Легенды - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закзака это, похоже, не успокоило.
— Обережные травы тоже расхватали, — припомнил он. И, как истинный гном, для которого Потоп — дивная возможность устроить распродажу полотенец, добавил: — Позволите предложить вам кое-что интересное, госпожа Огг?
Маманя помотала головой. Если беде суждено было нагрянуть именно с той стороны, откуда все ее ждали, то веточка руты едва ли могла помочь. Может, большой дуб еще помог бы, да и то вряд ли.
Атмосфера менялась. Небо оставалось бледно-голубым И просторным, но на горизонтах мысли погромыхивал гром. Ведьмы испытывали неприятное беспокойство. При таком их скоплении на небольшом клочке земли нервозность перекидывалась с одной участницы Испытаний на другую и, многократно усиленная, передавалась всем и каждому. И оттого даже самых обычных людей, твердо уверенных, будто руны — это овечья шерсть, постепенно охватывала та глубокая необъяснимая тревога, что заставляет кричать на детей и гонит в кабак.
Маманя заглянула в просвет между ларьками. Розовая фигура по-прежнему терпеливо сидела позади чана. От нее веяло унынием.
Тогда маманя, перебегая от одной палатки к другой, перебралась туда, откуда была видна буфетная стойка. Там уже шла оживленная торговля. В центре застеленного скатертью прилавка возвышалась груда чудовищных кексов. И банка с вареньем. Какой-то олух приписал сбоку мелом: «ВЫНЬ ЛОЖКУ ИЗ БАНКИ! НА ПЕННИ — ТРИ ПОПЫТКИ!»
Маманя вроде бы приложила все усилия к тому, чтобы остаться незамеченной, однако позади вдруг зашуршала солома. Комитет выследил ее. Тогда она спросила:
— Вы это написали, госпожа Мак-Рица? Сердца у вас нет! Не по-людски это...
— Мы решили, что вы должны поговорить с барышней Громс-Хмурри, — объявила Летиция. — Пусть прекратит!
— Что прекратит?
— Она всем что-то внушает! Она ведь явилась сюда воздействовать на всех нас, верно? Ни для кого не секрет, что она не гнушается магической обработкой умов! Мы все это чувствуем! Она портит праздник!
— Она просто сидит возле чана, — возразила маманя.
— Да, но как она сидит, позвольте вас спросить?!
Маманя опять выглянула из-за ларька.
— Ну как... обыкновенно. Сами знаете... поясница согнута, коленки...
Летиция сурово погрозила ей пальцем:
— Послушайте, Гита Огг...
— Уж если вам надо, чтобы она ушла, ступайте и сами ей скажите! — вспылила маманя. — А я по горло сыта этими вашими...
Раздался пронзительный детский крик.
Ведьмы переглянулись и ринулись через поле к «Счастливому уженью».
По земле, захлебываясь слезами, катался маленький мальчик.
Это был Пьюси, маманин младшенький внук.
Маманя похолодела. Подхватив карапуза на руки, она обожгла бабаню свирепым взглядом.
— Что ты с ним сделала, ты... — начала она.
— Ни-хач-чу-у-у-ауклу-у-у-у! Ни-хач-чу-у-у-куклу-у-у-у! Хач-чу-у- СОЛДАТИКА-А-А-А!
Тут только маманя заметила, что в липкой ручонке Пьюси зажата тряпичная кукла, а маленькое личико (та его часть, что виднелась по краям разинутого рта) залито слезами ярости и разочарования...
— Оййхаччухачухачу СОЛДАТИКА-А-А!
...Она поглядела на товарок, на бабаню Громс-Хмурри — и почувствовала, как всю ее, от пяток до макушки, пронизывает нестерпимый леденящий стыд.
— Я объясняла, что можно бросить куклу обратно и снова попытать счастья, — робко сказала бабаня. — Но он и слушать не захотел.
— .. .хаччууухаччууу С ОЛДА...
Пьюси Огг, если ты сию же минуту не угомонишься, бабушка тебе... — и маманя с ходу сочинила самое страшное наказание, какое могла придумать: — ...никогда больше не даст конфетку!
Напуганный такой невообразимой угрозой, Пьюси закрыл рот и замолчал. После чего, к ужасу мамани, Летиция Мак-Рица, решительно выпрямив стан, заявила:
— Барышня Громс-Хмурри, вам лучше уйти.
— Разве я мешаю? — удивилась бабаня. — Надеюсь, что нет. Я вовсе не хотела мешать. Просто он попробовал выловить подарок и...
— Вы... всем действуете на нервы.
Ну, сейчас начнется, подумала маманя. Вот сейчас Эсме вскинет голову, прищурится, и, если Летиция не отойдет на пару шагов, стало быть, она куда смелей меня.
— А нельзя мне остаться посмотреть? — спокойно спросила бабаня.
— Я знаю, что за игру вы ведете, — продолжала Летиция. —
Решили все испортить! Вам невыносимо думать, что вас обставят, и вы замыслили какую-то гадость.
Три шага назад, подумала маманя. Иначе и костей не соберешь. Вот сейчас...
— Нет, мне не хотелось бы, чтобы все думали, будто я что-то порчу, — всполошилась бабаня. Она со вздохом поднялась. — Пойду домой...
— Нет, не пойдешь! — Взбешенная маманя Огг толкнула подругу обратно на стул. — А ты, Берил Развейли, ты-то что думаешь? А ты, Летти Паркин?
— Все они... — начала Летиция.
— Я не с вами разговариваю!
Ведьмы, столпившиеся позади госпожи Мак-Рицы, прятали глаза.
— Да нет, не в том дело... я хочу сказать, мы не думаем... — неловко начала Берил. — То есть... я всегда очень уважала... но... ну... короче, это ради общего блага...
Голос ее звучал все тише и наконец замер. Летиция торжествовала.
— М-да? Тогда мы, пожалуй, и впрямь пойдем, — скривилась маманя. — Не нравится мне здешнее общество. — Она огляделась. — Агнес! А ну-ка помоги мне отвести баба-ню домой...
— Честное слово, не надо... — начала бабаня, но маманя с Агнес подхватили ее под руки и бережно, но решительно повлекли сквозь толпу. Народ перед ними расступался, а потом поворачивался и смотрел им вслед.
— Вероятно, в сложившихся обстоятельствах это лучший выход, — подвела итоги Летиция.
Кое-кто из ведьм избегал смотреть ей в лицо.
Весь пол бабаниной кухни был усеян лоскутками. С края стола капал загустевший джем, образуя каменно-неподвижный холмик. Таз для варки варенья отмокал в каменной раковине, хотя было ясно, что железо проржавеет быстрее, чем варенье размякнет.
Рядом выстроились в шеренгу пустые банки из-под маринадов.
Бабаня села и сложила руки на коленях.
— Хочешь чаю, Эсме? — спросила маманя Огг.
— Нет, голубушка, спасибо. Возвращайся на Испытания. Обо мне не беспокойся, — сказала бабаня.
— Точно?
— Я тихонько посижу тут, и все. Не тревожься.
— Я обратно не пойду! — свистящим шепотом сказала Агнес, когда они вышли из избушки. — Мне не нравится, как Летиция улыбается...
— Однажды ты сказала, что тебе не нравится, как Эсме хмурит брови, — напомнила маманя.
— Да, но когда хмурят брови, сразу понятно, чего ждать. А... вы ведь не думаете, что она выдыхается, правда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});