Клей - Ирвин Уэлш

– Он укусил меня за ногу, от неожиданности я случайно уронил ящик.

Она посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, повернулась и загромыхала за собакой.

– Бедняжка… бедненький… мальчик мой…

Я нисколько не рисковал отсаться без чаевых, потому что старая сучка хоть и жирна до дури, задаром и не пёрнет. На Слейтфорд-роуд я наглотался газов из наебнувшейся выхлопной трубы рейсового автобуса: спасибо транспортной компании Лотиана. Потом я, правда, получил десять шиллингов от миссис Брайан, что, конечно, подбодрило меня, но вернулся я в магазин в Шэндоне уже после закрытия.

Все стояли на улице, чтобы поскорее закрыться. Ньюман смотрел на часы с таким лицом, будто прямо под нос ему пустили шептуна.

– Давй пошевеливайся, – пропищал он.

Топси и Дебора хихикают, а миссис Бакстер вся выпучилась и смотрит на часы, копируя начальство. Суки, смотрят на меня, типа, они задержались здесь по моей вине, потому что я единственный, кто работает по-настоящему. Я подумал, что круто было бы посмотреть, как Ньюману дают по ебалу, или лучше даже, как он сам поедет на этом велосипеде и как рейсовый автобус размажет его вперемешку с великом по дёгтебетону Слейтфорд-роуд.

Мы с Топси смотрим, как Дебора удаляется по улице. Гулять бы с такой тёлкой, вообрази только! Мы провожаем её взглядами до моста Шендон.

– Пялил бы её семь дней в неделю, – сказал Топси, – у неё, правда, есть парень.

– Да уж, наверно, – кивнул я, восхищённо глядя, как она идёт на высоких каблуках и тонкие лодыжки расширяются к икрам. Юбка хоть и ниже колена, была так узка, что позволяла заценить всю сочность её бедёр и задницы. Мы изобрели целую систему, как заценивать её и Вики: сиськи видно, когда стоишь на стремянке и забиваешь верхнюю полку, а ноги – когда работаешь на нижней. Однажды в субботу утром, когда работала Вики, они пришла в мини и белых трусиках, настолько крошечных, что по обе стороны виднелись завитки лобковых волос. Я думал, что упаду в обморок. Той же ночью я дрочил на это дело и выстрелил столько молофьи, что решил было ехать в больницу, ложиться под капельницу, как-то восстановить баланс жидкостей. Волосы с её пиздёнки – только подумать. Но хватит. – Ты домой? – спрашиваю Топса.

– Нет, увидимся завтра. Я иду к своей тётке на ужин, останусь у неё.

У Топси совсем недавно развелись родители, поэтому он больше времени проводит у тётки в Уестер-Хейлз. Мы расстались, и я перебежал через Слейтфорд-роуд и спустился по ступенькам. Изнывая от голода, я притормозил у «Стар-фиш-бара», купил картошки и отправился дальше по Горджи-роуд. Я уже прошёл мимо пивняка и свернул к району, когда увидел, что они идут мне навстречу.

Первой я заметил Люси, её светлые волосы блестели на солнце, как запалённый магний в химической лабаротории. Вот бы у меня были такие волосы: светлые, да, но с тем решающим оттенком, который отличает настоящих блондинов от полуальбиносных молочных голов. На ней желтовато-коричневые короткие брючки до половины икры и жёлтый топик, через который виден лифчик. На поясе завязана белая куртка. Приглядевшись, рядом я заметил знакомую копну мелким бесом вьющихся волос. Они идут чуть в отдалении друг от друга, как будто только что поругались. Лицо у Люси суровое и решительное. Красавица и чудовище. Она могла бы найти себе и получше – это точно. Секите, это, конечно, во мне ревность заговорила, и, наверное, это значит, что она должны быть со мной, а не с этим ослом.

Увидив меня, они немножко приблизились друг к другу.

– Люс, Тез.

Волосы у Люси зачёсаны назад, а кожа – что лучший бабушкин фарфор, это если б у моей бабушки был лучший фарфор.

– Так-так, – сказала она, глаза её сверкнули, а уголки губ поникли от обиды.

Терри так распрыгался вокруг меня, сразу видно – что-то ему надо.

– Хээээййй… мистер Юарт! Молочная голова! – И тут он как будто задумался. – Ты как раз тот, кто мне нужен. Скажи ей, Карл, – он кивнул на Люси.

– Даже не начинай, Терри, – зашипела на него Люси, – оставь.

– Нет уж, отчего это не начинай. Ты выдвигаешь мне обвинения. Нельзя обвинять людей, если ты не можешь выслушать правду!

Тут он вскочил, сучара, на своего конька, голос у него окреп, в нём послышались нотки обиды и возмущения. Теперь точно ясно, что он чего-то от меня хочет.

Люси сердито посмотрела на него и сказала, понизив голос:

– Это не я, это Памела, я тебе уже говорила!

