Порождения ехиднины - Татьяна Апраксина

Нет, ну а референт-то сукин сын, следом думает Кейс - я же ему на пальцах, на пальцах объяснила, чем это грозит! Прилюдно! А впрочем, какой с него спрос? Веками никто не понимает, на какую полку этих класть - не то врожденный сволочизм, не то что-то сродни дислексии в отношении норм. Угроз не осознает - не ощущает, точнее, рискнуть готов чем угодно, хоть собой, хоть другими, сожалений не испытывает и уроков не извлекает. Даже наказывать бесполезно. Студентам отдать, на опыты. Роскошный экспонат.

- Я кстати, так и не понял, - грустно говорит Максим, - почему они этого не сделали, а просто с факультета меня выперли. Абсурд какой-то. А я думал, Карл, что вы работать хотите.

- Я хотел. И я даже работал. Пока вы, вы меня не дернули и не заставили с собой состязаться. С гандикапом!

- Смотри, - кивает Сфорца. - Слушай. Тебе вдолбили, что ты примерно вот это. Скажи, когда разница дойдет. Вы продолжайте, пожалуйста, господин Векшё. А я должен был вас оценить, сравнить и сделать выбор? Изгнать паршивую овцу, да?

- Да мне плевать, кто тут паршивый! Но я хотя бы усилия прилагал! Я себя в раковину морскую свернул, чтобы быть как люди, а не вытворял все, что в голову взбрело! Мне было не все равно!

Сфорца наклоняет голову к одному плечу, к другому, хрустит позвонками. Запущенный остеохондроз. Позорише...

- И для чего же вы так напрягались? Ради какой награды?

- Ради... ради... да что вы, сами не понимаете? - уже не трещит, хрипит. - Чтобы было правильно.

- Да? - Вот теперь Сфорца перестает изумляться и начинает терять человеческий облик. Звериного не обнаруживается, скорее, и правда что-то из-под холма. Короны не хватает и наряд не тот, но это все атрибутика. А вот лицо светлеет и плавится, в глазах металлический блеск. - Правильно - это когда вы стали бы моим фаворитом, подставив моего друга? Когда вы стали бы фаворитом моей сестры, едва не погубив ее сына? Правильно - это так ходить по головам, чтобы никто не мог поймать за руку, да?!

- А что бы мне сказала ваша тетушка, а?

- И что же вы имеете в виду? - Потомственный герцог, тиран и кондотьер поднимается, опирается на стол.

Хорош, надо признать. "Какая прелестная гадость!". И внушает трепет, невзирая на то, что по виду его можно намазать на каменную панель у него за спиной. Таким же тонким слоем, как он Векшё. Обманчивое впечатление, Кейс знает это по себе. По позвоночнику бегут мурашки...

Но блудному балту уже все по колено.

- Да хотя бы то, как ее от внешней безопасности отстранили. Прошли по голове. И ничего.

Сфорца слегка подается вперед, скребет ногтями по стеклу столешницы, потом запрокидывает голову и начинает смеяться.

- Вот вам и цена вашей... правильности. Вы себя в такую раковину сворачивали, что чужое неэтичное действие решили мало что повторить... превысить - чтобы добиться той же цели. А если бы Максим уронил на Флориду одну бомбу и получил повышение, вы бы уронили пять? Мне же это должно нравиться, да? А что мне нравится - то и закон, и совесть. Пока в университете надо было сворачиваться, вы и сворачивались. А тут можно развернуться, да? Как сказал бы Алваро - обломитесь, мой юный Карл. Вы спутали "благодаря" и "вопреки".

- Я...

- И вы уже тоже все сказали. Господин Щербина! - Голос снова становится жестким. - Считайте, что я сделал вам выговор за бездарную кадровую политику, романтизм и чрезмерную привязанность к альма матер. Штраф стандартный. Но больше я такие случаи разбирать не желаю. Да, и будьте любезны, вызовите... не помню, кто этим у нас занимается - и распорядитесь о помещении господина Векшё в соответствующую клинику. В этом виде его даже бессмысленно увольнять.

- Я не поеду ни в какую клинику! Я увольняюсь сейчас! - вскакивает идиот.

- Максим, - говорит Кейс, тоже встает и кладет руку на плечо заместителю по внешней безопасности. - Предупреди, что тут понадобятся санитары и препараты.

- А вы... ты...

- Сука, - радостно кивает доктор Камински. - Злая собака женского пола.

И улыбается, словно вокруг нее сейчас суетится толпа журналистов с камерами, и нужно изобразить простое, очевидное всему миру , понятное кому угодно торжество. Со Сфорца я разберусь, и все его потусторонние приемы не помогут, но для кого он отыграл это шоу - я поняла, спасибо.

Антонио да Монтефельтро-младший

16 декабря 1886 года, Флореста, Терранова

- А вы знаете, - спрашивает Антонио, - почему люди перестали верить в чернокнижие и магию?

