Хобо - Зоран Чирич

Она присела на корточки и протянула мне руку. Я чуть не повалил ее, когда поднимался. К счастью, стойка бара была рядом. Я оперся на нее всей тяжестью своего тела, одним махом допил ее бурбон и заказал два новых. Теперь по вопросу «Джим Бима» мы были равноправны.

«У тебя шикарные туфли», сказала она.

«Чезаре Пачотти, уникальная серия, каждая туфля сделана из цельного куска кожи», я расхвастался как деревенщина.

«Ну, раз так, давай за них и выпьем», воскликнула она опять в стиле дальнобойщиков. «Чтобы они далеко не уходили».

Мы резко подняли наши стаканы и чокнулись так эмоционально, что довольно много пролилось. Кое-что все-таки осталось, хватило выпить залпом и ей, и мне.

«Вот, со мной тоже это произошло», мой подбородок опять опустился.

«Что с тобой произошло?» спросила она хриплым голосом.

«Я оказался в нужном месте в нужное время», сказал я, снова и снова задавая себе вопрос: что бы это могло значить?

«Думаешь, этого достаточно?». Ее бурбоновая улыбка осыпала меня своими искрами.

«Более чем», я неопределенно-мудро кивнул головой. «Заставляет задуматься, заслужил ли ты это. Когда с тобой случается что-то плохое, такого вопроса не задаешь, потому что знаешь, что заслужил. И твой груз стал легче».

«Ох, ох, ох», перебила она меня бодро, «я тоже знаю, что любой паломник в конце превращается в мученика». Что поделаешь, женская природа не сдается никогда. «Рок-н-ролл жив?». Бодрость брала разбег, громкая и неумолимая.

«Похоже, он меня бросил», теперь я действительно подвывал как паломник. «А если не он меня, то я его — точно». Мои колеса увязли и буксовали, но я надеялся на своего напарника-дальнобойщика.

«Это решаешь не ты», дальнобойщик обратил мое внимание на то, что я слишком часто включаю «аварийку», а это на автостраде не принято.

Она была права, тот, кто решает, как раз приближался к нам. Толпа расступалась перед человеком в полупрозрачной белой футболке «Прада».

«А вы, оказывается, знакомы?», спросил Барон, явно не заинтересованный в каком бы то ни было внятном ответе. В его поведении было что-то сакральное. Не манера держаться, а позиция. Быть равнодушным ко всему и присутствовать всюду.

«Туристически», сказала Даница таким же ровным тоном.

Я кивнул головой, подтверждая, что ее шутка полностью соответствует действительности.

«Отлично», загадочный оскал замерцал у меня перед глазами. «Это хорошо, когда мои люди общаются».

«Да. Мы профессионалы. Правда, Хобо?» Даница ответила усмешкой.

«Конечно», сказал я холодно. Хорошо, что она не назвала меня «паломником». Это могло бы затянуть наш мимолетный разговор, а Барон спешил.

«Меня ждут в «Кенте», обратился он к Данице. «Поедешь со мной?».

«Поеду с тобой, но не в «Кенту». Девчонка хоть и чокнутая, но расчетливая, ничего не скажешь. Она умела и вести, и соглашаться, чтобы вели ее.

«Ну, пошли», Барон погладил ее по стройной шее, она вся поместилась в его лапе. «Заброшу тебя домой».

Похоже, ему это было важно. В какой-то мере. Вдруг до меня дошло: а неужели и мне важно узнать, важно ли это ему? Итак, что бы это могло значить?

«Зачем такие усилия», Даница и «Джим Бим» продолжали доказывать, кто из них круче. «Вполне достаточно проводить меня до выхода».

Барон проигнорировал веселый бурбоновый задор. «Хобо, берегись язвительных девушек», подмигнул он мне в знак прощания.

«Да, Хобо, берегись, безусловно», Даница хлопнула меня по плечу и пошла вслед за Бароном.

И я остался беречься. Об остальном кто-нибудь позаботится. Ночь набирала силу. В отличие от «Джим Бима».

Это была большая витрина, блестевшая даже среди бела дня и набитая хай-фай-системами, телевизорами, видео— и музыкальными плеерами, спутниковыми антеннами и другой серо-черной техникой. Над входной дверью, облепленной наклейками SONY-PANASONIC-PIONEER, на матово-черном фоне сияли толстые, литые серебряные буквы ТЕХНО. Только имя владельца нигде не значилось, но мы знали, кто он. Время от времени Барон снабжал его очищенным товаром с декларацией и инструкцией по использованию. Говорили, что они знакомы еще с «немецких времен»[28], то есть с довоенных.

