Маньчжурские стрелки - Богдан Сушинский

— Отряд маньчжурских стрелков с боями продвигается в сторону Урала, совершая при этом диверсии на железной дороге, — мрачно отчеканил генерал.

Беседа проходила на втором этаже старинного особняка, построенного в порыве причудливой эклектики западноевропейского и китайского архитектурных стилей. Вывеска какой-то торговой фирмы, украшавшая фасад первого этажа, могла сбить с толку разве что приезжего крестьянина, ибо, наверное, весь город давно знал, что под ней скрывается какое-то японское учреждение, занимающееся поставками для армии. Но и это все еще было маскировкой, пусть даже в сугубо японском стиле. Поскольку всячески демаскируемая секретная резиденция армейских поставщиков на самом деле являлась резиденцией разведывательного управления Генерального штаба вооруженных сил.

Бамбуковая мебель, завезенная сюда, вероятно, в виде трофея, то ли из Филиппин, то ли с берегов Меконга, располагала к непринужденности и философскому самосозерцанию. Если бы только очистить ее от вежливо раскланивающихся японцев.

— И что, отряд дойдет до Германии?

— Не весь. Но дойдет.

— Конечно, конечно, там собраны лучшие диверсанты, прошедшие подготовку в Харбинской секретной школе «Российского фашистского союза», лучшие диверсанты… — капитан улыбался настолько жизнерадостно, словно это он обязан был заверить Семенова, что в отряде собрано не выловленное по кабакам и притонам деморализованное офицерское отребье, а именно цвет белоказачьей разведки. — Господин полковник в этом не сомневается.

Исимура усиленно кивал, хотя переводчик так и не удосужился перевести ему ни вопросы, ни ответы.

«Кого они здесь дурачат, в соболях-алмазах?! — холодно оскалился по этому поводу атаман. — Будто я не вижу что Исимуре нужен этот переводчик, точно так же, как переводчику — Исимура».

Однако высказать свои умозаключения вслух генерал не решился. Хотя бы потому, что теперь это уже в его интересах: делать вид, будто ничего особенного не происходит.

— Могу ли поинтересоваться, чем вызван ваш интерес к Курбатову? — в этот раз атаман обратился все же не к Исимуре, а непосредственно к переводчику. Но тот понял свою оплошность и принялся старательно переводить вопрос полковнику.

— Я хотел бы задать этот же вопрос начальнику германской разведки, — последовал ответ. — Как это ни странно, немцам уже известно о группе Курбатова, и наши союзники проявляют к ней очень странное внимание.

— Странное? Ничуть. Они ведь знают, что Курбатов идет к границам рейха.

— Думаю, они подыщут ему работу еще в границах России. Это в их интересах.

— То есть захотят превратить в агента абвера, в соболях-алмазах? Пусть своих лучше готовят. А то ведь энкавэдэшники вылавливают их абверовцев сотнями.

Исимура и переводчик едва заметно переглянулись. И хотя Исимура не произнес ни слова, переводчик поспешил объявить:

— Полковник Исимура вынужден на несколько минут оставить нас. Но это не помешает нам поговорить о ротмистре Курбатове, — жизнерадостно озарил атамана своей желтозубой улыбкой капитан. — А потом я все передам полковнику, потом передам…

«Желает поговорить со мной о Курбатове без свидетелей, — еще больше укрепился в своих подозрениях атаман Семенов. — Что ж, так и должно было случиться».

27

Оставшись наедине с Семеновым, капитан-переводчик почувствовал себя свободнее, предложил атаману американскую сигару и какое-то время все с той же иезуитско-вежливой улыбкой наблюдал, как тот вальяжно раскуривает ее. При этом он смотрел на генерала такими глазами, словно ожидал, что сигара вот-вот взорвется во рту русского.

— Словом, не нравится вам, что немецкая разведка заинтересовалась группой Курбатова, — по-простецки возобновил разговор Семенов. — Ясное дело, не нравится, в соболях-алмазах. Соперничество по всей линии невидимых фронтов. Объяснимо-объяснимо.

Произнося это, атаман рассматривал свою заметно дрожавшую между пальцев сигару и упустил тот момент, когда лицо переводчика стало суровым, а в глазах заиграли хищные огоньки азиатского коварства.

— Немцы тоже убеждены в этом, генераль, — это «генераль» у капитана получилось на французский манер. — Как только Курбатов окажется в Берлине, там же окажется и наш агент, который получил задание убить его.

Семенов мрачно уставился на японца.

Жестко сцепленные губы переводчика с презрительно опущенными уголками могли означать лишь абсолютное презрение его к мнению и эмоциям собеседника.

