Мой очаровательный медведь (СИ) - Максименко Анастасия

Мужчина перехватил меня под живот, прижал к своему телу и опустил руку между разведенных бедер, поигрывая с чувствительной клитором. А я откинулась на плечо, полностью и безоговорочно принимая все, что он делает со мной. Все, что дает мне. И спустя недолгое время не выдержала, закричав от нахлынувшего неизведанного и охватывающего каждую частику моего тела чувства.

Утробное рычание удовольствия и освобождения Бера вторило моему крику. Изливаясь во мне, мужчина больно прикусил мое плечо, но я даже толком и не успела отреагировать, находясь во вспышке усилившегося блаженства.

Излившись, он рухнул рядом с тяжело дышащей мной и молча придвинул ближе, обнимая.

Положив голову на его плечо, прикрыла глаза, выравнивая дыхание.

Возбуждение, как и истома, постепенно сходило, а вот трезвый рассудок потихоньку возвращался, как и понимание, что я сейчас натворила. Однако, в то же время я понимала еще кое-что.

То, что сейчас со мной происходило, не было нормальным в понимании человеческого социума. И если я не сошла с ума, а я не сошла с ума, то кто-то задолжал мне крупные объяснения.

Резко распахнув глаза, медленно повернула голову, сталкиваясь с внимательными, изучающими и настороженными уже светло-янтарными глазами.

И эта настороженность мистера Чертова карамель придала мне сил. А значит, все же то, что сейчас происходило, явно за гранью.

Вдохнув полной грудью воздух с примесью жаркого качественного секса, выдохнула:

— Какого хрена сейчас произошло, Бьорн?!

Глава 30

Бернар

Лена отодвинулась так, чтобы видеть мои глаза, напряженно замерла, ожидая честного ответа. И я не мог поступить иначе. После всего, что сейчас случилось. После закрепления связи я задолжал ей правду.

Именно этого я и опасался. Она еще не была готова узнать ни обо мне, ни о своей сущности, из-за которой, по сути, все и случилось. Но также подобного и следовало ожидать. И я, признаться, боялся. Боялся, что после того, как все объясню, по крайней мере постараюсь, ее потеряю.

Потеряю свою маленькую, недоверчивую и такую внешне сильную, но внутри хрупкую и одинокую пару.

Придя в ее номер, я совершенно не ожидал, что у Лены на почве скорее всего эмоционального перенапряжения, приправленного некой стопроцентно не обоснованной ревностью, проснется инстинкт. И ее не совсем человеческая кровь даст о себе знать.

К кому она ревновала, остается загадкой. Но точно меня. Потому как кровный инстинкт мог сработать только на пару. С одной стороны, это было прекрасно. Ведь обозначало, что я ей все-таки не безразличен. Нужен. Но с другой, напрягало. Ведь все случившееся произошло, по сути, не по ее желанию. А под гнетом кровного звериного инстинкта.

А так как я ― ее пара, и в тот момент оказался рядом, это и послужило катализатором. Увидев ее лихорадочно блестящие глаза, расширенные, пытающиеся вытянуться в узкую линию зрачки, сразу все осознал. Ее сущность пробудилась и в тот момент брала верх над человеческой и, естественно, более сильной половиной.

Была бы она хоть наполовину оборотнем, неконтролируемого оборота избежать было невозможно. И двое зверей в одном номере стали бы колоссальной проблемой. Не только для нас, но и для окружающих простых людей.

В принципе, Лене ничего не грозило. Я бы с легкостью смог усмирить ее зверя, без особого напряжения, как более сильный. Однако пострадала бы мебель, да и вообще от номера вряд ли бы осталось хоть что-то «живое».

Проблема в виде других людей также с легкостью была бы решена. И стоила бы мне всего пару звонков. Но Лена была оборотнем даже не на четверть и не на треть, и не смогла бы обернуться. У малышки не было второй ипостаси. Но были инстинкты и, можно сказать, призрачная сущность зверя.

Но было одно большое «но». Наши с ней отношения оставались далеки от дружеских или, на худой конец, приятельских. И по большому счету, наше слияние произошло в принудительном порядке. Для нее.

И подобное сложившееся обстоятельство откровенно хреновое.

