Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький

В стенограмме он спрашивает: может ли «хорошая форма, но абсолютно старая, закономерно выросшая на старой почве, быть адекватной тому, что мы имеем в области социальных сдвигов»? Конечно, может, ибо в этой «старой форме» есть неоспоримое достоинство — её точный, чистый язык, её техническая грамотность. Ни у кого из старых писателей Вишневский не найдёт такой бестолковой фразы, как его фраза: «Украину пересекают цепи, новороссийские степи и Таврию». К тому же: невозможно познание, которое отрицало бы предшествовавшее ему знание, как учили нас Маркс, Ленин, учит Сталин.

Вишневский явно хочет быть романтиком, против этого нельзя спорить, ибо героизм действительности требует романтизации уже не только у нас, но и европейской, и китайской, поскольку в Китае и Европе новую действительность создаёт революционный пролетариат. Революционный романтизм — это, в сущности, псевдоним социалистического реализма, назначение коего не только критически и изобразить прошлое в настоящем, но главным образом — способствовать утверждению революционно достигнутого в настоящем и освещению высоких целей социалистического будущего. Романтизм Вишневского покамест сводится к невозможным преувеличениям. Так, например, на 92 странице его книги он рассказывает о матросе, который «надёргал целый котелок» бриллиантов с «некоей божьей матери» в Казани. «Целый котелок» с одной иконы — многовато, товарищ Вишневский, надо убавить! На котелок не хватило бы «бриллиантов» со всех икон всех церквей Казани. А кроме того, настоящие драгоценные камни не торчали в ризах икон: хозяева церквей обычно хранили такие камни в сейфах банков и превращали их в деньги. Это особенно практиковалось именно в Казани, после того как была в десятых годах украдена знаменитая «чудотворная» икона «божьей матери».

Какие мотивы заставляют меня писать всё это? Вовсе не весело отмечать недостатки товарищей литераторов и вообще людей, гораздо приятнее говорить об их достоинствах, но долг каждого из нас, товарищи, — взаимно способствовать росту наших достоинств. Молодым литераторам нашим вообще свойственны «бойкость» и торопливость на пути к славе, этим и объясняется крайняя небрежность их работы. Отрицать сей печальный факт могут только те критики, которые, читая книги, не замечают резкого разноречия между языком авторов и фактическим материалом книг, между формой и сущностью, между намерением и исполнением. Разноречие это всё растёт, и чем ярче, красочней, значительней развивается наша действительность, тем более ясно и тревожно слышишь, как тускло звучит язык, как поверхностно, хотя и размашисто, изображается чудесная наша жизнь. Не отрицая обилия молодых талантов, искренно и радостно любуясь ими, я всё-таки «бью тревогу» и буду неустанно делать это. Честные люди поймут, что это необходимо, и, надеюсь, что, отбросив прочь личные и групповые дрязги, они тоже признают — пора признать! — тот факт, что литературная работа должна быть дружным, коллективным боевым делом глубочайшего культурно-революционного значения. К этому зовёт нас грозный голос событий на Западе и на Востоке, — событий, от участия в коих нельзя откупиться только пожертвованиями в пользу семей революционеров, истреблённых мерзавцами.

В защиту Эрнста Тельмана

Я считаю позором Германии годичное пребывание в тюрьме вождя германских рабочих Эрнста Тельмана. Я надеюсь, что деятели культуры, науки и искусства всего мира подымут голос протеста против бесчеловечного пленения Тельмана и готовящейся над ним расправы.

М. Горький

Поколение героев

В мощном шуме социалистического строительства, в работе по созданию первой в мире несокрушимой крепости пролетариата мы не очень много тратим внимания на факты изумительного мужества нашей молодёжи, а факты эти многочисленны, их рождает почти каждый день. Вот люди преодолели пески пустыни Кара-Кум, поднялись в стратосферу на высоту, которой до них никто не достигал, но трое других взлетели ещё выше. Они упали, разбились насмерть. Готовится третий полёт.

По английским газетам, семнадцатилетняя радиотелеграфистка парохода «Роза Люксембург», потерпевшего аварию в Ламанше, оставалась на борту и отправляла сигналы о катастрофе до поры, пока вся команда не спустилась на воду в шлюпках.

Люди прошли на лыжах 5 200 вёрст, люди ежедневно и непрерывно тратят энергию на социалистическое соревнование в труде, работают на островах, во льдах и бурях Ледовитого океана, на плоскогорьях и в ущельях Памира, у подножья Алагеза, в сибирской тайге, среди болот Белоруссии, на морях Каспийском и Охотском.