Джани принял нас в своем кабинете, который походил на склад распакованных и нераспакованных коробок, между которыми кто-то, по стечению обстоятельств, втиснул обшарпанное кресло, низкий ободранный журнальный столик и две кухонные табуретки из совсем разных наборов. Пробравшись через куски картона и рулоны крафт-бумаги, мы кое-как разместились. Полиэтиленовой пленки вокруг было достаточно, я поискал взглядом сливной бачок, обернутый тонкой пвх-пленкой. Не нашел, но веревок и широких катушек упаковочной клейкой ленты тут было полно. Хозяин что-то обматывал ею как паук паутиной.

Первым делом он спросил нас, что будем пить. «Любой виски», сказали мы. Когда он налил нам «любой виски», то задал и второй, главный вопрос: «В чем дело?». Мы сказали, что «дело есть» и порекомендовали включить радио на сто семь запятая один.

«А что там такое?» спросил он так, как будто мы ему сказали спуститься в незнакомый подвал, наполненный незнакомой темнотой.

«Там «Радио Барон», Пеня уставился на театрально-короткую челку Джани, такую, какие обычно бывают у артистов в фильмах про римских императоров. Пыль в воздухе стала покалывать.

Джани прервал безмолвное ожидание и нажал кнопку на дистанционном пульте, направив его на музыкальный центр, который поблескивал в единственном пустом углу кабинета. Красный и зеленый свет просигнализировали, что команда принята. Центр был похож на миниатюрную контрольную башню аэродрома, и я был уверен, что где-нибудь в шкафу у него хранятся заводные игрушечные самолетики. Из центра загремела музыка.

«Хорошая у вас музыка», осторожно процедил Джани, адресовав нам испытующую улыбку. Он был прожженый тип, и ему было совершенно ясно, что мы пришли не за тем, чтоб слушать музыку.

«Программа у нас что надо», Пеня скалился, наслаждаясь нарастающей нервозностью «бизимена».

А потом музыка прекратилась, и раздался вкрадчивый, эротический женский голос. Голос заговорил о том, что нельзя хорошо провести время без хорошей музыки, а хорошей музыки нет без хорошей музыкальной техники. А лучшая в городе музыкальная техника продается только в одном месте. Это место называется «Техно». Потом голос с придыханиями перечислил всевозможные штуки-дрюки и прибамбасы из тех, что стояли на витрине. Под конец мы услышали адрес, номер телефона, часы работы, а также сделанное ликующим тоном сообщение о том, что все эти эксклюзивные вещи можно купить по эксклюзивным ценам только в магазине «Техно». Все это прозвучало как реклама о продаже жизни вечной, которая представляет собой бесконечную вечеринку.

Джани слушал задумчиво, подперев большим пальцем подбородок. Он кривил губы, с отсутствующим видом листал ежедневник, его чисто выбритое, загорелое лицо заметно осунулось. Он почесал нос пультом. Ему наверняка хотелось запустить в нас этим тупым предметом, но он был ему дорог, как говорится, прикипел к сердцу, без него он оказался бы как без рук, хе-хе. Опять воцарилось безмолвное ожидание. Из радио раздались звуки следующего музыкального трека.

«Теперь можешь выключить», распорядился Пеня.

Джани выключил. Совсем.

«Как тебе реклама?», мы вернули его в хай-фай-реальность.

«Ну, неплохо», начал он неуверенно, «не знаю, чему я обязан таким вниманием».

«Вот этому», Пеня достал договор и положил его на ежедневник.

Прежде чем взять договор в руки, Джани бросил на него быстрый взгляд. И скроил такое выражение лица, как будто читает не договор, а приговор, написанный на использованном куске туалетной бумаги.

«Не слишком ли дорого?». Он пытался поторговаться, по крайней мере, это ему ничего не стоило.

«Массмедиа цены не имеют», рявкнул Пеня, оскорбленный тем, что Джани этого не знает. Этим он хотел сказать, что, по крайней мере, он не имеет цены.

«Массмедиа бывают разные», замечание Джани было очень, очень уорхоловским.

«Слушай, Джани», Пеня не очень разбирался в том, какие бывают массмедиа, «мы пришли не торговаться, поэтому не устраивай тут базар. Ясно?»

Естественно, что ему было ясно, но он продолжал ерзать: «А крыша в эту сумму входит?». Должен признать, у Джани была общая черта с Уорхолом — патологическая скупость.

«Ты даешь покупателям гарантийное обязательство на товар?» Бритая голова углубилась в тонкости торгового дела.

«Даю», сказал «бизимен», отводя взгляд от самоуверенной ухмылки.

«Ну, так вот, смотри на договор как на гарантийное обязательство». Пеня очень наглядно объяснил ему сущность.

Думаю, и сам Джани спрашивал себя, зачем он задает лишние вопросы. Он еще раз изучил договор, оба экземпляра. Из него так и перли рыночные рефлексы: «У нас здесь нет столько нала».