Зная Лену, можно было ожидать чего угодно.

Вздохнув, под ее потяжелевшим взглядом присел на кровати.

— То, что я тебе расскажу, нелегко для человеческого понимания. И скорее всего, ты посчитаешь меня психом. Но это не так, Лена. Если хочешь знать правду, ты должна мне довериться. Но, если ты не готова узнать то, что с вероятностью в сто процентов перевернет твой мир, лучше не начинать этот разговор и вовсе. Подумай об этом. На это есть время до нашего отбытия.

— Я хочу знать сейчас, Бернар, — тихо, но твердо ответила она, гипнотизируя меня холодным взглядом. — Я хочу знать, что сейчас такое между нами произошло. И прекрасно понимаю, и осознаю: то, что я чувствовала, ненормально. И уже за гранью человеческого понимания. За гранью моего понимая, Бернар.

Она устало поднялась на колени и уселась в позу лотоса, совершенно не смущаясь своего обнаженно вида.

Судорожно вздохнув, отвел взгляд от нежной груди с острыми сосочками, которые так и хотелось прикусить. Но перед этим не удержался и мазнул взглядом по маленьким нижним розовым губкам.

Боже, что она со мной делает?

Прищелкнув языком, вытащил из-под своего обнаженного зада одеяло, заботливо укутывая девичьи плечи, под ее ироничный смешок.

— Если не хочешь прямо сейчас продолжения соития, накройся, — вкрадчиво произнес. — Но знай: я не против. И очень даже за.

— Наглый самец, — едва слышно пробормотала она, словно ругательство выплюнула. И все же плотнее завернулась в одеяло, окинув меня вспыхнувшим взглядом.

— Тебе, кстати, тоже не мешало прикрыть свою шикарную задницу, — язвительно заметила она. — Не один ты такой сдерживающийся.

Хохотнув, натянул штаны и поставил стул напротив кровати, поудобней усаживаясь и совершенно не понимая, с чего начать нелегкий разговор.

— Очень приятно, что ты так высоко оцениваешь мою, как ты выразилась — задницу и готова к продолжению нашего маленького банкета.

— И не надейся, Бьорн, — процедила Лена, но по едва заметному румянцу прекрасно было видно ее смущение.

Все же, какая она у меня красивая. Нежная. И язвительная. Все, как я люблю.

Но останется ли она моей после того, как я ей все объясню? Что она скажет после того, как узнает, что после закрепления нашей связи она ни с кем, кроме меня, больше не сможет быть?

Ни один мужчина, будь он человеком или уж тем более оборотнем, больше не посмеет к ней и близко подойти, чувствуя на ней мой запах. И принадлежность.

Человеческие мужчины с этого момента будут ощущать отторжение и опаску. И будут обходить десятой дорогой.

Но что, если она все же выберет этот путь? Жизнь без меня. Закроется и отгородится. Будет винить в том, что я ей испортил жизнь и лишил будущего. Будет пытаться вернуться к прошлой жизни в отместку.

Например, попробует все же завести знакомство с мужчиной, чтобы понять, правду ли ей сказал или нет. Ведь этот факт я утаивать не собирался.

При мысли о других предполагаемых мужчинах зверь внутри заворочался и заскребся, пытаясь выбраться наружу. Посылая мне мысли-образы, что я идиот. И нужно сейчас не думать о других самцах, о подмять под себя нашу самочку, чтобы делом доказать: кроме нас, ей больше никто не нужен. Чтобы поняла. Что только мы ей нужны и только с нами ей будет хорошо.

Выдохнув, сжал кулаки, усмиряя внутри взбешенного зверя, уже подобравшегося слишком близко к коже. Уже готового вот-вот вырваться наружу, явив нашей паре свою истинную сущность. Подмять под себя свою самку, взять и вновь заклеймить укусом. А лучше, покусать всю. И особенно возле мокренького, готового нас принять, местечка.

Сжал кулаки, не обратив внимания на выступившие когти, оцарапавшие до крови грубую кожу.

Тому, что описал в своих образах зверь, будь Лена моего вида и имея звериную сущность, я был бы даже очень рад. И с восторгом позволил подобному случиться. Но Лена была почти человеком. И не пережила бы игрищ оборотня.