Титан (другой перевод) - Джон Варли

Билл встал и потянулся к воображаемой трубке. Потом, явно раздосадованный своей рассеянностью, отряхнул пыль с ладоней.

— Я тут пока плотом займусь, — сказал он.

— А зачем плот? Как насчет тех здоровенных семенных коробок, что иногда проплывают по реке? Места в них будет вполне достаточно.

Билл нахмурился.

— Да, пожалуй. Но ты уверена, что они будут хорошо слушаться руля на быстринах? Кстати, хотелось бы для начала промерить тут глубину…

— Слушаться руля? А разве плот будет слушаться руля?

Казалось, Билл потрясен своей ошибкой. Его снова взяла досада.

— Знаешь, кажется, это я чего-то такого хватанул. Веди, капитан.

ГЛАВА X

Семенные коробки росли на макушках самых высоких деревьев в лесу. Каждое дерево зараз производило только одну коробку. Созрев, та выстреливала почище любой пушки. Время от времени выстрелы эти разносились по всему лесу. То, что оставалось от взрыва, напоминало аккуратнейшим образом разделенную на две половинки скорлупу гигантского грецкого ореха.

Увидев проплывающую мимо коробку покрупнее, Сирокко и Габи сплавали за ней и подтянули к берегу. Пустая, она высоко торчала из воды. Но даже у груженой, у нее по-прежнему хватало надводного борта.

Два дня они снаряжали свое судно и даже попытались приделать руль. Наконец прикрепили к борту длинный шест с широкой лопастью на конце и решили, что этим обойдутся. На случай прохождения быстрин каждый обзавелся примитивным веслом.

Габи отдала концы. Сирокко, поработав шестом, чтобы вытолкнуть судно к середине реки, заняла свой пост на корме и гордо положила руку на румпель. Налетел ветерок, и она в очередной раз пожалела о волосах. По какой ерунде мы порой тоскуем, тут же подумалось ей.

Рассевшиеся у противоположных бортов лодки Билл и Габи так увлеклись плаванием, что даже на время забыли свою вражду. Непрестанно наблюдая за рекой, они то и дело криком предупреждали Сирокко о возможных опасностях.

— Эй, капитан! — заорала Габи. — Даешь морскую запевку!

— Дурочка, ты все перепутала, — засмеялась Сирокко. — Это как раз всякая вульгарная шушера на полубаке травит байки и поет песни. Ты что, "Морскую Ведьму" не видела?

— Не знаю. А она шла по объемке?

— Это плоский фильм со стариной Джоном Вейном в главной роли. "Морской Ведьмой" звался его корабль.

— Да? А я было подумала, что так звался капитан. Вот ты и подобрала себе прозвище.

— Ну ты, не очень. За грубые шуточки будем ставить на доску и провожать за борт.

— А кстати, Рокки, как нам назвать это судно? — спросил Билл.

— Да-да, ведь у него должно быть название, правда? Я так замоталась в поисках шампанского для спуска на воду, что все на свете забыла.

— Ох, не надо при мне о шампанском, — простонала Габи.

— Ну, какие будут предложения? Есть шанс продвинуться по службе.

— Я знаю, как назвал бы его Кельвин, — вдруг сказал Билл.

— Не надо при мне о Кельвине.

— И все-таки нам уже никуда не деться от греческой мифологии. Этот корабль должен называться "Арго".

Сирокко засомневалась.

— Там было что-то насчет поисков золотого руна? Да-да, помню этот фильм.

— Но мы ничего не ищем, — заметила Габи. — И знаем, куда нам нужно.

— Тогда как насчет… — Билл замялся, затем еще немного подумал. — Мне тут пришел в голову Одиссей. Его корабль как-нибудь назывался?

— Понятия не имею. Наш мифолог, к несчастью, заболел рекламой разросшихся автопокрышек. Но даже если у того судна было название, я бы им пользоваться не стала. У Одиссея в том фильме никаких радостей, кроме сплошных заморочек, не было.

Билл ухмыльнулся.

— Ага, капитан! Суевериями страдаем? Вот никогда бы не поверил.

— Эх ты, салага. Тут море. Оно всегда с человеком шутки шутило.

— Ладно, кончай тут с диалогами из мыльных опер. Я за то, чтобы назвать корабль «Титаником». Вот было судно. В самый раз для тебя.

— Совсем умом тронулся? Не гневи судьбу, приятель.

— А мне тоже «Титаник» нравится, — засмеялась Габи. — Кому бы еще в голову пришло? Для скорлупы от арахиса?

Сирокко задумчиво посмотрела в небо.

— Ладно. Только все будет на вашей совести. Итак, «Титаник». Долгого ему плавания. Дозволяется гиканье и прочие проявления восторга.

Команда грянула троекратное «гип-гип-ура», а Сирокко с ухмылкой поклонилась.

— Да здравствует капитан! — проорала Габи.

— Вот еще что, — сказала Сирокко. — Где малюется название? На кранце? Или как там эту фигу зовут?

— На чем, на чем? — испугалась Габи.

Сирокко ухмыльнулась.

— Самое время признаться. Положа руку на сердце, я в этих лодках — как свинья в апельсинах. Кто-нибудь вообще на них плавал?

— Я немного плавала, — сказала Габи.

— Тогда назначаешься штурманом. Давай меняться местами. — Отпустив румпель, Сирокко осторожно прошла вперед. Потом откинулась на спину, потянулась и заложила руки за голову. — Я буду обдумывать важные командные решения, — сказала она и дико зевнула. — Будить только в случае урагана. — И под дружный хор улюлюканий она закрыла глаза.

Клио оказалась длинной, извилистой и неторопливой. В самой ее середине четырехметровые шесты до дна не доставали. Зато все время чувствовалось, как что-то в них врезается. Что это было, путники так и не выяснили. Курс «Титаника» поддерживался аккурат между серединой реки и берегом по левому борту.

Первоначально Сирокко планировала оставаться на борту, сходя на берег только за пищей — что обычно занимало минут десять. Но регулярные вахты вскоре доказали свою неэффективность. Слишком часто «Титаник» налетал на мель — а чтобы его оттуда стащить, требовались усилия всех троих. Следовательно, приходилось будить спящих. Также быстро выяснилось, что «Титаник» не слишком маневрен, и, чтобы миновать приближающуюся мель, требовались, как минимум, двое с шестами.

Тогда решили каждые пятнадцать-двадцать часов вставать лагерем. Сирокко составила расписание, которое предписывало двоим постоянно бодрствовать, когда корабль на воде, и одному, когда все на суше.

Клио петляла по почти плоской равнине будто змея, перебравшая нембутала. Порой выходило, что по прямой линии один лагерь отстоял от другого на каких-нибудь полкилометра. Они давно потеряли бы всякую ориентировку, не возвышайся в самом центре Гипериона прямой подвесной трос. Из своей воздушной разведки Сирокко знала, что трос этот еще долго будет оставаться к востоку от них — даже после того, как Клио сольется с Офионом.