Надо говорить, надо постоянно что-то говорить, тогда меньше ощущается боль. Висеть тоже надо спокойно. Пока ничего страшного не происходит - если придавить внутренний голос, который выводит прямую связь между тем, что Антонио пошарил по другим файлам в компьютере Доктора, воспользовавшись временным отсутствием хозяина. Посмотрел. Проникся. Сбежать было нельзя: тонкий металлический пояс с очень надежным замком приделан к батарее на редкость добротно. На рывок не поддается, раскачивать болты времени нет. Руку, допустим, можно и разгрызть, но пополам себя не разрежешь...

Доктор не то чтобы рассердился, но так, нахмурился и выключил машинку. И напомнил, что по графику у них сочетание болевого воздействия и препаратов. По графику - так по графику, время-то идет, а толку никакого. Если уж все это затеяли, должен быть результат. Со щитом - и никак иначе, все прочие варианты не годятся.

Теперь Антонио висел посреди большой комнаты, подвешенный за вывернутые руки. Само по себе не очень-то неприятно. Широкие мягкие браслеты не сильно давят. Если бы к ногам привесили груз, если бы снизу была жаровня и приходилось бы плясать на веревке, тогда можно и плечи себе вывихнуть. А так... говорят, исправляет осанку, если не переборщить. За час позвоночник раз пятнадцать выразительно хрустнул.

Однако подвешивание само по себе было только фоном для всего прочего. На бедре - прилепленная пластырем игла, от нее к капельнице идет прозрачный шланг. Что там внутри - Антонио уже забыл. Должна была быть "кислота" с добавками. Перед мальчиком стоял Доктор, рядом с ним на столике - коллекция длинных иголок и других медицинских инструментов. Теперь можно было разглядывать голову Доктора сверху. Голова как голова, с начинающейся лысиной, череп удлиненный, правильной формы, уши слегка торчат... можно пересчитать все волоски вдоль пробора, все клетки на воротнике рубашки, все нити утка и основы. С одного взгляда, не особо стараясь. И еще никак, никак не получается не чувствовать тела. Любое прикосновение - словно крапивой. Хитрый медицинский инструмент, похожий на тонкие плоскогубцы, висит на коже рядом с пупком. От боли почему-то чешутся глаза изнутри.

На самом деле, пытаться не чувствовать - не стоит. Глупо. Контрпродуктивно. Но с другой стороны, на этой интенсивности барьер не перескочишь, оно еще и близко к сенсорной перегрузке не подошло. А раз все равно ждать, так зачем еще лишнее. Так что пока - и поговорить. Тем более, что тема подходящая.

- Нет, Антонио. Не знаю, не интересовался никогда.

Вот это еще изменилось. Теперь доктор все время называл его по имени. Это, наверное, что-то для него значило.

- Зря. Отец, вот, заинтересовался, так замечательные вещи нашел. Представьте, люди перестали в них верить, потому что им сказали, что никакой магии нет.

- Ученые? Тогда неудивительно.

- Нет, - радуется Антонио. - В том-то и дело. Никакие не ученые, а святые отцы. Те самые, которые ловили настоящих колдунов.

- Сообразили наконец, - пожимает плечами мужчина. - Жаль, что так поздно, когда погубили уже тысячи людей ради глупости.

- Все гораздо смешнее... Ой, это не надо, договорились же шкуру не портить! Один ученый в 14 веке открыл такой способ колдовства, который доступен любому человеку и душу Сатане не продаешь. Очень подробно все это описал, исследовал. Потом лет через сто рукопись нашли, проверили его методу - и оказалось, что все правда. Работает. Вот тут-то они испугались - и решили, что больше делать нечего, остается только всех убедить, что это глупости. Я не слишком быстро говорю?

- Нет, понять тебя можно. Слова разобрать, - Доктор усмехается. - Вот смысла за ними я не наблюдаю.

- Это в архивах Сообщества есть. И рукопись, и проверка, и протоколы собраний, на которых так решили. Мне отец показывал.

- И ты в это веришь, Антонио?

- В колдовство? Я, скорее, документам верю - они там здорово испугались. И очень много денег и сил вложили в то, чтобы люди поверили, что магия - глупость сплошная. Мол, всякие мелкие духи - бывают, фэйри есть - ну как им не быть, когда редко у кого из знатных домов фэйри на родословном древе не ночевали, силы природы есть, в том числе и испорченные падением Адама, а вот у Сатаны в этом мире силы нету. И естественные науки поощряли, чтобы показать, что магии неоткуда взяться.

Доктор подкручивает что-то в капельнице, меняет жидкость... потом начинает казаться, что от бедра расползается тяжелый медленный огонь. Вниз по сосудам бегут злые кусачие муравьи... нет, термиты. Пальцы сводит.