в замок зажигания.

И в это время за его спиной раздался негромкий голос:

– Далеко собрался?

В зеркало заднего вида на него смотрели холодные узкие глаза.

Вернувшись в свой кабинет, майор Патрикеев принялся в который уже раз просматривать материалы дела. При этом он то и дело поглядывал на телефон.

Из своего прежнего опыта он знал, что хозяин автомастерской Кривошеев позвонит ему через два-три часа после разговора. Он поймет, что лучше не связываться с резонансным убийством, и выложит всю правду о фальшивых номерах…

Кривошеев все не звонил.

Тем временем, просматривая материалы по убийству Рустама Ибрагимова, майор наткнулся на список сотрудников кладбища, на котором был обнаружен труп. Среди других имен он обратил внимание на имя кладбищенского сторожа Орочена Чепогирова.

– Наверняка представитель какой-то сибирской народности… – пробормотал майор. – Чукча, или якут, или еще какой-нибудь сибирский житель…

И тут он вспомнил, что во время разговора с полусумасшедшей бабушкой Люсей и ее толковой внучкой обе свидетельницы сошлись на том, что Рустама увезли на черной машине именно представители какого-то сибирского народа.

Это не могло быть простым совпадением…

Майор нашел телефонный номер конторы Смоленского Благовещенского кладбища.

Ответили ему сразу.

– Директор кладбища, – проговорил недовольный голос. – Чем могу помочь?

– Майор Патрикеев, двенадцатое районное отделение полиции! – представился в ответ майор. – Мне нужно поговорить с вашим сотрудником Чепуга… Чупега… Чепогировым.

– Мне бы тоже с ним хотелось поговорить, – мрачно ответил кладбищенский начальник.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, что Орочен Чепогиров пропал.

– Что значит – пропал?

– На работу не выходит, и дома его тоже нет. Не иначе, на родину к себе вернулся, в Сибирь…

Повесив трубку, майор Патрикеев задумался.

По словам свидетелей, Рустама Ибрагимова увезли люди одной из коренных национальностей Сибири. И на кладбище, где нашли его труп, работал сторожем тоже представитель сибирского народа. И сразу после того, как этот труп нашли, сторож пропал… нет, это никак не может быть простым совпадением!

В голове майора вырисовывалась картина преступления.

Какие-то якуты, или чукчи, или эвенки убили Ибрагимова, а их земляк, работавший на кладбище, помог им спрятать труп в свежей могиле. Если бы на следующий день в этой же могиле похоронили, так сказать, официального покойника – труп Ибрагимова никогда бы не нашли. В лихие девяностые годы такой способ прятать трупы был очень распространен, и на городских кладбищах в чужих могилах покоятся десятки жертв криминальных разборок.

Когда же труп Ибрагимова по чистой случайности нашли, сторож испугался, что на него выйдет полиция, и скрылся…

И в это время на столе у майора зазвонил телефон.

Патрикеев взглянул на часы.

Он не слишком ошибся в своих расчетах: Кривошеев позвонил через три с половиной часа после их разговора.

– Ну что, Кривошеев, надумал? – проговорил майор, сняв трубку. – И правильно!

– Это я, Петрович! – раздался в трубке голос капитана Крошкина. – Не узнал? Говорят, это значит, богатым буду… а ты почему меня Кривошеевым назвал?

– Да думал, это он звонит…

– А что это он тебе должен был звонить?

Что-то в голосе Крошкина не понравилось майору, однако он честно ответил:

– Да я с ним беседу имел. Он обещал мне перезвонить, если надумает. Вот я и решил, что это он…

– Не перезвонит тебе Кривошеев…

– Почему ты так в этом уверен? Может, и перезвонит. Я с ним серьезно поговорил…

– И давно ты с ним разговаривал?

– Три с половиной часа назад. А в чем дело?

– Похоже, после тебя с ним кто-то поговорил еще серьезнее. Нашли твоего Кривошеева на строительной площадке. Рабочие уходили на обед, вернулись – а он лежит в котловане. Ориентировочная причина смерти – удар по голове тупым тяжелым предметом, а точнее будет известно после вскрытия…

– Тупым тяжелым предметом, – машинально повторил майор и открыл материалы по убийству Ибрагимова. Там была сделана точно такая же запись о причине смерти.

– Так что у тебя за дела были с покойным Кривошеевым? – с интересом осведомился Крошкин.

– Серьезные дела, – мрачно отозвался майор.

– Ну, не хочешь говорить – не говори, – капитан явно обиделся. – Все равно теперь это дело у меня заберут, передадут тебе – это ведь убийство…

– Убийство, – как эхо, отозвался Патрикеев.

Ситуация складывалась скверная.

Единственный серьезный след – номер машины, на которой увезли Рустама Ибрагимова, – оборвался со смертью Кривошеева.

Хотя нет, был еще один след, пусть и не такой четкий.

Ибрагимова увезли представители какого-то сибирского народа, и на кладбище работал выходец из Сибири, который помог преступникам избавиться от трупа. Конечно, в нашем городе не так уж мало коренных сибиряков, но и не так уж много, и наверняка только малая их часть связана с криминалом…

И тут в голове майора Патрикеева всплыло одно имя.

Николай Басыгов.

Лет двадцать назад Патрикеев, тогда еще молодой оперативник, несколько раз задерживал такого же молодого якута – за хулиганство, нанесение побоев, хранение оружия. Потом Басыгов связался с известным криминальным авторитетом по кличке Черкес, стал его телохранителем и больше не попадал в полицию. Патрикеев только со стороны узнавал, что Николай сделал большую карьеру. В конце девяностых Черкеса убили конкуренты, его банда распалась, Басыгов создал собственную команду из земляков, а потом вовремя порвал с криминалом и открыл собственную фирму: закупал на родине, в Якутии, необработанные алмазы и перепродавал их огранщикам и ювелирам.