Литературная Газета 6447 ( № 4 2014) - Литературка Литературная Газета

Прежде всего английских дипломатов, которые, теряя своё влияние в условиях роста могущества России на Востоке, всячески стремились рассорить Россию и Персию, вплоть до разрыва действующих договоров и даже во­зобновления между ними военных действий. Английские историки обычно отрицают причастность своих соотечественников к событиям, ссылаясь на дружеские отношения Грибоедова и Джона Макдональда, как бы забывая о действиях группировки авантюриста Генри Уиллока и Джона Макнила, представлявшей интересы английской аристократии и Ост-Индской компании.

В начале 1828 г. новым премьер-министром Великобритании стал герцог Веллингтон, взявший в тот период курс на конфронтацию с Россией и требовавший вновь стравить Персию с Россией. В середине 1828 г. в Лондоне началась настоящая истерия, связанная с тем, что русские дошли уже до Аракса и что они вот-вот сделают бросок до Инда. 2 октября 1828 г. Веллингтон записал в своём дневнике: «Мы не можем больше сотрудничать с Россией, мы выступим против и развяжем себе руки. Так или иначе… мы должны избавиться от России». Ещё более откровенно высказывался лорд-хранитель тайной печати Элленборо: «Наша политика и в Европе и в Азии должна преследовать единую цель – всячески ограничивать русское влияние… В Персии, как и везде, необходимо создать предпосылки, чтобы при первой необходимости начать широкую вооружённую борьбу против России».

Можно представить себе, какие указания давали своим службам такие правители Великобритании, и что в такой зловещей игре стоила жизнь каких-то там русских дипломатов, особенно в руках таких деятелей, как Г. Уиллок, которого даже его начальник Макдональд называл «бессовестным интриганом»: «…Не в его характере делать что-либо открыто и прямо, как подобает человеку благородному… Я мог бы предать гласности такие дела его здесь, в Персии, что его прокляли бы до конца дней…» Очень важно, что эти слова были написаны английским посланником уже после гибели Грибоедова, и не содержится ли в них признание Макдональда о том, что он знал правду о роли Уиллока в трагедии? Уиллоку активно помогал врач Джон Макнил, который благодаря своим связям с двором шаха, по признанию многих, «стал самым влиятельным лицом во всей Персии» (именно он будет назначен позднее послом Великобритании в этой стране, и не в награду ли за свершённое в 1829 г.?).

Русский писатель Д.Л. Мордовцев в своём романе «Железом и кровью» выдвинул весьма правдоподобную версию, согласно которой «заговорщики, воспользовавшись несчастной судьбой Мирзы-Якуба, спровоцировали его уход под защиту русского посла, чтобы поставить Грибоедова в безвыходное положение и покончить с ним». Вероятнее всего, Мордовцеву была известна книга английского дипломата Дж.-Э. Александера «Путешествие из Индии в Англию», изданная в Лондоне в 1827 г., ещё до смерти Грибоедова, в которой утверждалось, что Мирза-Якуб был тесно связан с английскими резидентами в Персии. Именно он сыграл самую роковую роль в цепи тегеранских событий. Побудительные мотивы такого поведения евнуха до сих пор неясны: действовал ли он на свой страх и риск? заставили ли его пойти на такой шаг? не согласился ли он добровольно разыграть согласованный с англичанами сценарий, ожидая каких-либо благ в будущем? не обманули ли его в итоге английские резиденты? Полную правду, наверное, не дано будет узнать никогда и никому. И, конечно, является весьма спорным широко распространённое объяснение непричастности англичан к трагедии в Тегеране тем, что непосредственно в те дни там не было никого из руководителей британской миссии. Не являлось ли это отсутствие, наоборот, неудачной попыткой создать себе алиби?

Помимо англичан свои интересы в разыгравшейся драме пытался соблюсти и тегеранский двор. Самому Фетх-Али-шаху, помимо решения вопроса с Мирза-Якубом, было крайне выгодно, воспользовавшись ситуацией Русско-турецкой войны, попытаться пересмотреть условия Туркманчайского договора, прекратить выплаты обременительной контрибуции и как будто бы чужими руками отомстить одному из главных действующих лиц последней войны с Россией – Грибоедову. Противником Грибоедова выступил и первый министр Персии Аллаяр-хан, и дело здесь было не только в желании вернуть в гарем двух женщин-пленниц и отомстить за позор своего пленения, но и в желании, отстранив от дел Грибоедова, ослабить тем самым Аббас-Мирзу, наследника престола, который надеялся на поддержку России в борьбе за трон. Духовные мусульманские лидеры Персии видели в разгроме русской миссии реальный шанс разжечь антирусские настроения и усилить своё политическое влияние в Тегеране в условиях резкого падения авторитета шаха, который после проигранной войны с Россией оказался объектом критики. И, наконец, в том, чтобы рассорить Персию и Россию в ходе очередной Русско-турецкой вой­ны, были кровно заинтересованы султан Турции и его ставленники, также имевшие определённое влияние в Тегеране.

