Рихард Зорге. Кто он на самом деле? - Елена Прудникова

В ноябре 1942 года лейтенант госбезопасности Кузнецов написал:

«Установлено, что в 1934 году Максимова связалась по поручению агента германской разведки, прибывшего из-за границы, со Шталем и собирала материалы о политических настроениях трудящихся СССР провокационного характера».

Нет ничего удивительного в том, что в 1942 году человека по имени Рихард Зорге заподозрили в шпионаже. Говорила ли Катя на допросах, кто на самом деле ее муж? В статье вроде бы утверждается, что говорила. Но так ли это? Жены разведчиков были проинструктированы крепко: не болтать, чем занимаются мужья! Никогда и ни с кем! И она просто-напросто не имела права рассказывать какому-то там лейтенанту, кто такой на самом деле Рихард. И, кстати, в той же статье говорится, что на вопросы следователей: известно ли ей, чем занимается за границей ее муж, она отвечала: «Нет!».

Почему она призналась? Вероятней всего, чтобы выйти из-под опеки ретивого лейтенанта. Расчет был простой: как «шпионку» ее либо отправят к более серьезному следователю, либо будут судить. Тогда можно сказать правду. И действительно, 17 ноября 1942 года Катю перевели в Москву. Теперь перед ней сидел уже не лейтенант Кузнецов, а настоящий серьезный следователь – и она отказалась от своих свердловских показаний. К тому времени и оговорившая ее Елена Гаупт уже была на том свете: 2 ноября 1942 года она повесилась в камере следственного изолятора.

«Все это время я давала ложные показания, – заявила Катя на допросе. – Никакой шпионской работы я не выполняла. У меня не было другого выхода. Показания против Гаупт я дала только тогда, когда мне предъявили протоколы ее допросов, где она ссылается на меня как на вербовщицу… Про Шталя мне сказали, что он арестован за шпионаж, и мой муж также известен органам НКВД как шпион. Меня вынудили показать, что Шталь рассказал мне про мужа, будто Рихард вел шпионскую работу против СССР… Но мне об этом ничего не известно…».

Больше Катю на допросы не вызывали – проверяли.

Проверка не заняла много времени. Уже 13 марта Особым совещанием при наркоме внутренних дел за связи, подозрительные по шпионажу, она была приговорена к пятилетней ссылке в Красноярский край. 15 мая Катя приехала в Большую Мурту, населенный пункт в 120 километрах от Красноярска. По-видимому, она так и не сказала, кем был ее муж. А ссылка? Тут надо понимать, что такое в годы войны была высылка из голодной Москвы в Сибирь. Дополнительный шанс пережить эту войну…

Судьба лейтенанта Кузнецова неизвестна. Но судя по тому, сколько времени заняла проверка, и по судьбе Кати в Москве быстро разобрались с этим делом, по которому был явный оговор под давлением следствия и самоубийство в камере. После 1938 года в ведомстве Берии со следователями, выбивавшими и выдавливавшими из арестованных показания, особо не церемонились…

Итак, в мае 1943 года Катя приехала в Красноярский край. Летом 1943 года ее подруге в Москве позвонил какой-то мужчина и передал привет. Он познакомился с Катей на вокзале в Красноярске. Пока они разговаривали, та выпила тринадцать стаканов горячего чая – в тюрьме чаю не полагалось.

21 мая она писала сестре:

«Милая сестричка! Вот я опять наслаждаюсь небом, воздухом и полной свободой. Случилось это на днях – мое возрождение. Правда, меня клонит к земле от слабости, как былинку… От Ики я буду получать, как и раньше, у него все в порядке…».

Ей так и не сказали, что Рихард арестован. Даже в лагерь не отправили. По-видимому, проверили, установили полную невиновность и выпустили.

«Милая мамочка! – писала она. – Господи, какая я сейчас бедная, голая, грязная! Мама, пишите мне чаще, ради Бога, если не хотите, чтобы я сошла с ума. Ведь я столько времени ни от кого ничего не слышала. Приезжайте ко мне на свидание, буду очень рада. Верю, что опять буду на коне, добьюсь хорошей жизни. Сейчас бы как-нибудь не сдохнуть и продержаться. Подкормиться немножко – вот главное…»

На свободе она пробыла недолго. Уже через месяц с небольшим ее мать, Александра Степановна Максимова, получила письмо от человека, для которого изложение мыслей на бумаге явно было не в привычку.

«Здравствуйте! Привет из Сибири. Сообщаю вам, что ваша Катя 3 июля 1943 года, находясь на излечении в муртинской больнице, умерла. Сильно не беспокойтесь, видимо, ее судьба такова, и сейчас страна теряет тысячи героинь и героев. Если хотите узнать подробнее, то пишите. С приветом. Елена Васильевна Макеева».

Позднее, по-видимому в ответ на запрос, пришло еще одно письмо.

«Ваша дочь поступила к нам в больницу 29 мая с химическим ожогом. Лечение проводилось открытым способом, т. е. был сделан каркас, который прикрывался простыней. Иногда у нее со слезами срывался вопрос: за что? Иногда она говорила, что только хочет увидеть свою мать…

Деньги, оставшиеся после нее, 450 рублей, израсходовали на могилу, похороны и крест. После нее остались вещи: серая юбка шерстяная, теплая безрукавка и сорочка. Галоши старые. Вещи хранятся на складе больницы у кастелянши…»

Судя по упоминанию о «героях и героинях», Катя погибла в результате несчастного случая на производстве. Так и осталось неизвестным, какое производство находилось в этой самой Большой Мурте: множество эвакуированных предприятий было разбросано по Сибири…

Программа-максимум Гиити Танака

Вернемся в 1926 год – тот год, когда умер император Японии Иосихито и на престол вступил молодой император Хирохито. Несколько позже, весной 1927 года, к власти пришло правительство во главе с отставным генералом, выходцем из древнего самурайского рода Гиити Танака.

Японские самураи – это примерно то же, что прусские юнкеры, и по воинственности, и по спеси. Потомственный военный, приверженец самурайских принципов и имперской идеологии, председатель партии Сейюкай, за которой стояли аристократия и крупные капиталисты, в своих грандиозных планах Танака предвосхитил Гитлера.

Впервые новый премьер открыто высказал свои намерения весной 1927 года, после закрытой конференции по делам Востока, на которой присутствовали лишь члены кабинета, некоторые тщательно отобранные дипломаты и военные. По результатам конференции он составил доклад императору, вошедший в историю под названием «меморандума Танаки».

Согласно новой политике Япония должна была выйти за пределы своего острова и, завоевывая одну территорию за другой, образовать азиатскую империю – это, так сказать, программа-максимум. Была и программа супермаксимум – достижение мирового господства, но это уже как бы за пределами обозримого будущего, вроде «построения коммунизма».