Деграданс (СИ) - Калугин Алексей Александрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«С другими поделись, сволочь!»
«Бросай сюда!»
«Женщинам оставь!»
Кто-то выругался. Парень от неожиданности вскрикнул.
С ужасом отступил, уронил бутыль на пол и вдруг упал. На спину, без стона.
Падая, он, кажется, ударился затылком о мраморный бортик бассейна. Судорожно вскинулась и упала рука. Дрожь прошла по вытянувшемуся телу.
«Чего это он?»
«Концы отдал».
«Да с чего вдруг?»
«Какая тебе разница?»
«Разница есть, – недовольно покачал головой Калинин. – Так умирать нельзя. Это неправильная, это бессмысленная смерть, Витя. Такой хоккей нам не нужен. Я даже заснять ничего не успел».
«Еще наснимаешь всякого».
Калинин повернулся к заложникам:
«Врачи, санитары есть? Может, ветеринары?»
Никакого ответа. Люди настороженно переглядывались.
«Врачи, санитары есть? Неужели нет даже ветеринаров?»
В ответ сопение, переглядывание. Кто мог, отодвинулся к стене.
«Вот ты, – указал Калинин на мужчину в кремовой тенниске («Яков Павлович Ямщиков… Тридцать один год… Водитель маршрутного такси…»). – Чего пыхтишь? Иди сюда к нам.
Мужчина нервно провел ладонью по лицу.
То ли краску липкую хотел стереть, то ли нервы ни к черту.
Поднялся на негнущихся ногах. Поднявшись, обернулся. Посмотрел на кого-то, подождал. Непонятно, чего ждал? Поддержки? Улыбки? Совета?
«Иди сюда!»
Втянув голову в плечи, мужчина сделал шаг.
«Как тебя зовут?»
«Яша… Яков Павлович…»
«Ну, Яков Петрович, колитесь…»
«А чё? Чё такого? Я как все».
«Зачем вы сюда с утра притащились?»
«Так вы же позвали, да?»
«Я говорю про галерею. Про этих мертвяков по углам. Зачем вы пришли сюда с утра, Яков Павлович?»
«Ну как? Я как все. Я маршрутку вожу. Сто пятьдесят второй маршрут. Чего тут такого?»
«Разве я тебе про маршрутку?»
«А чё? Я по ящику усмотрел, – лицо водилы побледнело смертельно. – У меня ящик в кабине… Ну такой… Экранчик в ладонь… Там сказали, что в Москву мертвяков привезли, уродов всяких…»
«Эти про мумии так сказали?»
«Ну да…»
Водила еле стоял на подгибающихся ногах, это нравилось Калинину.
Подумал: толкни я его, упадет. А мужик здоровый.
«А чего вам дались эти мертвяки, Яков Павлович? Зачем вам немецкие мертвяки? Своих мало?»
«Да же ж свои-то?»
«В морге».
«Да кто ж пустит-то в морг?»
Похоже, Яков Павлович выпал из действительности.
«Пей, – сказал Калинин. – Подбери бутыль и пей. И другим дай по глотку».
Яков Павлович сделал несколько глотков и замер в спазме. Нехорошо ему было. Застонал. Наклонившись, поставил бутыль с водой перед отпрянувшими от него заложниками.
«Быстро они сдулись».
«Такое бывает, – хмыкнул Калинин. – Ничего, я их расшевелю».
Он посмотрел на Шивцова, которому было душно. На лбу выступила испарина.
«Эй, – крикнул Калинин. – Как тебя?»
«Я здесь… Здесь… Яша я… Яков Павлович…»
«Посмотри-ка, Яша, что там с этим слабонервным?»
«Который упал, да? Смотрю… Вот… Не знаю, что с ним…»
«Есть пульс?»
«Неа».
«Тогда поднимай его. Да брось миндальничать, ему все равно. Поднимай. Усади его на бортике между мумиями».
Яков Павлович, суетливо оглядываясь, поднял тело.
«А на хрена? – не понял Шивцов. – Пусть себе валяется».
«Есть, Витя, задумка поинтереснее… – Калинин отключил мобильник. – Давай сами поработаем, пока связи нет. Пусть там… – кивнул он в сторону замазанных белилами окон, – поволнуются. Видишь, как этот трупяк удачно вошел между мумиями? Вот, Витя, сейчас ты расстреляешь его в упор?»
«Ты чего? Он же дохлый!»
«А кто это знает? Мы, да эти… – обвел он рукой заложников. – Надо пугнуть капитана Петунина. Пусть попрыгает. Мы с тобой сейчас начнем создавать свою собственную реальность. О том, что происходит в галерее, мир должен судить только по тому, что мы им покажем.»