Портрет Фетх-Али-шаха

...И последствия

Узнав о трагедии в Тегеране, царское правительство, занятое тогда войной с Турцией, посчитало возможным свести произошедшие события к случайности и потребовало со стороны Персии только извинительного письма шаха для императора, наказания виновных и искупительной миссии одного из «принцев крови» – сыновей Аббас-Мирзы. В Петербург был направлен седьмой его сын – шестнадцатилетний Хосров-Мирза, 12 августа 1829 г. искупительная миссия была принята императором в Зимнем дворце. Хосров-Мирза зачитал послание шаха, а впоследствии передал его подарки, в том числе знаменитый алмаз «Шах» (88 1/2 карата), который был преподнесён не как дар за голову поэта, а как повод для облегчения финансового бремени шаха. Император в итоге простил 9-й курур и рассрочил выплату 10-го на пять лет, хотя в действительности тот вообще никогда не был выплачен. Получается, что шах добился, хотя и частично, того, чего хотел, – сокращения выплат. Ссылаясь на военные действия с Турцией, Николай I не предъявил также никаких претензий к правительству Англии за провокационные действия его представителей в Тегеране.

В письме императору шах сетовал на внезапность мятежа черни, «несоблюдение обычаев которой со стороны посольской свиты и вызвало возмущение», сообщал, что всех замеченных в погроме он приказал казнить, наместника Тегерана за неприятие должных мер «удалить вовсе со службы», а ставшего главой мятежа верховного муллу Тегерана Мирзу-Месиха «сослать в один из отдалённых городов». Аллаяр-хан был бит палками по пяткам. Фактически шах признавал вину своих сановников за трагедию, но это ничего не изменило. Николай I заявил принцу: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие»… Однако какой-то высший суд всё-таки вмешался в судьбы правителей Каджарской династии, виновных так или иначе, прямо или косвенно, в разгроме русской миссии. Осенью 1833 г. скончался Аббас-Мирза, а через год – его отец Фетх-Али-шах. В результате ожесточённой борьбы за трон победил старший сын Аббас-Мирзы от первой жены Мамед-Мирза, который приказал ослепить двух сыновей своего отца от другой жены – Джехангира и Хосрова-Мирзу, который 40 лет прожил слепым в ссылке. Вот такие нравы демонстрировали в те годы правители Персии, считавшие себя «не виновными» в жестокостях тегеранского разгрома…

Паскевич, пожалуй, единственный из высокопоставленных деятелей того времени, встал на защиту памяти Грибоедова. Он больше всего засомневался в отсутствии в трагических событиях английского следа и писал Нессельроде: «если персидские министры знали о готовившемся возмущении, то, несомненно, это было известно и английскому посольству, у которого весь Тегеран на откупу». Нессельроде просил Паскевича вести себя сдержанно, «беречь англичан и не давать веры слухам, которые распространяются про них». Паскевич же требовал прислать в Астрахань 10 тысяч солдат, чтобы надавить на Персию, и настаивал на вступлении её в войну против Турции. И именно его резкое письмо-угроза Аббас-Мирзе подействовало в итоге на Фетх-Али-шаха, который наказал, хотя и очень мягко, виновных в разгроме.

В России, кроме Паскевича, нашлись и многие другие люди, которые не поверили в официальную версию событий и встали на защиту светлой памяти министра-поэта. Приведём слова о Грибоедове его сослуживца, а впоследствии наместника Кавказа Н.Н. Муравьёва-Карского: «Грибоедов в Персии был совершенно на своём месте… он заменял нам там единым своим лицом двадцатитысячную армию, и не найдётся, может быть, в России человека столь способного к занятию его места. Он был настойчив, знал обхождение, которое нужно было иметь с персиянами… Поездка его в Тегеран для свидания с шахом вела его на ратоборство со всем царством персидским. Если б он возвратился благополучно в Тавриз, то влияние наше в Персии надолго бы утвердилось… И никто не признал ни заслуг его, ни преданности своим обязанностям, ни полного и глубокого знания своего дела!»