— Что значит «убить»? Что произошло? — нервно спросил главнокомандующий вооруженными силами Дальнего Востока. — Готовя эту группу, мы достаточно полно информировали штаб Квантунской армии. Переход границы рейха задуман нами не для того, чтобы остатки маньчжурских легионеров смогли наняться на службу к немцам, в соболях-алмазах. Обычный пропагандистский рейд.

— Наш агент в самом деле получил задание убить ротмистра Курбатова. Но он не успеет сделать этого, поскольку окажется схваченным гестапо. Буквально за час до того, как должны будут прозвучать выстрелы, — спокойно продолжал переводчик. — Что поделаешь, даже очень опытным нашим агентам тоже иногда не везет, даже опытным агентам… Особенно, если этот агент — поляк.

— Опять эти ваши «невинные забавы разведки»?

— …В соболях-алмазах, — добавил за генерала переводчик.

— Честно скажу, мне бы не хотелось, чтобы с этим моим офицером произошло что-либо подобное тому, что произойдет с вашим поляком.

— Несостоявшееся покушение на Курбатова будет объяснено тем, что он не желает работать на японскую разведку и стремится перейти на сторону немцев, будет объяснено… Жизни в Маньчжурии или Японии ротмистр предпочитает жизнь в Европе. Нам это не нравится, разве не так?

«Объяснил бы ты все это попроще! — мысленно возмутил Семенов. — Что ты мне рога бараньи на шею вешаешь?»

— Но по-настоящему Курбатов начнет работать на вас лишь тогда, когда станет немецким агентом? — молвил он вслух. — Верно я понял?

— Английским.

— Простите?

— Я сказал: «Английским агентом».

— Ну и размах! Агент четырех разведок? — скептически покачал головой Семенов.

— Но при этом ротмистр Курбатов станет одним из лучших диверсантов Скорцени. Для нас главное, чтобы он держался поближе к Скорцени. Нам нужно знать все, что делает первый диверсант рейха, нам нужно знать… — Теперь капитан уже не улыбался. Он гортанно выкрикивал каждое слово, будто произносил речь перед полком Квантунской армии. — Японская разведка должна располагать всеми сведениями о Скорцени, всеми сведениями.

— Вы же союзники.

— Конечно, союзники. Поэтому ротмистр Курбатов всегда должен быть рядом со Скорцени. О любой операции Скорцени мы должны знать задолго до того, как о ней узнает сам Скорцени, о любой операции…

— То есть нам предстоит как-то подвести его к штурмбаннфюреру СС?

— Обязательно подвести.

— Значит, моим людям следует надежно связаться с немцами. — Семенов с таким нетерпением заерзал в своем бамбуковом кресле, словно порывался сейчас же подхватиться, чтобы поспешить наладить эту самую связь, в соболях-алмазах.

— Это будет нелегко, генераль.

— Естественно. До сих пор мы не имели никакой особой связи с германской разведкой. Да и вы, японцы, не поощряли это.

— Не поощряли, да, — вдруг вспомнил японец об обязанности расточать свои истинно азиатские улыбки. — Однако ротмистра Курбатова это не касается. У нас нет связи, но сам Скорцени о Курбатове уже знает.

Семенов внимательно присмотрелся к переводчику.

— Откуда вам это известно? И каким образом он мог узнать о Курбатове?

— Мы ему сказали, — простодушно улыбнулся японец. — Вежливо сказали. Через наших агентов. И Скорцени уже намерен связаться с Курбатовым.

— Значит, штурмбаннфюрер готов будет принять ротмистра?

— Он был готов к этому в тот же день, когда Курбатов перешел границу России. Сейчас Скорцени связывается с ним.

— В соболях-алмазах! Хорошо работаете.

— Да, мы хорошо работаем, — оскалил по-крысиному длинные узкие зубы капитан.

— А вот мы потеряли Курбатова из виду. Трудно даже предположить, где он теперь находится. И жив ли.

— Жив. Вчера был жив. Скорцени уже вышел на его след. Ротмистр Курбатов будет выполнять его задание.

— Но как вам удалось получить эти сведения?

— Используем старую белогвардейскую агентуру. Кроме того, начиная от Волга, рядом с Курбатовым будут идти два наших агента из русских. О которых он не будет знать. В трудную минуту они попытаются помочь ему.

— Почему он не может знать об этом? — Семенов вдруг ощутил, что беседа с японцем основательно утомила его. Казаку-рубаке все эти шпионские хитросплетения всегда были чужды и непонятны, а уж тем более сейчас, когда он весь нацелен на то, чтобы спровоцировать японцев на выступление против красных. Ведь самое время.