Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - Джеймс Комптон

Эти разногласия в военно-морской политике, а также превращение Соединенных Штатов в важный фактор этой политики стали особенно заметны в последние месяцы 1939 года. Менее чем через неделю после начала войны Гитлер и его советники пришли к соглашению, что, поскольку Америка является нейтральной («по крайней мере, внешне»), следует проводить политику ограничений до тех пор, пока ситуация не прояснится. Эти ограничения включали в себя отзыв ряда субмарин, запрещение атаковать пассажирские корабли Франции. Однако к 23 сентября Редер потерял всякое терпение. Он заявил, что необходимо постепенно отказываться от ограничений, делая это незаметно. Он особенно настаивал на отмене приказов, запрещавших атаковать британские и французские суда, а также требовал увеличить производство подводных лодок. Гитлер согласился с рядом высказанных им предложений, и в конце сентября появились директивы, дававшие кораблям немецкого флота больше свободы в нападении на корабли союзников, хотя по-прежнему запрещалось атаковать пассажирские суда и суда нейтральных стран[76].

Министерство иностранных дел было недовольно перспективой усиления войны на море, и причиной этого беспокойства были Соединенные Штаты. В меморандуме ОКМ от 7 сентября Верман из политического отдела писал, что суда нейтральных стран должны предупреждаться о переговорах по радио, тактике отступления и о кораблях, идущих без огней, и что операции в море должны быть ограничены, чтобы «американцы не могли заявить, что мы воюем с ними». Верман предлагал избегать «грубых» маневров подводных лодок до тех пор, пока не прояснится американское законодательство о нейтралитете и не будет определено, имеют ли американские пассажиры право находиться на борту тех судов, которые могут подвергнуться нападению.

Однако предупреждения, поступившие с Вильгельм-штрассе, совсем не отвечали намерениям ОКМ. К октябрю Редер был готов устранить все ограничения в отношении английских судов. Он настаивал, чтобы Гитлер разрешил флоту приступить к боевым действиям максимальной интенсивности. Даже угроза вступления в войну Америки, в чем Редер не сомневался, если война затянется, не должна была ограничивать действия военного флота Германии, поскольку они только затянут конфликт. В стенограмме было отмечено, что Гитлер «полностью согласился с этим». Однако, когда дело дошло до конкретных решений, таких как объявление первоочередной задачей строительство подводных лодок, Гитлер тут же пошел на попятную, пообещав рассмотреть этот вопрос позже.

Министерство иностранных дел снова встревожилось. Вайцзеккер напомнил Риббентропу, что решение о начале неограниченной подводной войны было не только военным, но и политическим. Государственный секретарь спрашивал, стоит ли обзаводиться новыми противниками в войне, не имея еще достаточного числа подводных лодок, чтобы поставить Англию на колени. Он хотел, чтобы министр иностранных дел был лучше информирован в военно-морских делах. Риббентроп сам 27 декабря поднял вопрос о нейтралах и войне на море. Он считал, что потопление американских судов и судов других нейтральных стран будет иметь такие политические последствия, что он решил сам сообщить об этом Гитлеру, а также «об общих проблемах усиления войны на море».

Поняв, что в несговорчивости Гитлера по этому вопросу виноваты США, Редер 10 ноября передал ему меморандум, в котором объяснил, какой точки зрения придерживается ОКМ в отношении Америки. Назвав законы о нейтралитете «ловким прикрытием самого воинственного из американских президентов», Редер соглашался с тем, что действия флота не должны дать Рузвельту повода для нарушения этих законов. Однако командование флота было уверено, что война с Британией в Атлантике может быть усилена и без провоцирования Соединенных Штатов, хотя конечную стадию этого усиления можно отложить до того момента, когда немецкий флот станет достаточно сильным, чтобы не бояться вмешательства США. На Гитлера этот меморандум не произвел особого впечатления, ибо, хотя ноябрьские директивы и предоставили флоту больше свободы, в них подчеркивалось, что права нейтралов (и среди них особенно подчеркивались США) должны строго соблюдаться. Последнее совещание 1939 года оставило вопрос нерешенным. Попытки Редера заставить Гитлера выступить с заявлением о том, что если Британия будет нарушать международное право, то Германия ответит на это потоплением всех судов, которые окажутся в районе боевых действий, были безоговорочно отвергнуты. Как записал Йодль в своем дневнике 30 декабря 1939 года, «суда нейтральных стран, которые будут вести себя корректно и идти без конвоя, трогать запрещалось».