На далёком севере, между Америкой и Азией, живёт на льду, повисла над глубиною океана, проглотившего их судно, группа людей, которых в любой момент льдина может сбросить с себя. Живут и, ожидая, когда им удастся перебраться на материк, спокойно беседуют с Москвой.

На всех точках нашей огромной, многообразной, богатейшей страны обнаруживают совершенно изумительную стойкость, выносливость, неистощимость молодой и дерзновенной энергии.

Что возбуждает в нашей молодёжи энергию, которая, проявляясь всё более часто и ярко, вызывает изумление и восхищение даже у врагов?

Её возбуждает сознание высокой цели, поставленной пред нами гением Ленина, — цели, по пути к которой так решительно и успешно ведёт нас Иосиф Сталин с товарищами. Эта энергия будет расти всё более мощно и обильно, по мере того как в стране нашей будут перегорать, исчезать остатки унаследованных нами мелких и пошлых основ собственнической, зоологической психики индивидуализма. Эта психика, целиком поглощая физическую энергию большинства людей рабочего класса и крестьянства, всячески ограничивала рост их интеллектуальной энергии, оставляя пред нею лишь один узкий путь, искажающий людей, — путь к индивидуальному благополучию во что бы то ни стало, путь для единиц наиболее цепких, для приспособленцев, не стыдившихся жить «применительно к подлости».

Говорят: «Война родит героев», но, разумеется, она гораздо больше уничтожает героев. А вот наша боевая, творческая жизнедеятельность действительно воспитывает поколение героев, — поколение, которое, противопоставляя энергию разума своего механическому «разуму природы», всюду и всё чаще побеждает её инертное сопротивление деяниям, изменяющим мир.

О языке

Известно, что все способности, отличающие человека от животного, развились и продолжают развиваться в процессах труда; способность членораздельной речи зародилась тоже на этой почве. В глубокой древности речь людей была, разумеется, крайне бедна, количество слов — ничтожно. Создавались и действовали только слова глагольных форм, соответствующие современным: рубить, тащить, поднимать и т. д., слова измерительные: тяжело, коротко, близко, длинно — далеко, горячо — холодно, больно и пр. Даже наименование орудий труда явилось гораздо позднее, уже в ту пору, когда человек нашёл возможным командовать кому-то: подай, принеси, положи, отломи…

Речь обогащалась новыми словами в прямой зависимости от расширения трудовых приёмов, вызванных возрастающим разнообразием целей труда и сообразно осложнению этих приёмов. Легко понять, что эта речь совершенно исключала наличие в ней слов бессмысленных.

Тысячелетия тягчайшего труда привели к тому, что физическая энергия трудовых масс создала условия для роста энергии разума — интеллектуальной энергии. Разум человеческий возгорелся в работе по реорганизации грубо организованной материи и сам по себе является не чем иным, как тонко организованной и всё более тончайше организуемой энергией, извлечённой из этой же энергии путём работы с нею и над ней, путём исследования и освоения её сил и качеств. Классовая организация общества повела к тому, что право на пользование силою разума и на свободное развитие его было, вместе с другими правами, отнято у рабочих масс. Это повело к преступному искусственному замедлению роста культуры, к тому, что она сосредоточилась в обиходе меньшинства людей, и, наконец, к тому, что в наши дни обнаружилась поверхностность, непрочность этой культуры, — обнаружилась готовность эксплуататоров отказаться от интеллектуальных ценностей и как бы зачеркнуть многовековый труд масс — фундамент «культуры духа», обладанием которой буржуазия ещё недавно гордилась и хвасталась как её собственностью, её достижением.

В глубочайших социальных событиях, развивавшихся издревле и до наших дней, не должны бы иметь места слова, лишённые смысла, — все они осмыслены правдой или ложью. Ложь и правда развились из одного источника: из общественных отношений, в основе коих заложена эксплуатация труда большинства меньшинством и борьба трудящихся против эксплуататоров. Наиболее усердными и ловкими творцами лжи всегда были теологи, церковники и философы, которые, идя по путям, указанным всевластной в своё время церковью, употребляли гибкую силу иезуитски растленного разума на борьбу против всех ростков подлинной социальной правды. Во и среди этих людей были редкие случаи, когда порочный разум понимал трагедию трудового человечества и даже монахи начинали говорить о необходимости изменения тягостных и позорных условий жизни трудового народа.