Прибавление семейства - Мария Владимировна Воронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну хотите, сходите в универсам погрейтесь, а мы скажем, что вы за нами, – предложил Вихров.
Тетка нахмурилась, раздумывая, но потом все же осталась стоять. И правда, место в очереди за сапогами нельзя доверять чужим людям.
– Чтобы не замерзнуть, давайте маршировать на месте, – сказал Артем Степанович, – как будто мы с вами гуляем.
– Вам-то, лыжнику, мороз нипочем.
– А вот и не угадали, Олеся Михайловна! В глубине души я страшный мерзляк, поэтому и старался всегда бежать как можно быстрее. Как говорится, сим победиша.
Она все-таки решилась спросить о том, что не давало ей покоя с их последнего разговора:
– Артем Степанович, а почему вы в школе работаете?
Он пожал плечами:
– А почему нет?
– Ну все же такие заслуги… Чемпионы СССР обычно в спортивных комитетах или где повыше.
– Ах это, – Вихров снял перчатки и протянул ей, – будете?
Олеся отрицательно покачала головой и показала ему свои рукавички.
– Ну, как знаете. Не волнуйтесь, никакого инакомыслия или валютных спекуляций. Пошлейшим образом поломался и восстановлению уже не подлежал.
– Простите.
– Все нормально. Я прожил в большом спорте хорошую жизнь. Конечно, сразу после травмы был шок, растерянность. Как это так, одно неосторожное движение, и все потерял – спорт, семью, будущее. И не вернешь, не поправишь…
– Знакомо, – прошептала Олеся.
– У вас тоже балетная карьера из-за травмы оборвалась? – спросил Вихров с участием.
– В некотором роде. И как вы справились?
Он засмеялся.
Очередь зашевелилась, сделала несколько шагов вперед, значит, в магазин запустили новую партию покупателей. Олеся с Вихровым остановились возле водосточной трубы, вместо нижней части которой торчала огромная ледовая борода. Олесе вдруг нестерпимо захотелось садануть по трубе, чтобы лед со страшным грохотом из нее выпал.
– Теперь, оглядываясь назад, я могу точно сказать, что травма – лучшее, что со мной случилось в жизни.
Набравшись храбрости, Олеся внимательно посмотрела Вихрову в глаза, надеясь так лучше понять, что он имеет в виду.
Вихров подмигнул:
– Что, думаете, я как та лиса? Зелен виноград? А вот и ничуточки. Да, я остался один на один со своей бедой, жизнь моя была кончена, будущее, каким я его себе представлял, разлетелось вдребезги, все так. Пришлось, собирать себя из осколков, как мозаику, в прямом и переносном смысле. Но зато я брал те осколки, которые мне нравились, и складывал их так, как я хочу. Впервые в жизни я решал сам, и это оказалось очень приятное чувство. Я ведь как в пять лет встал на лыжи, так с тех пор себе и не принадлежал. Вся жизнь была работой на результат и оправданием надежд. Ну да что я вам рассказываю, у вас в балете то же самое.
Олеся покачала головой:
– Вообще да, а конкретно у меня нет. На меня никто надежд не возлагал, наоборот, всегда твердили, что ничего путного у меня не получится, я балласт. Только в выпускном классе у нас появился новый педагог, и она мне сказала, что я будто сама себе запрещаю танцевать.
– Хороший, видно, педагог.
– Не то слово! Чудесная!
– И как? Раскрыла она ваш потенциал?
– Немножко, – вздохнула Олеся, – что-то я поймала, но прочувствовать не успела. Вышла замуж, уехала на Север, а там какой балет…
– Да, жизнь… Не жалеете?
Олеся пожала плечами:
– Не знаю.
И сейчас, стоя с чужим человеком в чужой очереди, она действительно этого не знала.
– А я вот ни секунды. Конечно, со стороны может показаться, что я неудачник, да что там со стороны. Так и есть, незачем лукавить.
– Ну что вы.
– Действительно, если взять моих товарищей, то кто Олимпийский чемпион, кто чиновник, один даже замминистра, и я среди них один такой лох в трениках. Вроде бы есть от чего впасть в отчаяние, но если отбросить общественное мнение, то я сейчас чувствую себя гораздо более счастливым человеком, чем когда был великим спортсменом. Я люблю свою работу, как ни пафосно это звучит. И вижу, что вы тоже.
Олеся поспешила перевести тему, пока ее не начали хвалить, и снова взглянула на часы:
– Еще пятнадцать минут нам мерзнуть.
– Как минимум. А в реальности, думаю, они еще один урок пропустят, очередь-то еле шевелится.
– Нет, они так с нами не поступят.
Вихров фыркнул:
– Олеся Михайловна, если мы бросим сегодня очередь, то завтра нам не жить, и они знают, что мы это знаем.
– Ну прямо-таки.
– Вы, конечно, смотрите сами, но если мы сейчас покинем наш ответственный пост, то лично я лучше нырну в бассейн с пираньями, чем войду в учительскую.
– И то правда. – Олеся стала быстрее переступать с ноги на ногу.
– Если вы сильно задубели, то я могу и один остаться.
– Нет-нет, вдвоем спокойнее. Но вообще мы им не прислуга.
– Да нет, конечно. Но взаимовыручку никто еще не отменял.
Олеся уже почти не чувствовала пальцев ног, поэтому внезапно для самой себя расхрабрилась:
– Взаимовыручка! – хмыкнула она. – А вам сильно она помогла после травмы?
Вихров пожал плечами:
– Примерно на троечку, но большего я и не ждал и претензий ни к кому не имею. Видите ли, Олеся Михайловна, трудовой коллектив это не собрание лучших друзей. Даже, я вам хочу сказать, чем меньше люди на работе близки между собой, тем сплоченнее команда. В хорошем коллективе человек ценен как функция, и когда он по каким-то причинам перестает ее выполнять, он выбывает. Вот и вся механика. Команда должна побеждать, брать медали, а не ухаживать за своим поломанным собратом.
– Какие-то волчьи законы, просто ужас, – Олеся зябко повела плечами.
– Ну да, не слишком гуманно, зато реалистично. Вообще легче жить, когда не ждешь ничего от людей. Свободнее дышится.
– Это уж точно, – подтвердил енотовый воротник.
– И где же тут взаимовыручка?
– А взаимовыручка, Олеся Михайловна, это для ответственных и трудоспособных людей. Когда в коллективе друг другу помогают, то и работа спорится.
Чувствуя, как губы разъезжаются в ухмылке, Олеся поскорее спрятала лицо в шарф. Работа у него спорится, идеалист! Будто не знает, что в женском коллективе работа – это всего лишь ширма для интриг и чаепитий.
Взглянув на школьное крыльцо, Олеся увидела, как хлопнула дверь, выпуская на улицу завуча. Зоя Семеновна поспешила к пешеходному переходу.
– Вот видите. Взаимовыручка, – сказал Вихров, – не дали нам замерзнуть.
– Или она просто нам не доверяет, – буркнула Олеся.
– Не исключено.
Быстро сдав пост завучу, они с облегчением покинули очередь. На всякий случай Олеся вежливо попрощалась с енотовым воротником.
– Вы куда? – спросил Вихров, когда она повернула к переходу.
– В школу. У меня еще урок.
– Ясно… Жаль. Я надеялся, вместе поедем.
Она пожала плечами, мол, простите, не судьба,