На немецкую военно-морскую политику большое влияние оказывало беспокойство Гитлера по поводу Великобритании, что неизбежно привело его к проблеме Соединенных Штатов, которые, как он теперь считал, виноваты в отказе англичан подчиниться его воле. Гитлер никак не мог понять, почему британцы продолжают воевать, хотя надежды на победу у них нет, но при этом он не хотел использовать свой флот на полную мощность, чтобы заставить их это понять. Отсюда и смятение фюрера по поводу битвы в Атлантике и вторжения в Англию (операция «Морской лев»), и утерянные возможности в Дюнкерке, и постоянный поиск более подходящих континентальных альтернатив (захват Норвегии и Франции, планы нападения на Гибралтар и СССР). Желая добиться быстрого решения всех своих проблем, но не желая спустить с поводка флот, который помог бы ему достичь этого решения, Гитлер в 1940 году внес пораженческие настроения в немецкую военно-морскую политику.

Эта политика развивалась в условиях постоянного давления со стороны ОКМ, стремившегося освободиться от пут континентальных устремлений, и все более увеличивающегося беспокойства по поводу американской политики. Интерес США к Средиземноморью и Африке, неудобства, вызванные созданием панамериканской зоны безопасности, а также помощь Англии (особенно сделка с эсминцами и провозглашение ленд-лиза), которые, по мнению руководства флота, могли стать решающими факторами в длительной войне, – все эти проблемы были порождены Америкой. Они постоянно упоминались в меморандумах ОКМ, о них постоянно говорилось Гитлеру в надежде, что он разрешит начать неограниченную морскую войну. Но Гитлер и слышать об этом не хотел.

В январе Редер написал Гитлеру об этих проблемах. Он критиковал высшее командование вооруженных сил (ОКВ) за то, что оно придает слишком большое значение «континентальной идее», и требовал, чтобы люфтваффе оказывало военно-морским операциям более мощную поддержку. Редер настаивал, что главным врагом Германии является Британия, и жаловался, что руки флота связаны недостатком техники и личного состава, поскольку главной целью немецкой промышленности было производство вооружения для других родов войск, а пополнение тоже шло в первую очередь туда. Отмечалось, что Гитлера все это «нисколько не тронуло». Он просто еще раз повторил, что намерен сначала обеспечить завоевание континента, и выдвинул аргументы в пользу того, чтобы все ресурсы направлялись на достижение этой цели. Редеру пришлось уступить, но через месяц он обратился с просьбой, чтобы флоту разрешили хотя бы открывать огонь по судам, идущим в американских водах без огней, и проводить операции в территориальных водах Галифакса. Но фюрер отверг и эти просьбы, объяснив это тем, что они произведут неблагоприятный «психологический эффект на США». Когда же Гитлер отверг предложения послать подводные лодки в Средиземное море, Редер в огорчении назвал результаты совещания как «самое настоящее отступление» и сообщил американскому военному атташе в Берлине, что немецкий флот получил приказ избегать любых контактов с американскими судами.

То, что Редер не преуспел в своих попытках заставить Гитлера обратить более пристальное внимание на флот, подтверждают планы операций на Западе («Желтое дело»), которые разрабатывались весной 1940 года. Из них хорошо видно, что в сухопутных и воздушных операциях флоту отводилась второстепенная роль. В связи с этим снова возникли разногласия между военно-морским флотом и авиацией по поводу того, какие страны следует оккупировать (руководство ВМС возражало против вторжения в Центральную Европу и предлагало создать базы для подводных лодок на западном побережье Франции и Норвегии) и какую тактику использовать[77].

Фактор Соединенных Штатов присутствовал даже в этих тактических спорах. На совещании 7 мая Гитлер встал на сторону руководства люфтваффе, которое считало, что линкоры беспомощны против воздушных атак, поскольку чувствовал, что гибель линкоров «может повлиять на планы США». Впрочем, флоту обещали дать большую свободу действий, а в июне Гитлер заверил своих адмиралов, что после падения Франции флоту будет уделяться первостепенное внимание. Но этот счастливый для флота день так и не наступил – сначала надо было подчинить себе Францию, а потом, как мы увидим, всю Европу, включая Россию.