«А эти?» – кивнул на заложников Шивцов.
«Эти?… – Калинин усмехнулся. – Эти потом сами взахлеб будут рассказывать журналистам о том, чего никогда не было… – Он показал Шивцову мобильник. – Вот Библия нынешних дней. Спорить с ней не станет ни один дурак».
В группе заложников вдруг возникло движение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Кто-то не выдержал, робко потянулся к пластиковой бутыли.
Но первым, оттолкнув сидевшую перед ним женщину, бутыль ухватил охранник. («Александр Павлович Оконников, 29 лет…») Закинув бутыль, жадно глотал. Кадык так и ходил вверх-вниз. Послышались невнятные шепотки, потом ругань.
«Пусть подерутся…»
Но Шивцов не захотел этого.
Два выстрела практически слились.
Пули прошила бутыль, вырвав куски пластика.
Какая-то толстуха в пестром платье («Венера Марсовна Денежкина, 27 лет, кулинар…»), тесно и кроваво облеплявшем ее неистовые бедра, упала на колени, подхватила бутыль, зажала дыру, из которой хлестала вода. Сзади толстуху схватили за волосы. Кто-то взвизгнул, кого-то шумно столкнули в бассейн. Худенькая рыжая девушка упала вместе с рассыпавшейся мумией на пол…
37
ЦЕМЕНКО
20,49. Пятница
– В галерее еще один труп…
– Побойтесь бога, Вениамин Игоревич!
– А я вам говорю, там точно еще один труп!
– Если так, то почему Калинин не показал этого в эфире? Какой смысл Шивцову втихаря расстреливать заложников?
– Этого я не знаю, – развел руками Цеменко. – Но еще один заложник убит!
– А!.. – безнадежно махнул рукой Петунин.
– Что вы собираетесь делать?
– Ждать!
– Как ждать?
– Ждать приказа.
– Но вы же «Антитеррор»!
– А вы – экстрасенс. Что из этого?
– Знаете… – Цеменко посмотрел на капитана. – Этот человек, который захватил заложников… Как вы его назвали? Шивцов… Да… Он требует, чтобы ему организовали встречу с Христом… Я правильно понял?
– К сожалению, правильно.
– Ну так организуйте…
– Вы готовы обратиться к Христу?
– К Христу или к генеральному секретарю ООН, какая разница? Нечто подобное мне уже приходилось делать.
– Вениамин Игоревич, не спешите. Не надо торопиться. Я понимаю, душно, напряг идет. Но вы старайтесь не волноваться, нам и без того хватает хлопот. Что именно вам уже приходилось делать?
– Ну… Я проводил сеансы, в ходе которых самые обыкновенные люди разговаривали с выдающимися историческими личностями…
– Хорошо хоть, не с Дон-Кихотом, не с королем Лиром.
– А я и с ними могу вас свести.
– Вы еще и спиритизмом увлекаетесь? Вызываете духов?
– Нет, Алексей Иванович, к спиритизму мои действия не имеют никакого отношения. Я не вызываю духов. Я не взываю ни к силам Зла, ни к силам Добра. Ни к Богу, ни к Дьяволу. Глупо было бы, согласитесь. Но я погружаю человека в состояние, похожее не гипнотический транс, находясь в котором, он может действительно встретиться и поговорить с любым реально существовавшим или даже вымышленным персонажем. И напрасно вы улыбаетесь…
– То есть, имитируете встречу?
– Ну да. Как бы имитирую. Но участника сеанса встреча абсолютно реальна.
– Не понимаю, как так можно? Если перед человеком не дух, не видение, то с кем же он разговаривает?
– С образом, порожденным его собственным активным сознанием. Я не навязываю реципиенту никаких образов, я всего лишь помогаю этим образам проявиться. Все мы, Алексей Иванович, играем в жизни те или иные роли. Вот вы, например, – военный капитан, да? Командир «Антитеррора»…
– Подразделения…
– Неважно. Все равно, командир. А дома вы – отец, муж, глава семейства. А я для вас – экстрасенс, человек немного странный, над которым вы в душе посмеиваетесь. Да? Зато в кругу своих друзей я почитаем, меня ценят. Мы так свыкаемся со своими образами, в сущности, с разыгрываемыми нами ролями, что начинаем думать, будто эти самые роли мы и есть. Но настоящих себя мы не знаем. В каждом живет множество самых необыкновенных сущностей.
– Похоже на вялотекущую шизофрению, – усмехнулся Петунин.
