Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

Ему повезло находиться в такой момент далеко от Веркана.

В конце концов маги остановили эпидемию. Вымерла почти половина населения, но те, кто остались живы, теперь могут не бояться нового поветрия.

Сам Мануэль ничего об этом не знал, в Кортале новости из Элидианы появлялись, когда они становились "старостями"". Но вот недавно, около двух декад назад, ему из королевской канцелярии пришло письмо.

Теперь он — единственный наследник рода, новый герцог. В качестве такового ему следует явиться в домен и принять герцогство под свою руку. До его прибытия там находится королевский чиновник, который будет смотреть за соблюдением законности.

Мануэль собрал вещи, сел на коня, взял с собой доверенного слугу и тронулся в путь. Сначала все шло хорошо, но четыре дня назад на подъезде к этому селу, его конь внезапно испугался и понес. Слуга уверяет, что конь испугался змеи, разлегшейся прямо на дороге.

Юноша не справился с обезумевшей скотиной, вылетел из седла и сломал себе ногу. Хорошо, что произошло это в двух шагах от околицы. Его перенесли в трактир и вызвали к нему местного лекаря, но тот мало чем смог помочь. Зато денег взял… А у Мануэля их и так было немного. Пришлось продать лошадь слуги, иначе не на что было бы купить еды. Но простая рабочая лошадка стоит дешево. Сегодня пришел черед боевого коня. Он все равно стал бесполезен: с таким переломом только верхом ездить.

Мануэль очень боялся, что нога срастется неправильно. Тогда и маг не поможет, останешься хромым на всю жизнь. Так что Лиселио, по его мнению, ему послали боги.

Он готов был долго повествовать о своих бедах и невзгодах и о величии своего рода, но Армандо наелся и стал торопиться в путь. Поняв, что любезный маг не собирается задерживаться, новоявленный герцог стряс с него обещание обязательно посетить Веркан и рассказать, чем закончилась история с убежавшей девушкой.

Поблагодарив юношу за понимание, Армандо покинул трактир. Конь ждал его уже оседланным. Герцог оказался действительно благородным и оставил всю сбрую в распоряжении нового хозяина.

Ночь Армандо встретил в лесу. Пока длилась скачка, он снова и снова перебирал способы ментальной связи. Для большинства нужен был зрительный контакт или хотя бы точное знание местоположения того, с кем связываешься. Оставался практически единственный относительно доступный способ — явиться в сон. Тут расстояние помехой не являлось, неизвестное место — тоже. Нужно было лишь дождаться, когда тот, кого вызываешь, заснул, и звать, звать…

Ну и способ! Армандо чуть не сошел с ума, пока понял, что достучался до сознания спящей Дины. Легкий эмоциональный отклик, в котором смешались стыд, сожаление, удивление и упрямство, дал знать, что его усилия не пропали даром. Но вот только связного ответа он не добился.

Вот поганка! Могла бы сказать, где она находится. Определилось только направление. Но тут заранее можно было предсказать: девочка отправилась вниз по течению. Насколько далеко, вот вопрос.

А, жива — уже хорошо. Судя по всему, ничего ужасного не произошло. Завтра Армандо попробует связаться с ней снова. То, что получилось один раз, получится и в другой. А там уж он добьется от нее ответа и найдет строптивицу.

Плакал ребенок. Под забором на земле сидел паренек лет десяти и рыдал, утирая слезы рукавом. Он уже икал, но не мог остановиться.

Я присела рядом на корточки, в душе жалея, что пропал мой полог незаметного.

— Эй, ты чего? Случилось что? — спросила я, подражая простонародному говору.

Парень поднял на меня заплаканные глаза и тут я сообразила, что говор мой годится для Кортала. В Мангре говорят на том же языке, что и у нас, весь континент на нем изъясняется, только вот акцент везде разный, да и местные словечки не совпадают.

К счастью, паренек так был занят своим горем, что не обратил внимание на мой выговор. Он проглотил очередное рыдание и вымолвил:

— Мамка помирает. Тятя сказал, к вечеру совсем помрет. А как же я?

— От чего это она помирает?

Я села рядом с пацаном на корточки и положила руку ему на плечо. Хотела погладить по головке, но не стала. Мне нужны не рыдания, а связный ответ.

— Она сестренку мне обещала. А теперь, вместо сестренки… помира — ааает!

Тут из дома донесся крик, который я ни с чем бы не спутала. Так кричат только роженицы во время тяжелых родов.

Надо сказать, родовспоможение — это наша епархия. Ведьминская. Все, что против природы: раны, травмы, ожоги и отравления, лучше лечат маги. А рождение — дело естественное, поэтому для нас никакого труда не составляет помочь дитяти появиться на свет.

Бабушка на весь наш Вилон была знаменита. Она принимала далеко не все роды, для этого существовали простые повитухи. Но если что‑то шло не так, то звали Клотильду, и не было случая, когда она оплошала. Меня она стала таскать с собой с семи лет. Сначала просто заставляла помогать по методу подай — принеси, затем велела приглядываться к тому, что она делает, а под конец стала учить по — настоящему.

Не моя вина, что до сих пор я самостоятельно не приняла ни одних родов. Но если нужно… Справлюсь. Не могу же я допустить, чтобы мать этого мальчика умерла?

Я потрепала парня по волосам и уверенно вошла в дом. Думала, что попаду в прихожую, в крайнем случае в гостиную, но оказалось, что в доме всего одна комната, она и прихожая, и гостиная, и столовая и детская, и спальня. Обычно части жилья разгораживались занавесками, но сейчас все они были отдернуты. Так что я влетела прямо на театр боевых действий. В углу стояла кровать, на ней лежала и тихонько стонала какая‑то женщина, а рядом устроились на стульях двое. Здоровенный мрачный мужик с бородой, похожей на растрепанный веник, и тетка среднего возраста, средней же комплекции, зато с очень неприятным лицом.

Это здесь повитуха такая? Ужас. Клотильда ее бы близко к нашему искусству не подпустила. Женщины, принимающие роды. Должны располагать к себе, нести добрую энергию, а не глядеть на мир голодными мантикорами.

В первую минуту присутствующие меня не заметили, поэтому я успела сделать несколько шагов вперед и оказаться в середине комнаты у обеденного стола. И тут мужик наконец отвлекся от стонущей жены и обратил на меня внимание. Встал и надвинулся, как гора.

Я спокойно посмотрела ему в глаза и послала легкий импульс: "Расслабься, все в порядке". Затем сказала:

— Там, на улице плачет мальчик. Говорит, мама его помирает. Вот я и зашла. Может, нужна помощь?

Мужик молча смотрел на меня, соображая, что ответить. По лицу было видно, как в голове медленно ворочаются тяжелые, неуклюжие мысли. Зато тетенька быстро спохватилась, подскочила ко мне и зачастила: