Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри

– Вы считаете, что он болен или… – начала та и только потом поняла, насколько медленно соображает. – Вы думаете, что его тоже шантажируют?

– Я думаю, что он находится под очень сильным давлением, – уточнила леди Веспасия. – Я знаю его уже много лет, и он всегда был высокоморальным человеком, скрупулезно честным. Ответственность перед законом для него важнее всего на свете, за исключением его ответственности перед Маргерит, его супругой. У них нет детей, но это несчастье, на мой взгляд, только сблизило их, в отличие от многих других пар, которые я знаю.

Шарлотта сидела напротив нее, расправляя только что украшенное платье. Она стеснялась задать следующий вопрос, который не давал ей покоя, но в конце концов ее беспокойство за Балантайна придало ей смелости, которой обычно она не обладала.

– Эти решения приняты в чьих-то интересах или конкретно в чью-то пользу? – спросила миссис Питт.

В глазах пожилой леди промелькнуло понимание и печаль.

– Пока нет. Если верить Телониусу, это просто хаотические и плохо продуманные решения, которые сильно отличаются от обычно хорошо продуманных выводов, учитывающих все факты, которые отличают Данрайта. – Она нахмурила брови. – Создается впечатление, что его мысли витают где-то далеко. Я очень о нем беспокоюсь. Сначала я думала, что это болезнь, что, в общем-то, вполне вероятно. Я видела его дня два-три назад, и выглядел он отвратительно, так, словно почти не спит. Однако было что-то еще, какое-то ощущение рассеянности и отстраненности… И теперь, когда вы, милочка, рассказали мне о Брэндоне Балантайне, мне в голову пришла мысль о шантаже. – Тетушка слегка подвигала руками. – Ведь есть масса вещей, которые невозможно будет опровергнуть, как только поползут слухи. Возьмите хотя бы этот глупый случай в Транби-Крофт, и вы поймете, как легко разрушить реноме человека просто не вовремя сказанным словом, мимолетным обвинением, неважно, имеющим под собой почву или нет…

– Репутация Гордон-Камминга будет уничтожена? – спросила Шарлотта. – А он и вправду виноват? – Она знала, что Веспасия хоть в малой степени, но знакома с главными действующими лицами скандала и, вполне возможно, многое знает об их личной жизни.

– Не имею ни малейшего понятия, виновен он или нет, хотя вполне возможно, что и невиновен, – сказала старая леди, покачав головой. – Все дело в том, что этот скандал не должен был возникнуть с самого начала. Просто его участники вели себя из рук вон плохо. Когда они решили, что он передергивает, им надо было сразу прекратить игру, а не требовать от него подписать бумагу с обязательством никогда больше не играть в карты. Ведь такая подпись равнялась признанию вины. Потом, обвиняя в этом присутствовавших, кто-то заговорил об этом на людях, и с того момента скандал был уже неизбежен. – Она опять с осуждением покачала головой.

– Но ведь должно же быть что-то, что мы можем сделать в связи с этим шантажом! – запротестовала миссис Питт. – Это невероятно несправедливо. Ведь такое может случиться с кем угодно!

Ее собеседница была очень напряжена, на лице ее появилось нехарактерное для нее выражение сильного волнения.

– Меня больше всего волнует, что может потребовать этот шантажист. Вы сказали, что Балантайну он не предъявил еще никаких требований? – уточнила она.

– Нет… только потребовал табакерку… а ее нашли в кармане убитого, того, который был на ступенях дома генерала. – Шарлотта сцепила пальцы. – Томас, естественно, знает об убийстве, потому что убийство расследует его участок. Но ведь это далеко не все…

– Значит, есть что-то еще, – тихо сказала леди Веспасия. Это тоже было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да. Помощник комиссара Корнуоллис тоже получил письмо от шантажиста. И в нем тоже была угроза чем-то, что произошло в далеком прошлом и из-за чего он не может доказать свою невиновность.

– В чем конкретно его обвиняют?

– В присвоении героического поступка другого человека.

– А генерала Балантайна?

– В том, что он запаниковал перед лицом противника, а потом заставил кого-то прикрыть свою трусость.

– Понятно. – Леди Камминг-Гульд выглядела очень озабоченной. Она слишком хорошо знала, как подобные слухи, не важно, как тихо они произносятся и как отчаянно отрицаются, могут сделать жизнь человека непереносимой.

Обвинения гораздо менее серьезные, чем те, о которых рассказала Шарлотта, в лучшем случае, заставляли людей полностью отказаться от жизни в обществе и укрыться в каком-нибудь отдаленном месте в диких районах Шотландии или даже покинуть Англию и сделаться вынужденными изгнанниками. И это было еще не самое страшное – некоторые даже совершали самоубийство.