Это было похоже на рычание, отчего я вспомнил о Пайпере Росс, то пуделе, на которого я бухнул сегодня коробку.

ГРРРРРРР!

– Так, значит, этой корове ты веришь больше, чем мне, своему жениху! – Терри сплюнул, встал руки в боки и закачал головой, напомнив мне раздосадованного футболиста, который не ждёт справедливости от предвзятого судьи.

Люси смотрит на него секунду-другую, потом переводит глаза на меня:

– Карл, он правду говорит?

Я посмотрел на них обоих:

– Неплохо было б знать, о чём вообще речь.

– Он, – она кивнула на него, не сводя с меня глаз, – увёл из «Облаков» какую-то девчонку из вашей школы!

Люси ходила в другую школу, да и оттуда ушла в прошлом году, так что наших девчонок может и не знать. Девочка из нашей школы. Задавала Каролин, ходит со мной вместе на художку. Всякий раз, как она входит в класс, глаза малышка Голли чуть из орбит не выпрыгивают. Я о ней не особо высокого мнения, но тёла она сытная. Лоусону опять повезло.

Терри подмигнул мне через плечо и пошёл на другую сторону улицы, качая головой и бормоча про себя:

– Я лучше пойду, не буду соваться, лучше ничего не говорить…

– Вот это была бы новость, – фыркнул я, надеясь, что Люси поймёт юмор, но ей не до того. Так что я прочистил горло и сделал, как учил меня старик, когда на переговорах на тебя оказывают давление и приходится врать. Смотри прямо на переносицу, между глаз. Сфокусируйся на этой точке. Им кажется, что ты смотришь в глаза, но это не так. – По правде говоря, – наал я и сразу понял, что это ошибка. Нельзя начинать с «по правде говоря», потому что это означает, что ты стопудово врёшь. Мой отец научил меня этому, так ведут переговоры профсоюзники. Однако я продолжил: – Я был бы только счастлив, если б он ушёл с какой-нибудь девчонкой из школы.

– Это что ещё значит? – Её прекрасные огромные глаза сузились до ядовитых, сочивших ненавистью щёлочек.

– Да не пришлось бы больше слушать его бесконечные рассказы о тебе. Люси то, Люси это, вот увидишь, когда мы поженимся…

Она обернулась на Терри, который всё качает головой, весь такой обиженный и грустный. Она снова посмотрела на меня:

– Правда… он так и говорит?

– Верняк.

Она уставилась мне прямо в глаза и смотрела так секунду или две, и если б посмотрела ещё подольше, то поняла б, наверное, что я её развожу. Но она снова стала смотреть на Терри. Я хотел сказать её большим грустным красивым глазам: нет, Люси, Терри мудак. Он относится к тебе как полный гондон, постоянно делает из тебя дурочку. А я люблю тебя. Я буду носить тебя на руках. Только позволь мне прийти к тебе и засунуть по самые гланды.

Невозможно представить, чтоб такая девчонка, как Сабрина, была бы настолько легковерна и лишена достоинства. Тут-то и понимаешь, почему говорят, что любовь слепа. Люси, наверно, и вправду его любит: бедняжка, корова охуевшая. Во всяком случае, он нравится ей настолько, что она готова поверить в свою любовь, что, по сути, то же самое.

Она перешла дорогу, подступила к нему, хотела взять за руку, но Терри отвернулся и поднял руки так, чтоб она не могла достать. Отмахнувшись от неё, он порулил ко мне, а она поплелась за ним в слезах. Тут Терри развыступался:

– …доверие! …нужно доверять человеку, с котороым ты общаешься! С которым ты помолвлена!

– …но Терри… послушай… я не хотела…

– Я на всё согласился! Вот что убивает меня больше всего! Я сказал, что не буду больше ходить на футбол! Я сказал, что найду другую работу, хоть мне и нравится теперешняя! Я сказал, что постараюсь откладывать!

– Террии…

– Тольк я и иду на уступки, – бьёт себя в грудь Терри, – и на тебе, пожалуйста! Имеется в виду, что я ушёл с девчонкой, которую в жизни не видел!

– Я просто хотела сказать… – Люси пытается вставить хоть слово, но, по сути, сама уже должна знать, что Терри на полном скаку не остановишь.

В его сучьих глазках заблестел безумный огонёк.

– Уж коли меня обвиняют в несоврешнных грехах, может, мне действительно загулять с другими девчонками. Спокойно могу себе позволить, – сурово закончил он и посмотрел на меня. – Спокойно могу себе это позволить, а, Карл?

Ссссспокойно, прошипел он, как гадюка.

Я молчу, а Люси уже оправдывается:

– Прости меня, Терри, прости…

Терри резко останавливается.

– Но не стану. И знаешь почему?

Люси не сводит с него испуганного выжидающего взгляда: глаза распахнуты, рот открыт.