Клеменс Меттерних. Его жизнь и политическая деятельность - Христиан Инсаров

Петербургская конференция не привела ни к каким результатам, а Англия отказалась даже принять в ней какое бы то ни было участие. Каннинг предвидел бесполезность всяких переговоров и поэтому объявил, что Англия будет добиваться одна, своими средствами, умиротворения востока.

Перемена английской политики наступила не внезапно. Она подготавливалась постепенно и проявилась даже во время Лайбахского конгресса. Причин, вызвавших эту перемену, было несколько. Привыкшее к свободному парламентарному режиму английское общественное мнение могло только с отвращением смотреть на проникнутые политическим иезуитством действия Меттерниха. Наоборот, всякое либеральное движение на континенте находило красноречивых защитников в английском парламенте. Либеральные стремления Европы не только соответствовали историческим традициям Англии, но вполне совпадали с ее насущными интересами. Ее торговля нуждалась в свободных рынках, которые она могла найти только в политически и экономически благоустроенных странах. Наконец Англия как великая держава, естественно, стремилась избавиться от унизительной диктатуры Священного союза. Этим и объясняется отказ Англии принять участие в Лайбахском конгрессе.

Однако и в английской политике до 1822 года чувствовалось до известной степени влияние Меттерниха. До тех пор во главе английского департамента иностранных дел находился лорд Лондондери, бывший лорд Кестельри, английский уполномоченный на Венском конгрессе и личный друг Меттерниха. Но после самоубийства Лондондери в августе 1822 года его место занял Каннинг, опаснейший из врагов австрийского канцлера.

Джордж Каннинг был не менее ловок и хитер, чем Меттерних, но, кроме этих свойств, он отличался широким полетом мысли, редким ораторским дарованием, а самое главное, той свободой в действиях, которой мог обладать только английский министр. Англия могла, как это доказала ее борьба с Наполеоном, бросаться в самые смелые предприятия и не рисковать своею самостоятельностью: географическое положение и могучий флот ограждали ее от всякого внешнего нашествия. Совсем иначе складывались обстоятельства для континентальных держав и, в особенности, для Австрии, которой со всех сторон угрожали националистические и либеральные движения. Из этого различия в положении государств вытекало и различие в их внешней политике: Англия могла держаться политики широкой и смелой, тогда как Австрия должна была опасаться всяких перемен. Свой независимый образ действий Каннинг проявил еще на Веронском конгрессе. Как известно, там была возложена на Францию миссия восстановить абсолютную монархию в Испании, но английский делегат, герцог Веллингтон, согласно инструкциям Каннинга высказался против этого и не подписал протоколов конгресса. Точно так же Англия отказалась принять участие в 1824 году в парижской конференции, цель которой была возвратить Испании отделившиеся от нее колонии. Наоборот Каннинг поспешил признать официально независимость южноамериканских республик. Наконец в 1826 году Каннинг признает конституцию, которую даровал Португалии дон Педро перед своим вступлением на Бразильский престол. Во всех этих случаях Каннинг произносил свободолюбивые речи, которые встречали глубокое сочувствие у всех порабощенных народов и давали Меттерниху обильный материал для того, чтобы дискредитировать Каннинга в глазах европейских монархов. На стороне Каннинга было общественное мнение не только Англии, но и всей Европы.

Везде образовывались филэллинские комитеты, в состав которых входили люди всевозможных партий. Через один только французский комитет, во главе которого находился неутомимый Эйнар, было послано за период 1821 – 1826 годов 2,5 млн. франков на помощь грекам. Давали все: баварский король пожертвовал сразу 20 тыс. франков. Кроме того, с различных концов Европы в Грецию отправлялись волонтеры, чтобы сражаться за ее независимость. Европа трепетала от радости при известиях о греческих победах. Имена Боцариса, Канариса, Колокотрони были знакомы и популярны на Западе как имена собственных национальных героев.

Несчастья Греции, поражения восставших, в особенности падение Мисолонги после геройской защиты принимались как мировые бедствия. Филэллинское движение было сильно в особенности в Англии и Франции, но оно также распространилось и в Италии и во всех германских державах, за исключением одной Австрии: Меттерних строго запретил образование комитетов и собирание денег. Он потребовал того же и от Пруссии – таким тоном, что даже прусские министры, которые все время слушались Меттерниха, были возмущены его дерзостью. У министра Мальцана хватило мужества ответить, что Пруссия не желает контролировать действия венского кабинета, но так же мало расположена принимать и его предписания. Длинные руки Меттерниха, которые простирались раньше до Парижа и Лондона, теперь не достигали даже Берлина. Он волей-неволей должен был ограничиться тем, что изливал свою бессильную злобу в частных письмах, полных сарказма, по адресу видных членов филэллинских комитетов, как-то: Эйнара, Ройе-Коллара, Шатобриана, Бенжамена Констана, лорда Гамильтона и др. Но больше всех Меттерних ненавидел Каннинга, которого он считал ответственным за филэллинскую агитацию. Меттерних старался подорвать его авторитет, прибегая к своему излюбленному средству – интригам.

Очень характерно в этом отношении письмо, которое Меттерних пишет князю Эстергази, австрийскому посланнику в Лондоне, с просьбой, чтобы он его прочел регенту и лорду Велингтону: “Новый человек вступил на корму английского правления, – пишет Меттерних, – он захотел основать свою власть на культе, которым проникнута его страна, а именно на культе народных предрассудков. До сих пор это ему удавалось, но оказал ли он этой политикой услугу своей родине и общему делу, которое есть одновременно и дело Англии? Для меня ответ один и тот же – вполне отрицательный, и я не сомневаюсь, что события оправдают мое мнение”.

Но интриги, которые так легко удавались Меттерниху по отношению к Каподистрии, оказались бессильными, чтобы поколебать авторитет английского министра. И не потому, что Каннинг пользовался доверием регента, – наоборот, регент его не любил, – но за Каннингом были: парламент, общественное мнение и его личная смелость и способности.

Письмо Меттерниха помечено 7 августа 1825 года; за несколько дней до того в Греции случилось важное событие, известие о котором достигло запада только в конце августа. 24 июня греческое временное правительство в Навилии провозгласило над Грецией английский протекторат. Ни у кого не было сомнения, что и этот шаг совершался под влиянием Каннинга, который получал таким образом полнейшее основание заступиться за Грецию.