– Мы просто обязаны бороться! – потребовала Шарлотта, слегка подавшись вперед. – Мы не можем допустить всего этого.

– Вы правы, милочка, – согласилась Веспасия. – Хотя не знаю, есть ли у нас шанс победить. Ведь все преимущества на стороне шантажистов. – Она снова поднялась на ноги, опираясь на трость, и ее собака тоже встала. – Они используют методы, которые мы не можем и никогда не будем использовать, – продолжила пожилая леди. – Они нападают из темноты. Это абсолютные трусы. Сейчас мы поедим, а потом нанесем визит Уайтам. – Она дернула за шнур звонка, и когда появилась горничная, приказала ей проинформировать дворецкого о ее планах, чтобы тот, в свою очередь, предупредил повара и конюха.

Данрайт и Маргерит Уайт жили на Аппер-Брук-стрит, между Парк-лейн и Гросвенор-стрит. Веспасия и Шарлотта вышли из кареты, когда день был уже в зените. Старая дама прекрасно знала, что появляться в доме без приглашения было прилично только в «приемные» дни раз или два в месяц. В эти дни в доме мог появиться любой, кто хоть немного знал хозяев. «Утренние» визиты происходили обычно в послеобеденное время, причем между тремя и четырьмя пополудни совершались самые официальные и церемонные встречи, с четырех до пяти – менее официальные, а с пяти до шести время было зарезервировано для самых близких людей.

Однако высокое происхождение и почтенный возраст имели свои преимущества. Когда леди Веспасия решала нарушить правила этикета, она это делала, и никто не возражал и не жаловался, кроме тех, кто тоже хотел бы поступить так же, но не имел на это мужества. Эти люди очень тихо ворчали, а если их ворчание кто-то слышал, то они яростно все отрицали.

К счастью, нынче был «неприемный» день Уайтов. Хозяйка дома, Маргерит, была одна, и удивленная горничная взяла у леди Камминг-Гульд ее карточку и передала ей. Через несколько минут служанка вернулась и сообщила, что миссис Уайт их примет.

Шарлотта была слишком занята мыслями о причинах, приведших их в дом Уайтов, чтобы разглядывать обстановку или сам дом. В памяти у нее остались большие картины в тяжелых золотых рамах, резная мебель и шторы с кистями. В гостиной Маргерит стояла возле шезлонга, заваленного подушками, – как будто только что встала с него. Это была стройная бледная женщина с гривой темных волос. Глаза у нее были опустошенными, с тяжелыми веками и тонкими бровями. Ее можно было бы назвать красивой, но у миссис Питт сложилось впечатление, что эта дама очень слаба физически и малейшее усилие сразу же утомляет ее. На ней было надето платье из темного муслина, которое было абсолютно домашним и не предназначалось для приема гостей.

Еще более удивительным было то, что ее муж находился рядом с нею. Он был ненамного выше Маргерит и обладал широкими плечами и небольшим животиком. Однако, несмотря на его хорошую фигуру и добродушное выражение лица, мужчина тоже выглядел больным. Он был бледен, а под глазами у него залегли глубокие тени.

– Веспасия! Как очаровательно, что вы к нам выбрались! – Данрайт постарался быть гостеприимным, и в его голосе ясно слышались добродушные нотки. В то же время он так и не смог скрыть, что удивлен этим визитом в столь неурочный час и, естественно, не знает, что за женщина приехала вместе с его старой знакомой.

Леди Камминг-Гульд тепло поздоровалась с ним и представила Шарлотту. Были произнесены все положенные слова о здоровье и погоде, а затем был предложен чай, хотя никто не ожидал, что его согласятся пить в это время суток.

– Благодарю вас, – сказала Веспасия с улыбкой, усаживаясь и неуловимым движением руки расправляя свое платье. Всем своим видом она показывала, что приехала надолго.

Маргерит была явно удивлена, но ничего не могла с этим поделать. Она не хотела быть грубой, так как с первого момента их встречи было очевидно, что пожилая гостья ей нравится: пожалуй, миссис Уайт даже относилась к ней с некоторым трепетом.

Нервничавшая Шарлотта расположилась рядом со старой леди. Что она могла сказать в этой абсурдной, но столь неизбежной ситуации? Надо было придумать какую-нибудь безобидную лесть, и миссис Питт посмотрела в окно.

– Какой у вас очаровательный сад, миссис Уайт, – сказала она.